Сэди Мэтьюс - Страсть после наступления темноты (ЛП)

Внезапно Доминик заводит мои руки над головой и удерживает их там одной рукой. Волна возбуждения проходит сквозь меня. Так вот каково это, когда тебя ограничивают в движениях. Это непередаваемое ощущение - быть скованной весом его тела, тем временем как он берет все под контроль.

- Да, моя красавица, да, - стонет он, стиснув зубы. Его глаза впиваются в меня с вожделением. - Давай же, кончи для меня.

Его слова возбуждают меня еще больше. Будто он контролирует мою кульминацию. Даже находясь во власти этого неистового, эротического момента, я не могу избавиться от мысли, вот как значит быть под контролем Доминика. Если это так, то, возможно, быть сабой более захватывающе, чем я представляла. От каждого нового толчка я чувствую давление на клитор. Он проникает все глубже и глубже. Чувствую, как внизу живота и в паху начинают зарождаться волны оргазма, все тело охватывает трепет. Каждая волна поднимает меня все выше и выше к вершине, расплывающаяся по телу дрожь становится все более и более мучительной. И в момент, когда ощущения становятся невыносимыми, меня накрывает оргазм, обрушиваясь умопомрачительным наслаждением. Я кричу, но слов нет. Замираю и содрогаюсь в конвульсиях. Доминик продолжает ожесточенно двигаться во мне, делая несколько коротких резких толчков. А затем со стоном продолжительно и интенсивно кончает, совершая по инерции еще несколько фрикций.

Некоторое время мы лежим в оцепенении, тяжело дыша и восстанавливая силы. Доминик по-прежнему остается внутри меня. Я широко улыбаюсь, пробегаю пальчиками по его спине. Он выходит из меня, и я понимаю, что он хмурится.

- Что? - спрашиваю, ощущая на бедрах влажность от спермы.

- Я не надел презерватив.

- Что ж… вообще-то, я пью таблетки, - признаюсь я, - уже много лет, и не переставала, даже когда рассталась с Адамом. Но…

Он кивает.

- Знаю. Безопасный секс. Это важно, мне не следовало слишком увлекаться и забывать об этом, - он выглядит серьезным. - Слушай, я регулярно проверяюсь у врачей. Я здоров, так что тебе не стоит волноваться.

Я хочу сказать то же самое, но внезапно понимаю, что, по сути, Адам тайно трахался с другими, и я даже понятия не имею, сколько их было, и пользовались ли они презервативами. На глаза непроизвольно наворачиваются слезы.

- Что с тобой, милая? - ласково спрашивает Доминик, поглаживая меня по волосам.

Когда я объясняю все сквозь слезы, он произносит:

- Не думаю, что тебе стоит беспокоиться, но если хочешь, для собственного успокоения можешь провериться у моего врача. Его офис находится неподалеку на Харли-стрит. Он просто замечательный. Если хочешь, могу записать тебя на прием. А может, ты предпочитаешь посетить женщину-врача? У него есть и такая. Если это тебя порадует и успокоит.

Я тронута заботой и целую его в щеку.

- Да, возможно, так и сделаю. После чего полностью выброшу Адама и все, что с ним связано из головы.

- Хорошо, - он легонько целует меня в губы. – Может, теперь встанем? Оставаться на полу холодно и неудобно.

Мы по очереди принимаем душ. Доминик возвращается. На нем снова футболка и джинсы. Свернувшись калачиком на диване, я ожидаю его в гостиной. На мне шелковый халат, а в руке - бокал вина.

Я не планировал этого, когда пришел повидать тебя, - улыбается Доминик и садится напротив. – Хотя, возможно, подсознательно… не знаю…

Но что улыбаюсь в ответ:

- Я чувствовала себя такой несчастной весь день.

- Я тоже, - выражение его лица снова становится мрачным. - Но нам все еще есть, что обсудить.

- Знаю, - вздыхаю я. - Это сложно для меня, Доминик. Мне трудно понять, почему того, что мы только что испытали, недостаточно для тебя. Тебе хочется большего. Тебе хочется того странного мира, с которым тебя познакомила Ванесса.

Он медленно кивает.

- Я не могу толком объяснить. Отчасти это отдаленно похоже на прием наркотиков. Как только ты привыкаешь получать удовольствие таким способом, тебе уже трудно без этого. Не отрицаю, то, что мы испытываем с тобой сейчас невероятно, просто чудесно,- на его лице мелькает выражение грусти. - Но я знаю, что произойдет. Через некоторое время, мне перестанет этого хватать. Для удовлетворения мне этого будет уже недостаточно. Мне захочется немного большего, немного той опасной грани. Мне захочется почувствовать контроль. - Он смотрит прямо на меня, его взгляд ясный и пронизывающий. - А ты не хочешь оказаться под контролем.

- Ты не можешь этого знать, - протестую я. – Может, я хочу, чтобы меня контролировали!

Он качает головой:

- Нет. Большинство сабмиссимов чувствуют эту потребность с очень раннего возраста. Она развивается вместе с их сексуальностью. Понимаешь ли, дело не в том, что я хочу пороть женщин, это не совсем так - я хочу осуществлять контроль над покорными личностями, которые сами желают этого. А так как я гетеро, мне доставляет удовольствие делать это с женщинами. Эти действия не подразумевают злоупотребление или оскорбление кого-либо. Все происходит по обоюдному согласию с учетом безопасности и ограничений. Но ты этого не хочешь. Если бы ты хотела, чтобы тебя выпороли, отшлепали или наказали, ты бы уже знала об этом.

Я возвращаю ему пронзительный взгляд:

- Ты - нет.

- Что ты имеешь в виду? - он выглядит удивленным.

- Исходя из твоих слов, у тебя не возникало таких желаний, пока Ванесса не показала тебе, что она от тебя хочет. И ты даже не знал, что хочешь быть доминантом, пока не увидел ту сцену с поркой.

Некоторое время он молчит и обдумывает мои слова. Он рассеянно водит рукой вперед-назад по ручке кресла, и наконец произносит:

-Ты права. Я не знал. Но не уверен, что у саб происходит все так же, вот и все.

- Почему мы не можем продолжить и посмотреть, что из этого получится? - прошу я с надеждой. - Возможно, на этот раз у тебя не возникнет тех желаний.

- Я не могу этого обещать, Бет, и, по правде сказать, такое всегда случалось раньше. Не хочу, чтобы у тебя возникли ко мне чувства, а в итоге я бы ушел из-за того, что между нами ничего не срослось.

- Для этого немного поздновато, - говорю я тихо.

- Знаю. Прости, - мужчина пощипывает обивку кресла, не в состоянии смотреть на меня.

Я смотрю на стройное красивое тело, слишком большое для миниатюрных кресел Селии. Как же все дошло до такого.

- То есть ты хочешь сказать, что даже после того, что у нас только что было, между нами все кончено и дальше мы не зайдем?

Доминик смотрит на меня исподлобья, в его темных глазах застыла грусть.

- Боюсь, что так.

Я чувствую себя донельзя скверно.

- Так это был просто прощальный трах? - мой голос звучит более цинично, чем я предполагала.

- Ты знаешь, что это не так, - говорит он мягко.

Я чувствую себя убитой горем и одновременно в ярости.

- Не понимаю, как ты можешь говорить, что хочешь меня, что не можешь ни о чем другом думать, кроме меня, возвращаешься, и мы занимаемся сексом, а после бросаешь.

Он закрывает глаза на мгновение. А когда открывает, выглядит еще печальнее, чем до того, как мы занимались любовью. Он медленно встает.

- Знаешь, и я не могу этого понять. Но так будет лучше, Бет. Поверь.

Он подходит ко мне, наклоняется и целует в губы. Его близость опьяняет, но я закрываю глаза, пытаясь абстрагироваться.

- Бет, - тихо шепчет он, - мне бы очень хотелось отвести тебя на темную сторону моей сущности. Мне бы хотелось показать тебе желание, которое я испытываю к тебе, все: до самого последнего клочка. Сделать тебя полностью своей. Но оттуда нельзя вернуться, Бет. Я не могу взять тебя туда, а потом потерять, - мое сердце замирает на мгновение, затем он шепчет, - прости меня!

У меня по-прежнему закрыты глаза, но я знаю, что он отстранился от меня. Я слышу звук удаляющихся шагов. Когда за ним закрывается входная дверь, я чувствую, как вместе с этим звуком разбивается мое сердце.

- Нет, мам, у меня все хорошо, - семафорю Джеймсу, который как раз ставит на стол чашку с моим кофе, что я не долго. Он жестом дает знать, что я могу не спешить, и отходит, чтобы дать мне возможность свободно поговорить по телефону.

- Ты уверена, дорогая? - в голосе мамы звучит тревога. - Я беспокоюсь, ведь ты там совсем одна… в большом городе.