— Так оно и есть, — Кислицына доверительно склонилась над Леонидом. — Глеб всегда был моим. Еще со школы.

Густо запахло духами. Скворцов разглядел толстый слой макияжа, подведенные черным глаза, хищные мелкие зубы.

— И однажды я просто вернула своего мужчину, — Софья выпрямилась и медленно, красуясь пышными формами, подошла к стеклянному шкафу, откуда вытащила два самых дорогих платья.

— А как же его жена?

— Никак. Сидит, поджав хвост, где-то на заводе. Химичка.

В последнем слове было столько презрения, что Скворцов не выдержал, поднялся. Хотелось бросить, что Мельников уже женился, но добивать женщину, живущую в искаженном мире иллюзий, было для него мелко.

— Я, пожалуй, пойду.

— А как же нарядные платья для одной вашей… м-м-м… знакомой?

— Нет, моей невесте не понравится, если я куплю вещи в вашем магазине.

— А кто ваша невеста? — Кислицына нахмурила лоб, не понимая, чем могла задеть денежного покупателя.

— Та самая Рыба.

Воздух на улице был чист и свеж.

* * *

Неделя пролетела как один день.

С Еленой Прекрасной и Базилем Глаша распрощалась в аэропорту — за ними приехал их старший сын, который оказался таким же большим, как папа, и таким же рыжим, как мама. Саму Глафиру, к ее большому удивлению, встретил Петр Иванович — начальник охраны компании «Стройдом». Помог донести до дверей квартиры багаж, среди которого оказалась незнакомая Глаше коробка, перевязанная голубой лентой.

Глазунова ходила вокруг нее любопытной кошкой, но не решалась открыть, боясь, что Петр Иванович что-то напутал. Хотела поговорить с Неллей, чтобы узнать нужный номер телефона, но та оказалась вне зоны доступа. Вечер субботы — то время, когда каждый человек стремится забыть о рабочих буднях и как следует отдохнуть.

Апогей любопытства случился во время телефонного разговора с мамой, которая успев насладиться голосом дочери, восхищенно рассказывающей о заморских красотах, сказала свое решительное: «Открыть! Но аккуратно. Чтобы потом можно было сделать вид, что в коробку не заглядывали».

— Ой, мама! Здесь платье! Красное. И золотые босоножки на высоком каблуке.

— Посмотри, записки никакой нет?

Глаша отодвинула шуршащую бумагу и нашла прикрепленную к боковой стенке коробки открытку.

— Уважаемая Глафира Степановна, приглашаем вас на бал «Магия танго». Явка обязательна, — прочла она вслух. — Мама! Это все для меня! Боже!

— Глаш, подозрительно как-то.

Глафира поймала себя на том, что она, закусив губу, глупо улыбается, словно какая-то романтичная барышня из водевиля. И ей не было подозрительно. Она точно знала, кто будет исполнять роль Золушки, а кто сказочного принца, но пока родителям об этом говорить не следует. Мало ли как сложится вечер?

— Нет, мама, все в порядке. Это знакомые прислали. Я с ними в Китае отдыхала, — новоиспеченная Золушка не хотела тревожить маму. Она сама еще не привыкла к мысли, что все происходящее с ней — великий замысел одной феи… э-э-э… одного фея. Он же Принц, он же Босс.

Ах, мечты сбываются…

После неожиданного признания «Я твой», события вдруг обрели иной смысл. Действительно, только наивная дурочка могла поверить, что ее премировали поездкой на райский остров за профессионально выполненную работу, что милые люди совершенно случайно оказались знатоками танго и прекрасными учителями, что Петр Иванович напутал и оставил у нее дома чужую коробку.

Она стояла перед зеркалом и пытливо рассматривала невероятно элегантное платье, обманчиво скромное спереди, но с глубоким вырезом на спине, явно не предполагающим никакого нижнего белья. Этот факт заставил закрыть глаза и представить, как руки одного коварного Принца пройдутся от бедер вверх по гладкому шелку, сдвинут невесомую ткань, открывая плечо для первого поцелуя. Глаша повторила представленное скольжение. Ладонь замерла на груди, где сосок болезненно заныл, посылая горячий импульс куда-то вниз. Ее тело было готово к ласкам. Оно жаждало их.

Глаша открыла глаза и поймала в зеркале свой пьяный взгляд.

— Завтра. Все будет завтра, — прошептала она, пообещав своему телу долгую ночь любви. Выставив ногу в босоножках с открытым носиком, полюбовалась, как красиво оголяется ее бедро. Сделав несколько заученных до автоматизма шагов, счастливо засмеялась.

«Завтра. Уже завтра».

Еле заставила себя забраться в постель, а потом еще долго лежала и смотрела в потолок, улыбаясь темноте.

* * *

— Нет, никаких колготок. Только чулки, — Виолетта щелкнула резинкой черных колготок, которые определенно низводили задумку дизайнера на нет.

— А если купить с низкой посадкой? — подала голос Лора.

— Тогда резинка перетянет живот. И где гарантия, что они не сползут? Только чулки. Причем светлые, чтобы под золото босоножек подходили.

Женсовет собрался с утра пораньше. У каждой из трех подруг были свои цели: у Виолетты — восстановить душевное равновесие Глазуновой, у Лоры — не дать наломать новых дров, у Глашки — стать счастливой.

— Хорошо. Чулки телесного цвета на липучке.

— А трусы? — Лора как всегда точно ткнула в новую проблему.

— Какие трусы? — хором ответили Глаша с Ветой.

— С низкой посадкой? Не? И ведь не сползут, а если «Виктория Сикрет», то и без шва.

— И где такие найти? Это же полдня по магазинам бегать придется, — фыркнула Виолетта. Глаша поддакнула. Только Вета понимала, почему без трусов лучше.

Но Лора их перехитрила. Щелкнув замком сумки, достала коробочку, из которой на свет вывалились тончайшие бесшовные трусы «Виктория Сикрет». Телесного цвета. Даже здесь не подкопаешься.

— Может у тебя и лифчик есть? — прищурив глаза, спросила Виолетта. Лоре не понравился прищур. От греха подальше она не стала вытаскивать из «волшебной сумки» бюстгальтер с силиконовой спиной от «Миловицы». «Подарю на свадьбу», — решила Лариса, уверенная, что к тому времени у Глашки отпадет острая необходимость ходить нагишом на бал и там же отдаваться Скворцову.

Она не знала, что на этот раз Глафира не планировала «отдаваться» в походных условиях. По такому случаю Глазунова еще вчера сгоняла в гипермаркет и купила обалденное постельное белье. Задумал то Скворцов или нет, но ночь они проведут вместе. А трусы-лифчики не нужны не потому, что портят вид платья, или Глашке хочется подразнить Леонида — их отсутствие не задержит, не станет преградой, когда трясущимся от желания пальцам придется искать чертову застежку или, что еще хуже, в нетерпении рвать белье. Это потом, когда пройдет первый кураж, можно будет запутаться в лямках лифчика или даже попробовать снять трусы через голову. Сегодняшней ночью все будет иначе. Будет горячо.

Глава 32. Будь счастлива, тангера!

Скворцов нервничал — пропала Глаша. Она не отвечала на телефонные звонки, машина, посланная чтобы забрать на бал, прождала напрасно, на стук в дверь никто не ответил. Попытались тактично узнать у отца, но только растревожили — он не видел дочь после ее возвращения из Китая.

— Виолетта трубку не берет, Сафронов гостит у будущей тещи, последний раз видел Глазунову перед отпуском, Кислицына сидит дома и, судя по голосу, сильно пьяна, — отчет Петра Ивановича по мобильнику был емким, но, увы, не обнадеживающим.

— Да куда же она могла подеваться? — Базиль непонимающе развел руками. — Мышка, что скажешь?

— Погоди! — та ковырялась в потрепанном справочнике, скользя пальцем по строчкам. — Вот, нашла! — Елена лихорадочно набрала номер телефона. — Алло, здравствуйте! Могу я поговорить с Виолеттой Романовой?

Прикрыв трубку рукой, сделала большие глаза.

— Она в клубе пилонного танца, сейчас позовут!

* * *

Виолетта вернулась из холла какая-то загадочная.

— Что? Кто звонил? — обернулась на нее Лорка, сидящая на корточках перед Глашей.

— Да, расписание спрашивали, — ответила как можно более равнодушным голосом, но мимо Лоры не прошло, что Вета усердно принялась переставлять флаконы с духами и баночки с кремом, словно для уборки сейчас было самое подходящее время. — На моем мобильнике, оказывается, батарейка разрядилась.