Эмилия Остен - Страсть и расчёт

Луиза приняла свой бокал из рук графа и едва сдержала дрожь, когда его пальцы коснулись ее. Кажется, она начала сходить с ума. Неужели это и есть то, из-за чего девушки теряют голову и честь? Не то чтобы Луизу очень беспокоила проблема чести, ведь в итоге все должно было закончиться свадьбой, но потерять голову… было бы совершенно непривычно – непривычно и пугающе.

– Надеюсь, вы не убежите с криками о помощи? – спросил граф, подождав, пока девушка сделает глоток.

– Пока что у меня нет таких намерений, – пожала плечами Луиза, подчеркнув первые два слова.

– Может быть, я был слишком дерзок, когда принес вас сюда. Но не сделать этого, когда я увидел вас спящей под розами, было выше моих сил.

Луиза улыбнулась:

– Как бы там ни было, не слишком ли дерзким будет заявить, что я ждала, что вы снова проберетесь на мой балкон?

– Не думал, что мои намерения и планы столь очевидны.

– Вполне очевидны. Но не могу сказать, что собираюсь убежать с криками в ночь.

Она первая потянулась к нему, не имея никаких сил сдерживаться дольше. Те поцелуи и прикосновения, которые были вчера, лишь разожгли воображение Луизы и заставили желать большего, пусть она до конца и не понимала, чего именно. Ей мучительно, почти до боли, хотелось прикоснуться к нему, услышать стук его сердца, почувствовать тепло дыхания на своей коже. И совершенно неважно, что сказал бы на это свет.

Руперт обнял девушку за талию, стараясь притянуть ее как можно ближе к себе, и Луиза утонула в омуте новых, непонятных, но невероятно прекрасных ощущений. Даже под страхом смерти она не смогла бы вспомнить, сколько времени они провели на узком диванчике в объятиях друг друга. Удивительно, но, когда Луиза очнулась от того, что граф отстранился, их одежда оставалась в полном порядке, пострадала только прическа девушки: все шпильки куда-то исчезли, а волосы золотым водопадом рассыпались по плечам.

– Я… – Луиза зябко обняла себя за плечи, внезапно испугавшись того, что наверняка произойдет этой ночью, если она сейчас же не встанет и не потребует проводить себя до дверей дома, выходящих в сад. Хотя все наверняка уже заперто, так что нет смысла сейчас возвращаться. Скандал все равно неминуем.

Граф встал, подошел к окну и зажег большую одинокую свечу.

– Если вы хотите уйти, Луиза… – начал он, и при первых же звуках его голоса все мысли вылетели из ее головы.

– Я не знаю. – Девушка потянулась за бокалом и осушила его до дна. Никогда в жизни она не пила столько неразбавленного вина, старого, выдержанного и терпко-сладкого, как поцелуи графа. – Все равно мне уже не вернуться в дом без шума.

– У меня есть ключи от всех дверей. – На мгновение Луизе показалось, что он действительно хочет, чтобы она ушла.

– Я…

– Но я готов умолять вас на коленях, готов умолять тебя, Луиза, чтобы ты осталась. У меня такое чувство, что подобной ночи больше никогда не будет.

– Я понимаю. – Она посмотрела ему прямо в глаза. – И я действительно не хочу уходить.

После этих слов граф Рэйвенвуд не стал больше медлить, подхватил Луизу на руки и отнес в спальню. Узкий диванчик в кабинете – это совсем не то место, где можно провести целую ночь.

Весь путь до спальни он не переставал целовать ее, словно боясь, что она передумает. На мгновение Луиза запаниковала, напряглась и замерла в его объятиях, как смертельно испуганный зверек.

– Тише, – выдохнул граф, осторожно опуская ее на шелковые простыни. – Ты можешь уйти в любой момент.

Не то чтобы это успокоило Луизу, но страх отступил. К тому же поцелуи и прикосновения Руперта были такими… затягивающими.

Следующие часы Луиза запомнила урывками, какими-то застывшими мгновениями, словно время периодически останавливалось, медлило немного, а потом продолжало свой бег. Одежда незаметно исчезла, шелк простыней сначала холодил кожу, а потом обжигал, как огонь. Руки графа, такие нежные и осторожные, вдруг сжимались вокруг нее стальным кольцом. Словно в бреду, она подчинялась его телу, его губам, раскрывалась ему навстречу и принимала его, растворяясь в мучительно-сладостных ощущениях, все нарастающих, скручивающихся в тугую спираль, уводящую в темноту, внезапно вспыхнувшую тысячами звезд. Познать мужчину – и позволить ему познать себя – оказалось чудесным и весьма увлекательным занятием, хотя и, без сомнения, изнуряющим. Может быть, потому, что ей достался действительно великолепный образец сильного пола?

За окном уже светало, хотя Луизе казалось, что она закрыла глаза всего лишь на мгновение. Девушка протянула руку, но соседняя подушка была пуста. Руперт сидел в кресле, завернувшись в халат, и смотрел в огонь камина, который, очевидно, разжег, когда она спала. Сейчас граф выглядел так, словно прошедшая ночь прибавила ему сразу десяток лет: на щеках залегли тени пробивающейся щетины, а глаза горели мрачным огнем – или в них отражалось пламя камина? Что с ним? Ведь он же явно и недвусмысленно вел все именно к этой ночи, к этой постели. Что не так?

Луиза на секунду закрыла глаза, словно пытаясь почувствовать, услышать его мысли. И она поняла. Это совесть. Свойство простое, но столь редкое, что даже забываешь, что оно существует.

– Руперт, – тихо сказала девушка, привлекая его внимание. – Я знаю, ты винишь себя в том, что поступил со мной непорядочно. Но я все равно тебя люблю.

Звуки ее голоса еще не успели раствориться во тьме маленькой спальни, когда Луиза поняла, что сказала чистую правду. И она не знала, радоваться ли этому или оплакивать свою печальную судьбу.

И тогда девушка услышала его ответ:

– Ты можешь мне не верить, но я сделаю все, чтобы ты была счастлива.

– Я верю, – прошептала она.

Но верила ли? И верил ли он?

Утро оказалось донельзя суматошным: во-первых, пришлось быстро и осторожно пробираться в дом, так как Луиза решительно отвергла идею дождаться появления у измятой постели леди Крайтон, что, с одной стороны, позволило бы избежать объяснений, а с другой – не только нанесло бы ущерб репутации графа, но и поставило под угрозу возможность дальнейших отношений, поскольку девушка знала точно: отец вряд ли примет с распростертыми объятиями того, кто бесчестно поступил с его дочерью. Во-вторых, не успела Луиза устроиться в своей собственной кровати и начать погружаться в сон, как на подъездной дорожке загрохотал экипаж, проснулись слуги, и весь дом пришел в движение: приехал отец. Тетя Ви, кстати, появилась позже, довольная собой и своими успехами в картах.

Луиза провела еще одну почти бессонную ночь, и весь предстоящий день обещал быть чрезвычайно беспокойным.

За завтраком, не желая откладывать дело в долгий ящик, девушка посвятила отца в свои планы и заявила, что граф Рэйвенвуд явится просить ее руки сегодня же после обеда (о чем они с Рупертом заранее договорились) и что она рассчитывает, что его предложение будет немедленно принято. Тему брачного контракта Луиза решила не затрагивать, но и не волновалась на этот счет: отец не оставит ее без средств, да и граф не упустит своего, обсуждая финансовые вопросы.

После завтрака Майкл Грэхем отправился к мистеру Кортни (наверняка для того, чтобы собрать сведения о потенциальном женихе), но Луиза по этому поводу не беспокоилась. Она ясно дала понять отцу, что Руперт Страйтем, граф Рэйвенвуд, станет ее мужем в любом случае. А уж за долгие годы общения с дочерью Майкл Грэхем твердо усвоил, что Луиза перевернет весь мир, но получит желаемое.

Как и посоветовала Луиза, граф Рэйвенвуд явился в большой дом вскоре после обеда, причем прибытие обставил с помпой, хотя вряд ли кто из Грэхемов остался не осведомленным о финансовом положении претендента на руку наследницы. Луиза уверяла, что все это пустяки, но граф все же до конца не поверил в то, что отец барышни полностью и во всем с ней согласится.

Что ж, скоро станет ясно, не сделал ли Руперт ошибку, отказавшись от мысли увезти Луизу в Гретна-Грин или поставить семью девушки перед фактом бесчестья дочери. Конечно, тогда оставался бы риск, что Грэхемы просто лишат Луизу наследства (что маловероятно), да и репутация графа Рэйвенвуда сильно пострадала бы (то есть всем бы стало известно о его непорядочности, сам-то он и сейчас знал, что прошлой ночью поступил совершенно бесчестно, несмотря на все заявления Луизы), но сейчас велика была вероятность того, что Майкл Грэхем просто откажет ему, не даст согласия на брак, и Руперту все же придется поступить недостойно. Тогда все сильно осложнится тем, что тайно действовать будет уже очень и очень затруднительно. Что ж, оставалось только довериться Луизе и действовать строго в соответствии с правилами: формальное предложение, обсуждение брачного контракта, свадьба…