Сэди Мэтьюс - Страсть после наступления темноты (ЛП)

- Ах… - Джеймс, кажется, впервые смущается. - Э-э, что ж, вообще-то, я не уверен. Мы пока не решили.

Официант выглядит удивленным.

- В самом деле?

- Да…мы временные члены клуба, и я не знаю, что вы можете предложить.

- А, понимаю, я принесу Вам меню, сэр, и Вы сможете ознакомиться с нашим ассортиментом.

- Вот мы все и узнаем, - бормочет мне Джеймс, когда официант отходит. Я осматриваю сидящих вокруг людей. На первый взгляд они кажутся нормальными. Хорошо одеты и расслабляются в этой необычной обстановке, попивая дорогое вино и коктейли. Но, по мере того как я приглядываюсь, начинаю подмечать неожиданные элементы. За одним столиком сидят и попивают напитки две женщины, но вскоре я понимаю, что одна из женщин на самом деле мужчина, одетый в женские одежды и с полноценным макияжем. Он держит глаза опущенными все время и двигается только, чтобы наполнить бокал своей собеседницы или ответить на ее реплику.

- Смотри, - говорю я Джеймсу, он незаметно бросает на них взгляд. - Он что, трансвестит?

Джеймс шепчет:

- Я так не думаю. Но не спрашивай меня, чем они занимаются.

За другим столиком в одиночестве сидит женщина, но боковым зрением я замечаю движение под столом. Там мужчина, склонившийся к ее ногам. И я понимаю, что он усердно лижет ее кожаные ботинки, очень осторожно и ритмично, как кошка, когда вылизывает свои лапы.

Официант возвращается с нашими напитками и меню комнат. Поставив бутылку на стол, он произносит:

- Сегодня вечер кабаре, сэр. Очень популярное шоу с несколькими номерами от членов нашего клуба. После этого обычно возникает большой спрос на номера, поэтому лучше бронировать заранее.

Он уходит, оставив нам открытую бутылку вина и меню. Я начинаю знакомиться с меню, напрягая зрение в полумраке.

- Детское/ясельное крыло, - читаю вслух достаточно громко, чтобы услышал Джеймс. - Доступны две камеры, каждая оборудована всем необходимым для нужд малыша. Классная комната: подходит для воспитания и наказания учеников. Тронный зал: роскошная комната подходит для королевы. Гора Олимп: небесный будуар, предназначенный для богини и ее прислужника, но подходит также для богов и их рабынь. Мокрый Номер: подходит для всех видов игр. Подземелье: три отдельные подземные камеры, великолепно оснащенные инструментами и оборудованием, где Мастера и Хозяйки могут предоставить своим рабам богатейший набор наказаний. - Я откладываю меню, чувствуя слабость. - Боже мой. Что это за место?

- Доминик не рассказывал тебе? - Джеймс приподнимает одну бровь.

- Он сказал, что это безопасное место, где люди могут воплотить свои фантазии. Я просто не осознавала, какими могут быть эти фантазии.

Джеймс качает головой.

- У них нет предела, дорогая. Вообще никаких ограничений.

- Но… детская?

- Держу пари, там окажутся самые большие и матерые малыши, которых ты когда-либо видела, - смеется Джеймс. - Но подумай об этом с другой стороны. Некоторые альфа-самцы жаждут небольшой передышки, когда им не нужно покорять мир, брать на себя огромную ответственность, связанную с их работой или деньгами, когда они могут вернуться в беззаботное и безопасное состояние детства.

- Полагаю, что могу это понять, - говорю я запинаясь. - Но одеваться как малыш… и они находят это сексуальным?

- Ты бы удивилась, узнав, от чего только люди могут получать сексуальное удовольствие. Полагаю, некоторые могут даже от процедуры возврата налогов за покупку. У меня есть подруга, которая каждый раз возбуждается, отгадывая кроссворды судоку. Она хранит стопки журналов с судоку у постели и впадает в панику, если у нее заканчивается шариковая ручка, - он смеется. - Я утрирую, но ты же понимаешь, что я имею в виду.

Джеймс наполняет наши бокалы. Вино сверкает рубиновым цветом в отблесках свечей.

- Думаю, тебе понравится, весьма неплохое вино, - говорит он, любуясь жидкостью в бокале. Затем делает глоток. - Ох, прекрасно.

Я тоже пробую. Он прав. Я не очень разбираюсь в винах, но могу сказать, что это нечто особенное, очень нежное и вкусное.

Мы наслаждаемся вином, когда в помещении вспыхивают несколько ламп. Я впервые замечаю маленькую сцену в передней части зала. Пара бледно-голубых прожекторов фокусируются на сцене, и в их ярком свете появляется красивая и пышнотелая женщина. На ней изысканное расклешенное красное платье и высокие каблуки. Волосы и макияж, как у богини с телеэкрана прошлых лет. Играет музыка, и она начинает петь низким голосом с хрипотцой. Она поет о желании быть любимой, хоть немножко. Все выглядит как обычное кабаре, пока она не начинает медленно избавляться от одежды. Платье разлетается на два отдельных куска. Под ним оказывается корсет, туго затянутый на крошечной талии и подпирающий большую грудь, а также шелковое нижнее белье, пояс с подвязками и чулки.

- Она просто красавица, - бормочет Джеймс.

Это представление в стиле бурлеск, очень популярное в последнее время. По мере того, как она знойно исполняет свой номер, корсет раскрывается, обнажая ее большую грудь. Она красиво извивается на каблуках, покачивает бедрами и принимает изящные позы. Затем она избавляется от туфель и чулок. На ней остаются только шелковые штанишки. Когда песня достигает кульминации, певица расстегивает что-то на спине, и штанишки спадают с нее, явив залу огромный пенис, торчащий над парой бритых яиц. По залу пробегает вздох, смешанный со стоном. Певица слегка придерживает пенис у основания, так что он выглядит еще больше и внушительней, затем улыбается залу, словно спрашивая, восхищены ли они ее придатком.

- Ох, - в голосе Джеймса удивление. - Я этого даже не ожидал!

Я хихикаю.

На сцене появляется еще одна женщина в корсете и начинает ругать певицу, которая сначала изображает удивление, а затем стыд. Эта женщина – как мне кажется, настоящая – вытаскивает хлыст, от чего певица приседает и притворяется испуганной. Она падает на пол, и женщина начинает хлестать ее кнутом, опуская его на белую спину и плечи певицы с громкими хлопками, при этом не переставая ругать ее за своеобразный эксгибиционизм.

Зрители явно наслаждаются шоу. Возможно, из-за этого здесь и собралось сегодня столько женщин-доминантов и их вассалов.

- Не представляю, что мы скажем, когда у нас спросят, какую комнату мы закажем, - бормочет Джеймс, наливая еще вина.

- Возможно, мы можем просто отказаться, - говорю я, все еще наблюдая за выступлением на сцене. Кто-то приближается к нам в сумраке зала. - Похоже, к нам идет официант, - шепнула я Джеймсу. - Тебе стоит быстрее придумать отговорку для заказа.

Но, по мере его приближения, я понимаю, что это вовсе не официант. Это Доминик. Бледное и застывшее, словно маска, лицо, а в глазах - лед. Я замираю. Внутри меня все сжимается от удовольствия вперемежку со страхом.

- Бет, - произносит он вполголоса, - какого черта ты здесь делаешь? - и бросает быстрый взгляд на Джеймса: ужасающий, враждебный взгляд. - А это кто, на хр*н, такой?

- Привет, Доминик, - стараюсь выглядеть отстраненной, хоть это и тяжело, когда он так близко. Он одет в черный кашемировый джемпер и темные брюки и выглядит великолепно. - Не знала, что ты будешь здесь сегодня вечером.

- Что ж, я тут, - его голос почти дрожит от напряжения. Видно, как он старается сдержать эмоции.

Почему он злится на меня? Он не имеет никакого права! Я ему не принадлежу, Бога ради, и к тому же он сам решил, что между нами все кончено.

Эта мысль придает мне сил.

- Как ты узнал, что я здесь? - смело задаю вопрос.

- Ваши имена всплыли в системе, - кратко бросает он, так что мне все еще не понятно, как он узнал. Доминик снова смотрит на Джеймса. - Кто это? - рычит он.

- Друг, - быстро отвечаю я.

Черные глаза Доминика буравят меня. Он знает, что у меня нет друзей в Лондоне, но не будет допытываться перед Джеймсом. Он смотрит на меня некоторое время, а затем холодно произносит:

- Я не хочу видеть тебя здесь.

Эти слова ужасно ранят меня, но я притворяюсь, что меня они не тронули.

- Мне плевать, что ты хочешь, - холодно реагирую я. - Я сама себе хозяйка.

- Не приходи сюда. Это частный клуб. Я могу попросить вас удалиться.

- Мы можем уйти, - вклинивается Джеймс, - но не возражаете, если мы допьем эту бутылочку? Знаете ли, вино очень хорошее…