– С твоей родней? Или в компании твоих друзей? – осторожно спросила Алиса.
– Нет. Вдвоем. Только ты и я.
Она молчала. Румянец на ее щеках приобрел малиновый оттенок. А потом – раз, и Алиса вновь начала постепенно бледнеть, успокаиваться.
– Ты считаешь, рано? – серьезно спросил Роман.
– Нет. Вернее, рановато, но… А чего тянуть? – мрачно усмехнулась Алиса. Отняла свою руку. – Хочу понять все и сразу. Да и глупо в нашем возрасте разыгрывать из себя кого-то… Я женщина, но совсем не страдаю романтическими бреднями.
Ее ответ совсем не понравился Роману. Да, конечно, с самого начала в их начинающем складываться союзе не было и намека на романтизм. Это не любовь, а договор двух взрослых, не самых молодых уже людей, стремящихся сделать свою жизнь удобнее. Она одинока, и ей грустно, особенно после отъезда сына, а он боится старости и болезней.
Или… или он не нравится Алисе как мужчина? Понятно же, что раз они останутся вдвоем, то лягут в одну постель. В сущности, предлагая Алисе провести вместе новогоднюю ночь, Роман предложил Алисе близость. И женщина согласилась без особой радости, мол: «А чего тянуть?» Роман решил, что не нравится ей, неприятен чисто физически. Алиса же, наоборот, чем дальше, тем сильнее привлекала Романа.
Можно совпадать во взглядах на жизнь, согласно решать финансовые вопросы, иметь общие вкусы в отношении искусства, дружно решать бытовые проблемы, но… если один из партнеров физически не привлекает другого – все, можно ставить крест на этих отношениях.
– Я тебе совсем не нравлюсь? – тихо спросил Роман.
– Мне кажется, это я тебе не понравлюсь, – опять нахмурилась она.
– А давай не будем заранее делать поспешных выводов?
– Хорошо, – покорно ответила Алиса. – Давай тогда обговорим детали. Первый вопрос – где?
– Можно у меня. Или, если ты сильно против, у тебя. Кстати, у меня довольно-таки просторно – сто пятьдесят квадратных метров.
– Сколько?! Ух ты. Не чета моей стандартной двушке, – улыбнулась Алиса. – А елка у тебя будет?
– Будет, – решительно произнес Роман и тут же прикинул: завтра сбегает на елочный базар, потом за игрушками… А нарядить елку можно накануне, вечером. Вдвоем! Вроде как совместное развлечение получится. – Я могу еще салатов в ресторане заказать. Шампанское запас, это у меня имеется. И вообще алкоголя много…
– Никаких ресторанов, – строгим, все тем же «медицинским» голосом возразила Алиса. – Салаты я сделаю сама. Какие принести?
– Оливье, винегрет, – подумав, изрек Роман. – Классика!
– И селедку под шубой, – строго добавила она.
– Да я и не мог мечтать о таком счастье! – с комичной интонацией воскликнул Роман. Алиса рассмеялась.
Все-таки она слишком разволновалась, поняв, что в ближайшее время ей придется остаться наедине с Романом. Ей приятнее было обсуждать салаты, елку, но думать о том, что ей предстоит близость с мужчиной, Алиса явно не хотела.
В тот вечер Роман настоял на том, что проводит Алису до дома. Отправились на такси – оказалось, что Алиса живет неподалеку от поликлиники, в которой работает, а это не так далеко от жилища Романа.
У подъезда Роман решился поцеловать Алису. Она ответила на его поцелуй неумело и испуганно. Затем с какой-то потерянной, вымученной интонацией в голосе попрощалась и скрылась за дверью…
Катаев ехал на такси к себе со странным чувством, что все его планы рушатся, что ничего у них с Алисой не получится. Но тем не менее настоящую живую елку купил на следующий же день и игрушек притащил домой целый короб.
Как ни странно, но все эти приготовления настроили его на позитивный лад. Он никогда не отмечал этот праздник вот так, по-семейному… Всегда в шумных компаниях, поездках. В последние пять лет, что он провел с Идой, они неизменно ездили за границу. Кажется, в прошлом году они отдыхали на Тенерифе…
Алиса появилась в квартире Романа тридцать первого декабря. Вошла в прихожую с нетяжелым, но довольно объемным свертком.
– Все стоит, пробки на дорогах, а пешком за полчаса добралась, – сообщила она. – И совсем не холодно. Ну, впрочем, как всегда в этот день… Здесь салаты.
Роман принял сверток из рук Алисы, помог гостье раздеться. И теперь с удивлением ее разглядывал: на женщине была темно-синяя шелковая блуза, черная узкая юбка, черные плотные колготы… Скинув сапоги, она надела черные туфли-лодочки. Волосы ее были уложены как-то необыкновенно и лежали мягкими волнами. Лицо гладкое, ровное, бело-розовое. Значит, спрятала все веснушки под пудрой. Теперь она походила на фарфоровую куклу. Глаза подведены, на губах – яркая помада, лак на ногтях. Запах духов.
– Ты просто красавица! – восхищенно произнес Роман и мысленно похвалил себя за то, что не остался в джинсах. Он успел переодеться в брюки от итальянского костюма и в рубаху немыслимой попугайской расцветки, которую оставил навыпуск. – Давай покажу, что у меня тут да как…
Алиса ходила за ним, точно за экскурсоводом в музее. Слушала внимательно, иногда переспрашивала. Удивлялась обилию современной техники, а перед экраном огромного телевизора замерла. Особенно внимательно рассматривала студию, в которой Роман занимался озвучкой. Выслушала короткую лекцию, что такое микшерский пульт и каким должен быть настоящий микрофон.
На кухне Алиса почувствовала себя свободнее, вдруг улыбнулась…
– Ну, поделись, о чем сейчас думаешь? – с любопытством спросил Роман.
– Я думаю, что ты настоящий, стопроцентный холостяк, – весело ответила она. – При этом у тебя здесь очень уютно, все так продуманно и удобно…
– Нет, я уже немного другой. Изменился после болезни. Особенно после того, как попал в кардиологию… Пусть даже с сердцем у меня все в порядке, но что-то такое точно произошло… Словно щелкнуло у меня в голове – раз, и я перезагрузился. Да чего это мы… Который час? Елку же наряжать нужно!
Алиса поначалу вешала игрушки на елку без энтузиазма, потом увлеклась.
– Как красиво! Мы с Рыжиком тоже… Рыжик – это я так сына называю… Мы с Рыжиком всегда дома елку ставили на Новый год, а сейчас он уехал, и я думала, что праздника у меня уже не будет… – На ее глазах засверкали слезы.
– Ну что ты! – растрогался ее непосредственной реакции Роман. – Все хорошо.
Он в первый раз обнимал Алису вот так.
Странное ощущение – вроде она очень тоненькая, но сильная. Хотя, если вспомнить, как она ловко вертит своих пациентов, сгибает их и разгибает…
– А почему ты с мужем развелась? Хотя, если не хочешь, не рассказывай! – спохватился он.
– Расскажу, отчего же. Игорь хотел еще детей, а я больше не могла их иметь. И вообще не соответствовала… его ожиданиям. Игорь уехал в Питер и там нашел себе девушку. У него родились два сына. А потом оказалось, что они неизлечимо больны. Расстройство психического спектра. Особые детки – это тяжелый крест для родителей. Наверное, Игорь после всего этого сам немного сошел с ума. С женой они теперь вместе не живут, хотя он их навещает и помогает деньгами. Но быть вместе с ними не может, это выше его сил. Я его очень жалею, – тихо произнесла Алиса.
– Любишь до сих пор?
– Совсем нет, ни капли, – легко, не раздумывая, ответила Алиса. – Ничего не екнуло, когда он к нам весной приезжал. Да и зачем я ему? Теперь Игорь весь сконцентрировался на Рыжике. Это его свет в окошке…
Они так увлеклись этим разговором, что забыли о времени. Едва успели сервировать стол к двена-дцати. Роман открыл бутылку шампанского.
– Брют. Ты любишь? – спросил он.
– Не очень… Но ничего.
– За счастье в новом году?
– За счастье.
Под бой курантов Роман и Алиса выпили шампанского.
– Пожалуй, положу себе еще твоего винегрета… Ты замечательно готовишь, хочу тебе сказать!
Алиса кивнула. Она улыбалась рассеянно, думала о чем-то своем.
– А ты танцуешь? Нет?! – поразился он. – Давай, я тебя научу. – Потянул ее за руку, вытащил из-за стола. – Смотри – раз-два-три, раз-два…
Алиса смеялась, у нее получалось не очень.
Как же так – спортивная женщина – и не умеет танцевать? Но она честно старалась, и Роману были по сердцу ее неумелые попытки.
Вот взять всех его предыдущих женщин. Зажигалки! А Ида? Та могла легко вскочить на барный стол при всем честном народе и сплясать.
Прижавшись друг к другу, Роман и Алиса закружились в медленном танце. Сколько это продолжалось? Довольно долго. Дольше терпеть он не мог. Потянул Алису за собой в спальню. Она не сопротивлялась, покорно следуя за Романом. Скинула туфли перед кроватью. В полутьме Роман раздел Алису, прижался губами к ее груди.