Тиффани Бонд - Странное предложение

Алексис наблюдал за ней в гробовом молчании, любуясь классическими чертами ее лица. У нее были высокие скулы, слегка приподнятый нос, пухлые мягкие губы, дрожавшие от его пристального взгляда, и восхитительные голубые глаза с густыми ресницами. Он наклонил голову.

– Да, только ты можешь изменить мое мнение.

Он медленно выпрямился, задержав взгляд на низком вырезе ее платья, на ее тонких изящных плечах и на бешено пульсирующей впадинке на шее.

Керри смотрела на него внимательно. Она все сделает для Петроса, абсолютно все.

– Как?

Алексис немного подумал, сдвинул брови, и на его губах появилась усмешка.

– Я хочу, чтобы ты родила мне ребенка. Подари мне наследника моей империи, и я заключу с Петросом сделку, которая спасет его шкуру, – прошептал он, напряженно вглядываясь в ее лицо.

– Ребенка?

– Да, ребенка, Керри, нашего ребенка.

Керри прищурила глаза, внезапно поняв, что он сказал. От изумления она потянулась рукой к губам.

– Ты совершенно спятил! – Она с трудом находила слова, шокированная его предложением. – Я не могу выйти за тебя замуж!

– Мне нужен ребенок, а не жена! – уточнил он, насмешливо приподняв бровь.

Это было нелепо! Он явно сошел с ума! Они с Петросом были такими друзьями, почему он не может помочь ему? Почему не может вложить деньги в его предприятие? У него же достаточно денег. Почему ему вдруг захотелось ребенка?

– Ребенок, – тихо повторила Керри. Облизнув нижнюю губу, она искоса посмотрела на Алексиса. Было видно, что он говорил серьезно. Он обдумал каждое слово, это читалось в его глазах. Керри закашлялась и взяла сначала крепкий кофе, а потом воду со льдом, чтобы смочить пересохшее горло.

Поставив стакан на поднос трясущимися руками, она спросила тихо, едва дыша:

– Если я правильно поняла, я, то есть мы, зачинаем ребенка, а когда этот ребенок родится, ты его у меня заберешь. Так?

На его губах появилась легкая улыбка.

– Что-то вроде этого.

Он выпил свой кофе и посмотрел ей в глаза.

– А ты уверена, что у тебя будет мальчик?

– А? Что? Ах, мальчик! Я не знаю, – ответила она отсутствующим голосом, глядя сквозь него, как будто его здесь и не было. Ее мысли разбегались. Но, придя в себя, она набросилась на него: – Я знаю, почему ты это делаешь. Это твоя маленькая месть, не так ли? Своего рода акт садизма, и все из-за того, что я тебе отказала в Лондоне. Но мужчины вроде тебя меня не интересуют. Ты меня слышишь?

Он слышал; его равнодушное пожатие плечами было до такой степени унизительным, что ей захотелось ударить его по надменной физиономии.

– Из твоих слов я могу заключить, что ты занималась этим в Лондоне. Но все это были мальчишки, дорогая Керри, только мальчишки. Еще одна сексуальная связь тебе не повредит, даже если ты не любишь мужчин постарше. Мужчин с опытом, знающих точно, в чем нуждается женщина, – издевался он, его намеки были оскорбительны. – Конечно, ты не обязана получать удовольствие.

– О! – воскликнула она, задыхаясь от возмущения. – Как ты точно выразился, я занимаюсь этим с кем, черт побери, хочу, а ты мне не нравишься, Алексис Стефанидес, и я не хочу заниматься с тобой любовью!

Она откинула с глаз светлые волосы и посмотрела на него с вызовом. Алексис встал, казалось, не замечая её жестоких слов. Он решительно направился к окну, чтобы посмотреть вниз, на толчею афинских улиц. Когда он повернулся к ней, вид у него был усталый.

– Причина твоего отказа заняться со мной любовью в том, что ты боишься своих чувств ко мне, а не в том, что я оставляю тебя равнодушной.

Керри возмущенно вскочила, понимая, что он прав.

– Думай, что хочешь. В тот вечер в Лондоне я сказала тебе, что никогда не лягу с тобой в постель. Ты думаешь, что застал меня врасплох своими угрозами, не так ли? – усмехнулась она, сжав кулаки так, что ногти вонзились ей в ладони.

Он поднял темную бровь, и его голос стал нежным, как шелк. От неприятного предчувствия мурашки пробежали по спине Керри.

– Есть одна интересная идея. – Алексис зло рассмеялся и повернулся к окну. – У тебя будет время до пятницы, чтобы принять решение. После этого тебе действительно придется меня умолять, но я тебя не приму.

– Мерзавец! – закричала она в ярости. Алексис повернулся и угрожающе нахмурился:

– Замолчи! Перестань кричать: ты знаешь, что я делаю с кричащими детьми.

Он направился к ней, и она попятилась, как будто его прикосновение могло обжечь ее.

– Ну, тронь меня, если посмеешь! Я больше не ребенок!

Алексис посмотрел на нее взглядом, полным презрения, и, обойдя, подошел к двери. Он обернулся, бросив через плечо:

– Тогда перестань вести себя как ребенок. – Посмотрев на часы, он сказал: – У меня встреча. Пятница – крайний срок, Керри. В полдень.

Керри смотрела на него, не в силах вымолвить ни слова. Наконец она обрела дар речи:

– Но это слишком быстро.

Он смерил ее презрительным взглядом.

– Если ты действительно любишь Петроса, то родить мне ребенка будет для тебя достойной жертвой!

И он вышел, оставив ее в состоянии шока.

Когда Керри приехала на остров, Петрос сидел у бассейна. Его лицо было мрачным, и он часто прикладывался к бутылке бренди, чтобы забыться.

– Ох, Петрос, сколько раз я тебе говорила: бренди не выход из положения, это тебе не поможет, – мягко увещевала Керри, беря бутылку из его рук.

Он улыбнулся, но в его глазах не было даже искры веселья.

– Детка, мне так тебя не хватало! Я обещал твоему умирающему отцу, что буду заботиться о тебе, а теперь получается, что ты заботишься обо мне.

– Как ты можешь такое говорить, Петрос?! Ты был для меня самым прекрасным человеком в жизни. У нас с тобой было и хорошее, и плохое. Не огорчайся, что-нибудь изменится, надо только подождать. – Она наклонилась и нежно поцеловала его. – Идем, дорогой, милый Петрос. Пора ужинать.

За столом ни Керри, ни Петрос не оценили по достоинству телятину со специями, которую Кристина приготовила для них. Керри сосредоточилась на салате по-гречески с большим количеством сыра и оливками, которые она одно время терпеть не могла, но теперь полюбила. Она ела очень сосредоточенно, надеясь прогнать из головы мысли об ультиматуме Алексиса.

Именно за этим столом она впервые увидела его. Ей было пятнадцать лет. Она была дикой, избалованной и совершенно непослушной. Бедный Петрос не знал, как с ней справиться. Она была ужасная шалунья!

Керри провела пальцем по полированной поверхности, все еще хранившей следы царапин, которые она сделала на прекрасном дереве. Глядя на них, она перенеслась в воспоминаниях к тому роковому дню.

– Но я не хочу идти к себе! – сердито говорила Керри, надув губы и заложив руки за спину. – Я хочу остаться здесь, Петрос!

– Нет, Керри. Мы уже об этом говорили. Это деловая встреча, а не детский утренник. Будь хорошей девочкой и иди в свою комнату, – ласково говорил Петрос, как бы извиняясь перед гостями.

Керри топнула ногой и усмехнулась, услышав вздох изумления присутствовавших мужчин. Греческие девушки почти всегда делали то, что им велели.

– Я хочу остаться! – проговорила она капризным тоном.

Все мужчины, кроме одного, сидевшего слева от нее, выглядели обеспокоенными. Он был моложе других, но казался более опасным, чем они.

– Керри, я больше не буду повторять! – Петрос всплеснул руками, когда она проигнорировала его слова. – Алексис, что бы ты сделал с таким непослушным ребенком?

Алексис повернулся на стуле; взглянув на девчонку с явной неприязнью, он оглядел ее детскую фигурку в розовой шелковой пижаме.

– Отшлепай ее, дружище, ребенок не умеет себя вести. Я бы не потерпел такого неподчинения в моем доме.

– Мы не в вашем доме! – дерзко огрызнулась Керри, передернув плечами и взмахнув своими длинными волосами прямо у его лица.

– Очень жаль, юная леди, потому что, будь это мой дом, вы бы уже лежали у меня на коленях. И вам было бы очень, очень больно.

– Ваши ничтожные угрозы меня не пугают. Я не гречанка и не собираюсь подчиняться приказам, – язвительно ответила она.

Петрос открыл рот от удивления и выругался на родном языке.

– Ну, хватит. Ты слышишь? – уже начиная сердиться, сказал Петрос.

Но Керри не знала, когда следует отступить. Она схватила нож, лежавший рядом с доской для хлеба, и провела им по полированному столу.