Татьяна Абалова - Станцуй со мной танго [СИ]

— Спасибо за цветы, они очень красивые, — Глафира расчувствовалась и шмыгнула носом. Сегодня цветы, вчера цветы — Марк ее незаслуженно балует.

— Я пришел попрощаться, — помощник директора вздохнул, — уезжаю в командировку в Азербайджан.

— Вместе с Леонидом Сергеевичем? — не удержалась от вопроса Глазунова, так как совсем недавно тестировала образцы сырья из Баку, присланные вместе с сопроводительным письмом на имя Скворцова.

— Нет. Он едет с женой куда-то на море.

Марк поймал затравленный взгляд Глаши, шагнул к ней и прижал к своей груди. Как и хотел, погладил, словно она маленькая расстроенная девочка, по голове.

Поцеловать в щеку Глазунова не дала, хотя Дриз тянулся. Отстранилась, загородившись им же подаренным букетом.

— Забудь о нем, — тихо произнес Марк. Глафира опустила глаза. Бордовые бутоны в ее руках подрагивали. — Думаешь, я не замечаю, что стоит появиться боссу, и ты перестаешь дышать? Скворцов сейчас думает только о том, как наладить отношения с Ольгой. Не мешай им.

— Разве я могу?.. — Глафира помнила, какой несчастной и униженной чувствовала себя, стоя перед женой Леонида, которая с первого взгляда раскусила в ней влюбленную дурочку. Там на даче, в раздевалке спортивного комплекса голой была не Ольга, а она, Глаша…

— У них билеты на ночной рейс, вернутся скорее всего через неделю.

По щеке Глаши медленно потекла слеза. Дриз потянулся, чтобы убрать каплю с лица, но девушка отвернулась. Ее нос моментально покраснел.

— Я пойду. Мне нужно лечь. У меня температура…

— Подожди, вот твой телефон. Ты забыла его на даче.

Марк сунул аппарат в безжизненные пальцы Глафиры, заставив их сжаться.

— Я буду звонить, — крикнул он ей вслед.

«Я дурак! Самовлюбленный индюк! Не видел очевидного!» — Марк ехал домой и ругал себя на все лады. Как он мог прозевать, что Глашка влюблена в Скворцова? Если бы не Ольга, которая позвонила похвастаться, что Леонид везет ее на море и даже прислал фотографии шикарного номера с огромной кроватью, то и не заметил бы покоробившую его реакцию Глафиры на, казалось бы, такое простое сообщение — босс уезжает с семьей «куда-то на юг». У нее мгновенно потухли глаза!

Что же такое замечательное есть у Скворцова, чего нет у него, Марка? Если у Ольги ясно прослеживался меркантильный интерес, то у Глазуновой он точно отсутствовал, а если и был, то далеко не на первом месте.

Сейчас бы остаться рядом с Глашей, приласкать, осыпать подарками, чтобы она забыла о Леньке, так нет — Дризу нужно ехать на чертов завод в пригороде Баку и торчать там среди железяк! А ведь страдающие от неразделенной любви женщины в этот момент слабы как никогда. Жалея себя, ревнуя к счастливой сопернице, они могут кинуться в омут с головой. Дриз готов был стать тем самым омутом, всасывающим нерастраченные чувства и тоску обиженной женщины, и показать ей, какой она может быть счастливой, залюбленной, зацелованной.

Как ему нужна это неделя без Скворцова! Он сделал бы все возможное, лишь бы Глафира забыла босса, а спустя некоторое время уже со смехом вспоминала, как она, глупая, страдала по другому мужчине, когда рядом с ней был такой замечательный любовник как Марк.

— Не лететь? Бросить все к черту? — спросил помощник директора у своего отражения в зеркале заднего вида. И нажал на педаль сцепления. Дриз мгновенно просчитал все за и против своего поступка. Не факт, что Глафира сдастся ему на милость, а отказ от командировки грозит крахом. Что в итоге? Пустая постель и конец карьеры. Нужно успеть собрать чемоданы.

Глафира рыдала, уткнувшись в подушку.

— Гладя, деточка! Что он тебе сделал? — мама, распаренная после кухни, густо пахнущая сдобой, обняла свою безутешную девочку, навалившись на нее чуть ли не всем телом, словно пыталась прикрыть от невзгод.

— Я его догоню! Я ему в морду дам! — кипятился папа, стараясь как можно быстрее надеть полуботинки, но то путался в шнурках, то никак не мог найти ложку.

— Ничего не сделал! — Глаша подняла заплаканное лицо. — Ничего! — И уже забыв о Дризе, думая совсем о другом мужчине, завыла в голос: — Он меня не любит! Он едет с женой на море!

— Тьфу ты! — сплюнул папа и скинул ботинок, который успел надеть. — И чего рыдать? Так себе мужичонка. Ни уму, ни сердцу. Еще и женатый. У тебя в сто раз лучше жених будет…

Глашка, увлеченная горем, не слышала его. Она вообще ничего не слышала, хотя мама активно вносила в путаницу свою лепту, горячо нашептывая в ухо:

— Этот не любит, полюбит другой. Ты у нас такая красивая, такая умная, второй такой на свете нет. Какие твои годы?

— А-а-а! — срывая голос, плакала Глаша и била кулаком душную подушку. — Я от него ребеночка хотела, очень хотела-а-а-а… а он…

— Отец! Неси валерьянку! Сразу две таблетки! — скомандовала мама, понимая, что истерика только набирает силу: Глафира то подтягивала колени к лицу, то ложилась на живот, то кошкой выгибала спину. Родители едва сумели запихнуть в нее желтые пилюли и заставили глотнуть воды, которая больше расплескалась на постель, чем попала в рот.

Только через полчаса измученная Глаша затихла, продолжая вздрагивать и прерывисто всхлипывать во сне.

— Что же у нее на работе творится?

Мама с папой сидели на диване, уставшие, издерганные, пахнущие корвалолом, который капали друг другу трясущимися руками.

— Видишь, гад какой! — Анастасия Кирилловна сжала пальцы в кулаки. — Сам женатый, а нашу Глашу в дом отдыха с ночевкой повез. Что он там с ней делал, раз ее в беспамятстве домой привезли?

— Найду подлеца, ноги повыдергиваю…

— И чего сейчас приперся? Только для того, чтобы сказать: «Прости-прощай! Было и прошло, а теперь я с женой на курорт еду»?

Взгляд мамы наткнулся на брошенные у кровати розы.

— С цветами пришел…

Степан, похлопав жену по руке, медленно поднялся. Шаркающими шагами подошел к рассыпавшемуся букету, сгреб его в охапку и, распахнув окно, зашвырнул цветы на улицу.

Анастасия Кирилловна поджала губы и тоже решительно поднялась. Вернулась из кухни с сиреневой коробкой, которую демонстративно отправила в это же окно. Отряхнув руки, села рядом с оторопевшим мужем.

— Что бы и следа не осталось, — пояснила она свой поступок.

Степану осталось только вздохнуть. Кто-кто, а он-то уж точно знал, что орхидея была подарена совсем другим мужчиной.

«У нашей Глади будет еще сотня таких орхидей, — успокоил он себя, не в силах нарушить данное Петру Ивановичу слово. — Скворцов не чета Дрищу, сумеет завладеть Глашкиным сердцем, дай только время».

Степан обнял жену и поцеловал ее в висок.

— Все будет хорошо. Обещаю.

Анастасия Кириловна посмотрела мужу в глаза и поверила. Степан ни разу ее не обманывал. Раз сказал, что все будет хорошо, значит, так оно и случится.

С кухни донесся запах подпаленных огнем плюшек.

— Ох, Степка! Кажись, горим!

День выдался напряженным.

Дриз отбыл трехчасовым рейсом, а Ольга только собиралась в аэропорт. Пришлось послать за ней машину с извинениями, что дела не отпускают.

«Я прилечу в Баку позже. Приятного отдыха», — отправил Леонид ей сообщение.

«Буду ждать голая в кровати», — ответила Ольга, обильно сдобрив текст поцелуями.

«Гарантирую мужчину в твоей постели», — пообещал Скворцов.

Несмотря на наглую ложь Ольги в отношении Леонида, он старался быть с ней предельно честным. Скворцов обязательно прилетит в Баку. Только его «позже» содержит иные временные рамки — посетит завод Сулеймана через месяц-два, когда будет готова вторая линия. И мужчину он тоже смело гарантировал: Ольга увидит его быстрее, чем ожидала.

Леонид надеялся, что и самого себя не обманул, пожелав старой подруге приятного отдыха. «Дриз не подведет», — Скворцов делал ставку на своего помощника.

Еще с утра, до поездки на завод, Леня созвонился с нужными людьми и ввел их в курс дела, потом передал информацию Петру Ивановичу, и только после этого вызвал к себе Дриза.