— Есть немножко.
— Вот подскажите мне. Помогите.
— Да, — пискнула я.
Я едва сдерживалась от крика и слез. Я задыхалась. Впервые после того случая я вижу Эдварда так близко.
Все уставились на меня. Коршуны.
— Вот недавно я гостил у миссис Дардвуд.
Все начинало темнеть в глазах. От волнения у меня задрожали руки. Холод, дрожь и паника.
Вдруг кто-то подошел к нам. Я слегка обернулась. Генри. Генри. Боже, Генри. Спасибо. Тепло разлилось по спине. Мной овладело ощущение, что крепкая стена стала за мной. Что больше ничего страшного не случиться. Никогда. Мой Генри. Он рядом. Он со мной. Я глубоко вдохнула.
— Так вот, она тоже увлекается цветами. Я был очарован. Безумно поражен ее талантом и шедеврами. В ответ миссис Дардвуд пообещала прислать букет, который, по ее мнению, больше всего подходит ко мне, символ которого впечатление, что навеяло мое общество. Как Вы думаете, что это было?
— Не знаю, — едва прошептала я. Мне хотелось ухватиться за Генри, спрятаться. Но нельзя. Нельзя.
— Прекрасная желтая лилия в объятиях базилика.
— О, как очаровательно! — запищала молоденькая девушка. — Невероятно!
— Спасибо, так вот, мисс Скотт, будьте так любезны, раскрыть символизм этого творения.
Все уставились на меня.
— А она сама Вам не призналась? — улыбнулся дерзко Генри.
Его голос, словно гром, разразился в голове, приводя меня в чувства.
— Увы, нет.
— Благородства, — искусственно улыбнулась я, едва удерживаясь на ногах.
Дамочки захлопали и радостно захохотали. Генри ухмыльнулся.
— Простите меня, — я отвернулась, и тяжело выдохнув, побрела прочь.
— Чванство и бедность. Изумительно и так тонко подмечено, — я услышала тихий шепот Генри, но вдруг все потемнело вокруг и стихло.
* * *
— Эмили, наконец-то, — вдруг раздался голос Оливии где-то надо мной, когда сознание начало возвращаться ко мне. Перед собой я почти ничего не видела. Ужасно болели голова и глаза.
— Оливия…
— Милая моя, что с тобой? Ты упала в обморок прямо на балу. Хорошо, что Генри был рядом.
"Рядом".
— Где я?
— Ты у себя. Успокойся.
— Да… там такая духотища была. Я сама чуть не потеряла сознание. Особенно, когда с Генри в танце кружилась. Ах, но, тем не менее, как это было изумительно и божественно.
Я зажмурилась от боли. Боже, Оливия, знала бы ты, как режешь по живому, как разрываешь меня.
Но признаться — только хуже. Она будет страдать. Ради чего? Ради моей любви… безответной любви? Нельзя. Теперь уж точно нельзя.
Наконец-то шум внизу стих. Конец. Бал закончился.
* * *
Стук в дверь.
— Да.
— Это я…
— Генри, — я подскочила с кровати.
— Да. Я не помешал?
— Нет, что ты.
— Как ты себя чувствуешь? — все еще украдкой шептал он.
— Нормально.
— Ты потеряла сознание. Я чуть с ума не сошел.
— Там было очень душно.
Да уж, а еще был Эдвард. Но, по сути, я сама его позвала. Что теперь, жаловаться?
Генри смущенно присел на кровать. Я села рядом.
Его что-то волновало. За время проживания в Стоун-парке он очень редко заходил ко мне в комнату.
Друзья.
— Мне нужно тебе что-то сказать.
— Да, я слушаю.
— Эмили, я долго думал. И решил. Я хотел написать тебе письмо. Но подумал, это будет совсем нечестно. Так что я пришел это тебе сказать лично. Появились неотложные обстоятельства. До рассвета я уеду.
— Надолго?
— Думаю да.
— Месяц?
— Эмили, — тяжело выдохнул Генри, — я думаю, навсегда.
Он сорвался на ноги. Отвернулся.
— Прости.
Едва осознавая происходящее, я выдавила:
— Но, а Стоун-парк?
— Я дарю его тебе. Лучшей хозяйки не найти.
— Не нужен он мне! — завизжала я. Зачем мне что-то без него?
— Прости меня, я думаю, ты все поймешь. Когда-нибудь поймешь, почему я принял такое решение.
— Но… Но Оливия?
— А что Оливия?
— Разве ты не видишь, что она чувствует к тебе? Ты вскружил ей голову! И теперь бросаешь?
Как и меня…
— Я… нет, это не так!
— Ты что слепой?!!
— Эмили, для меня Оливия всегда была дочерью моего друга Томаса. Она маленькая девочка, как дочь, маленькая дочурка для меня. И потом, пусть на вид мне двадцать пять, но на самом деле все же не так. Она для меня еще ребенок. И так будет всегда! О чем здесь вообще может быть речь? Возможно, моя манерность и уважение к ней как-то растолкованы иначе. Я не знал. Не хотел.
Вдруг что-то задребезжало в коридоре. Словно кто-то споткнулся обо что-то, убегая. Я сорвалась с места и бросилась к двери. Но никого.
— Эмили, мне пора. Прости за все. — Генри подошел ближе.
Как хотелось броситься к нему, обнять, умолять остаться. Но что это даст?
Я слышала его тяжелое дыхание. Аромат дурманил голову. Он стоял так близко, как еще никогда.
— Генри, — я еле пропищала.
— Прощай, — прошептал нежный бархатный голос. Резкий и жгучий поцелуй в щеку. И он исчез. Растворился, словно сон, словно дымка.
* * *
Безудержные слезы, горькие, кровавые, они вырвались из нее, смешиваясь с отчаянием и болью. Эмили рвалась на части, испепелялась изнутри. Обезумевши от горя и шока, она рухнула на колени, жадно обхватив руками голову.
"Навсегда".
"Он ушел навсегда".
"Боже, нет! За что это мне?"
"Генри…"
"Милый мой, Генри!"
"Вернись".
"Навсегда…"
* * *
— Мисс Эмили, — вбежала служанка. Она ужаснулась, когда увидела девушку, лежащей на полу в неестественной позе.
— Мисс Эмили, Вы живи? Мисс, — она затрясла ее, безумно, испуганно, ошалевши.
— Да… — еле выдавила та.
Вбежал Роберт, сын мистера Ленса, управляющего поместья Демпси.
— Что случилось?
— Не знаю, Роб. Я нашла ее в таком состоянии.
— Да уж.
Он поднял Эмили и уложил в кровать.
— Следи за ней, а я сам расскажу все мистеру Демпси.
* * *
Когда Роберт постучал в дверь, Уолтер уже не спал. Он озадачено ходил по комнате, раздумывая над ночным кошмаром.
— Входите.
— Мистер Демпси.
— Да, Роберт.
— Сегодня с утра Анна обнаружила, что мисс Оливия так и не вернулась домой. Я взял на себя смелость отправиться в Стоун-парк. Возможно, что мисс Демпси что-то понадобиться. Но, как оказалось, со вчерашнего вечера никто ее не видел.
— А мисс Скотт?
— Она…
— Что дальше? Почему замолчал?
— Она была не совсем в себе, когда ее увидел. Так что…
— А мистер Стоун? — было видно, что Уолт пытался подавить в себе страх и волнение.
— Говорят, он уехал еще вчера ночью. Так что я не смог с ним поговорить.
— Куда?
— Видимо, по срочным делам. Что-то случилось в порту.
Уолтер молчал. Ужас плескался в его глазах. Он еле дышал.
— Все проверили?
— Да. Так бы Вас не побеспокоили. Мисс Оливия пропала.
Тишина. Уолтер застыл на мгновение. Лицо медленно бледнело, становясь почти синюшным. Дыхание стало тяжелым и редким.
Резким движением он схватил рубашку и выбежал из комнаты, на ходу одеваясь.
— Готовь лошадей, собак. Позови Эдварда и своего отца. Мы должны немедленно ее найти.
— Хорошо, сэр. Мистер Хард по просьбе Генри Стоуна остался погостить на пару недель в Стоун-парке. Он отличный охотник и следопыт. Возможно, и его позвать? — пытался не отставать Роберт.
— Да, хорошо было бы. Спасибо тебе, — и Уолтер бросил на него благодарный взгляд.
Еще никогда никто не видел в Демпсифилде Уолтера таким взвинченным, взбешенным и напуганным. Не теряя и мгновения, молодой Демпси рванул в конюшню.
Они мчали сквозь лес, пробирались на встречу тьме и коварным тайнам. Сердце Уолтера щемило и обливалось кровью при одной только мысли, что его сестренка где-то там, одна, в пучине холода, голодных зверей. Возможно, она даже без сознания.
"Боже, помоги мне".
Время бежало, солнце склонялось к горизонту. Ее нигде не было.