— Хорошо. Сейчас есть симки для планшетов с выгодным тарифом. Ну, разберёшься на месте. Удачи тебе, дружище.
Мы с другом обнялись, а через минуту зашёл Евгений и сказал, что пора уезжать. Тётя Наташа тепло попрощалась со мной, тоже обняв на прощание. После я подхватил рюкзак и сумки, а затем вышел из квартиры.
Через некоторое время мы уже ехали по дороге, ведущей из города. Я молчал, и был весь напряжён. Почему-то расслабиться не получалось.
— Александр, ты сидишь так, как будто в тебя кол воткнули. Выдохни, и расслабься. А если ты пожалел о своём поступке или боишься ехать, я тебя высажу. Никто не будет считать тебя из-за этого трусом. Решай. Мы на окраине города, сядешь на автобус или вызовешь такси, — спокойным тоном сказал мужчина.
— Ну, нет. Ни за что с ними не останусь. Пусть я буду бедный, но зато не стану больше никому подчиняться. Я взрослый, — дрожащим голосом сказал я.
— Не знаю, насколько это верное решение. Скажу только одно, в твоей ситуации, я бы поступил так же. Поэтому я и предлагаю тебе помощь. Кстати, вчера позвонил жене. Она сходила к бабушке и попросила никому комнату не сдавать. Бабуля та ещё стервозина, но думаю, вы уживётесь. Маша говорит, бабка за съём жилья четыре тысячи запросила, плюс счётчик на свет и воду пополам. Устроит такое?
— Да, у меня есть двадцать тысяч. На первое время хватит.
Всё будет хорошо. Вот уже и комната меня ждёт. Я действительно выдохнул и расслабился, но тут зазвонил телефон. Мама. Уже половина одиннадцатого, а она только очухалась, что сына дома нет. Думаю, папаша ей впервые в жизни накостыляет.
— Ответь, и включи громкую связь. Имею право знать, что происходит, — строго говорит Евгений.
Я отвечаю на вызов.
— Здравствуй, — стараюсь говорить решительно.
— Здравствуй и всё? Ты где шляешься в такую рань, паршивец? Хочется очередных тумаков от отца огрести?
— Я уехал в другой город, Ирина. Мне предложили работу. Можно меня больше не искать, — нервно говорю я.
— Что за шутки?! Куда уехал?! Почему Ирина, а не мама?! Что происходит, Александр?! — почти кричит она.
— А как мне тебя называть? Родила то меня другая женщина. Ты скажи мне, Ирина, яйцеклетка хоть твоя была? А может у меня другая биологическая мать? — зло рычу я, а у самого глаза заслезились.
— Откуда ты знаешь про ЭКО? — спрашивает удивлённо.
— Не хрен было ночью с отцом ругаться. Как ты там сказала? Тебе дети даром не нужны были? Так вот, знаешь что, ты мне тоже нахрен не упёрлась. Буду раз в месяц вконтакте фотку присылать, чтобы видела, что я ещё не сдох. А так у меня всё хорошо. Работа есть, жилье снял. Папе сама сообщи. Прощай, — я скинул вызов.
— Ничего себе? Я, конечно, знал, что ты не врёшь, синяки видел, но чтобы вот до такой степени всё, — кажется, мой спаситель был в шоке.
— Смотрите в обморок не упадите, когда отец позвонит. А он позвонит, нужно только немного подождать.
Минут через пять действительно раздался звонок с номера отца. Я снова включил громкую связь. Чего уж там, пусть слушает и знает, что я не наговариваю на собственных родителей.
— Ну, ты, щенок! Что ещё за заявления?! Куда ты там едешь, поганец мелкий?! А ну домой, живо! — не здороваясь, заорал отец.
Что ж, я тоже церемониться не буду. То, что я не рядом с ним, придало некоторой смелости, хотя тело начало трясти.
— Хрен ты угадал, папа! Я больше не появлюсь в твоём доме! Буду жить сам!
— Что думаешь, я тебе как и прежде карманные деньги переводить буду! Немедленно домой, или я заблокирую твою карту, крысёныш?! — заорал отец.
— Не стоит, пап, я всё равно её у себя в комнате на столе оставил. Мне чужого не надо. Сам себе на еду заработаю.
— Ты охренел?! Я сейчас же звоню Михалычу! Он тебя в два счёта найдёт! А когда я вернусь, то ты у меня схлопочешь! Задница фиолетовая будет!
— Звони, мне уже восемнадцать, имею право жить отдельно от родителей, — выдаю я дрожащими губами и, чувствую, как слёзы потекли по щекам.
— Всё предусмотрел, да? Только ты не учел одного, не вернёшься, я лишу тебя наследства! Мать сказала, ты куда-то в другой город едешь?! Сейчас же говори где ты, я охрану пришлю?! Живо говори, пока я не нашёл тебя и не покалечил!
Меня уже трясёт всего от его слов, потому что перед глазами мелькают картинки, как он снова и снова меня бьёт. Но неожиданно для себя, всё же собираю волю в кулаках и кричу злобно.
— Так я тебе и сказал, выродок! Ищи, матушка Россия огромная! И знаешь что, папа, засунь себе свои деньги в жопу! А ещё лучше подавись ими!
Я отклоняю вызов, а потом выбрасываю мобильный телефон в открытое окно. Евгений Константинович останавливается у обочины. Он обнимает меня дрожащего.
— Тихо, Саша, всё хорошо. Я обещаю, у тебя будет работа и учёба. Остальное со временем приложится. Юра говорил, ты парень толковый, на одни пятёрки учился. Ничего, мои парни, тебя и работать научат. Успокойся.
— Спасибо, я уже в порядке, — отстраняюсь от него, а он снова выезжает на трассу, — Теперь видите, что я не обманул. Таких родителей врагу не пожелаешь.
— Да уж, это ты, верно, подметил, даже врагу не пожелаешь.
А он всё-таки хороший человек. Хотел бы я такого отца.
— Ты себе лишнего не придумывай сейчас. Где-то я, добрый и ласковый, а где-то и навалять могу. Бить, конечно же, не буду, но словесных тумаков дам. Поэтому уясни. Мы с тобой не друзья. Я твой начальник, ты мой рабочий. Да, я тебе помог, но это ничего не значит. Просто захотелось заняться благотворительностью. Ферштейн?
— Вообще-то я английский язык изучал. Но понял вас. Я согласен с вами, Евгений Константинович, — уже более спокойно сказал я.
Я даже был рад, что он вот так разграничил наши отношения. А-то я даже не знал, как к нему относиться. Помог уехать, утешал, значит, друг. И в то же время он старше меня на много, а скоро будет моим работодателем. Я выпил воды и уставился на дорогу. Рассматривал захудалые деревни и дачные посёлки, которые проезжали. Этим удалось отвлечься. Ехали долго, и только в пятом часу вечера приехали к большому девятиэтажному дому.
— Сейчас вещи занесём и ко мне пойдём. Мария Анатольевна нас покормит с дороги. А потом дам сына в провожатые. Ему семнадцать лет. Подружитесь, буду рад. Лёшка тебя по магазинам проводит. Купите продукты, ну и всё остальное, — произнёс Евгений, выходя из машины.
Я тоже выбрался из салона и подхватил свои сумки с заднего сидения. Затем пошёл вслед за своим работодателем. Он нажал кнопку на домофоне. Потом сказал кто он, и нам открыли.
Бабуля жила на втором этаже в двухкомнатной квартире. К счастью комнаты раздельные. Даже замки в двери вставлены. Бабушка оказалась седой сморщенной старушенцией, со скрипучим голосом. Волосы собраны на макушке в строгий пучок, на носу очки. А взгляд такой, даже оторопь взяла. Невольно сравнил её с домомучительницей из мультфильмы «Малыш и Карлсон». Только эта бабуля не толстая.
— Здравствуйте, Олимпиада Ивановна. Вот мой новый работник, хочет у вас комнату снять. Только уж вы его не обижайте, — с улыбкой произнёс Евгений.
Я пискнул приветствие, и только тогда старушка решила с нами поздороваться. Ясно, не царское это дело, первой приветствовать гостя.
— Добрый вечер, молодые люди. Женя, только ради тебя. А если бы привёл не русского, то не пустила бы и на порог. Деньги за месяц вперёд. Квартплату будешь пятого числа платить, в это время квиточки приносят за коммунальные услуги. Пока четыре тысячи, в следующем месяце ещё коммуналка прибавиться. Может быть, ты мыться каждый день намерен, я за тебя платить не собираюсь. Идём, сейчас комнату открою. Она небольшая, шестнадцать метров, но тебе хватит.
Олимпиада достала из кармана ключ и отперла моё новое жилище. Ну, что я могу сказать, я к такому не привык. Комната обклеена дешёвыми розовыми обоями. Из мебели угловой шкаф, кровать, стол и стул. На столе старый телевизор.
— Паспорт гони, я твои данные перепишу, — проскрипела Олимпиада, садясь на стул, оказавшийся таким же скрипучим.
Я подал ей паспорт и стал наблюдать, как она удивительно красивым почерком, переписывает мои данные на тетрадный листок.
— Саша, стало быть? Значит так, Саша, запоминай правила. Нарушишь, выкину на улицу, и мне плевать зима будет или лето. Первое — телевизор громко не смотреть. Второе — дома не курить. Третье — пьяным не приходить. Четвёртое — друзей, а особенно баб, не водить. Пятое — не занимать ванную дольше, чем на пятнадцать минут. Знаю я, любите мыться часами, а счётчики крутятся. Шестое — увижу не вымытую за собой посуду, разобью о твою голову. Выделю тебе кастрюльку, сковородку. Остальное сам купишь. Мою посуду не трогать. В холодильнике освободила тебе верхнюю полку и нижний ящик морозильной камеры. Есть стиральная машина. Можно шмотки стирать, но порошок сам купи. В шкафу два комплекта постельного белья. Всё запомнил?