– Их же тоже можно подделать!
– Ну, тогда вообще никаких справок и документов не нужно. Бумажка – это бумажка, она никак не может отразить тайных пороков и тяжелых извращений, которыми страдает иной человек...
– Я ничем не страдаю! – возмутился Алексей.
– А я откуда знаю? – злорадно произнесла я. – Тем более что твое поведение кажется мне очень странным, мягко говоря.
– Почему? – Он был совсем растерян.
– Ты ищешь меня с прошлого лета, следишь за мной, даже снимаешь квартиру в доме напротив и сидишь у окна с подзорной трубой... У тебя ведь подзорная труба?
– Нет, армейский бинокль.
– Замечательно – армейский бинокль... – Я ехидно улыбнулась, потирая руки, спрятанные в плотные шерстяные перчатки, которые почему-то сегодня меня совершенно не грели. – А что же не снайперская винтовка с оптическим прицелом?
– Зачем ты так! – испугался Алексей. – Я же не собираюсь тебя убивать.
– Большое мерси, – иронически поклонилась я. – А что же ты собираешься со мной делать?
Он неожиданно покраснел и нахмурился – совсем как ребенок, которого застали за недозволенным поеданием конфет до обеда.
– Что-то холодно, – поежился он. – Может быть, пойдем дальше?
– Пойдем! – легко согласилась я – менять свои планы я по-прежнему не собиралась.
Последний розовый луч на западе исчез в тяжелых серых тучах, и сразу же стало темно, лишь яркие городские огни добавляли этому вечеру немного уюта. Мы медленно шли по протоптанной в снегу дорожке – мимо, за оградой, стремительно проносились машины, и шелестящий звук их шин заполнял собой молчание, которое повисло между мной и человеком, который шел сейчас рядом.
Мы прошли один бульвар, потом другой, затем вышли на третий. К тому моменту сумерки уже превратились в ночь, и спутник мой стал знобко пожимать плечами. Вероятно, боясь меня упустить, Алексей не успел толком одеться.
– Иди домой, – наконец нарушила я молчание. – Ты замерз. Вон остановка впереди...
Он поднял на меня глаза, блеснувшие отраженным от фонарей светом, и произнес твердо:
– Не уйду. Никуда не уйду, пока не провожу тебя обратно.
– А я еще не собираюсь домой, – сообщила я охотно. – Что-то меня совершенно не тянет туда.
– Что ж... Ко мне в гости я не осмелюсь тебя пригласить – может быть, тогда посидим где-нибудь в кафе?
– Посидим, – милостиво согласилась я. Я все ждала, что он скажет какую-нибудь глупость или поведет себя не по-джентльменски, но он ничего такого пока не делал. «Кафе так кафе! – подумала я. – Посмотрим, в какую дыру он меня заведет».
Впереди показалась забегаловка – из тех заведений, которые располагаются обычно у метро. Здесь всегда полно народа, пьющего в немереных количествах пиво и заедающего его картонной пиццей, всегда дым коромыслом и в уши лезут обрывки чужих разговоров. Я не была такой уж привередой, но в первый раз пригласить девушку в подобный бедлам должно быть стыдно...
– Сюда? – кротко спросила я, готовая в любой момент взорваться и немедленно и безоговорочно избавиться наконец от этого Алексея.
– Нет, чуть дальше...
Впереди был известный ресторан, сияющий неоном, с роскошной вывеской и почтенным швейцаром у дверей, очень похожим на голливудского актера Майкла Дугласа – немолодым и чрезвычайно благородным, словно по недоразумению приставленным пропускать капризных клиентов внутрь, в бархатно-зеркальные глубины, где ненавязчиво и тонко играла музыка и пахло дорогими блюдами, вызывающими аппетит даже у самого безнадежного язвенника. Как-то раз я была здесь с Митей – вечернее платье, свеча на столе, рядом – букетик свежих цветов, только любовь и покой...
– Ну что же ты? – тронул меня за локоть Алексей. – Уже совсем близко!
«Не сюда, так я и думала, – злорадно усмехнулась я, отводя взгляд от швейцара. – Конечно, ку-да ему – в этом нелепом шарфе, в этой дурацкой куртке!»
За углом было очередное заведение – туда-то и вел меня мой спутник. Он толкнул дверь, пропуская меня вперед, тоненько звякнул колокольчик, и мы оказались в небольшом помещении, где витал такой густой и нежный кофейный запах, что у меня чуть слезы на глаза не навернулись.
– Вот, вполне приличное место, – за моей спиной скромно произнес Алексей. – Шубку?
Я скинула одежду ему на руки и села за угловой столик возле окна, где около стены росло какое-то лохматое растение и едва слышно журчал маленький фонтан в виде старинного грота. Под курткой у Алексея оказалась тоненькая водолазка – немудрено, что он замерз. Официант принес нам меню. Посетителей почти не было, лишь какая-то парочка в соседнем углу пила кофе с рогаликами.
– Что будем есть, пить? – застенчиво спросил Алексей, приглаживая растрепавшиеся светлые волосы. «Иже херувимы...» – мелькнуло у меня в голове.
– Не знаю, – равнодушно ответила я. – Сам придумывай.
Постепенно недоверие и злорадство отступили – я увидела, что это действительно уютное маленькое кафе, где было чрезвычайно чисто и хорошо. Зеркальный потолок, кремовые стены, изящные столики – все выдержано в легком, спокойном стиле. Да еще почти незаметное, доброжелательное обслуживание...
Нам принесли бутылку полусухого вина и огромное блюдо с разнообразными крошечными пирожными – мечта всех лакомок и сладкоежек. Но странное дело – вид этих шоколадных, кремовых и карамельных излишеств не вызвал во мне ничего, кроме грусти.
– Ты ведь любишь сладкое? – довольно спросил меня Алексей. – Все женщины любят сладкое.
– Ты так хорошо знаешь женщин?
– Ну, – самодовольно приосанился он. – Кой-какой опыт есть.
– О господи... – вздохнула я.
Вино было вкусным и легким – оно мне понравилось, а к пирожным я почти не прикоснулась – в них было что-то безмятежно-веселое, почти распутное, что к нынешней моей жизни отношения не имело. Веселье и безмятежность остались для меня в прошлом, и напоминание о них только бередило сейчас душу.
– Может быть, ты все-таки скажешь, отчего преследуешь меня?
– Я? – Алексей замер на миг, так и не донеся до рта крошечный бисквит, покрытый шоколадной глазурью и весь усыпанный зелеными цукатами в виде звездочек. – Я же тебе говорил – мне надо от тебя все и ничего.
– Очень неопределенно, – покачала я головой. – Закажи-ка еще такого же, – указала я на бутылку.
– С одним условием – что ты попробуешь вот это пирожное. – Он поднес к моему лицу «наполеон» со сливочным кремом.
– Без всяких условий.
Он вздохнул и опять пригладил волосы. Что-то милое и очень простое, безусловно, было в этом парне, но это совершенно меня не трогало.
– Все и ничего... – повторил он. – А впрочем, мне скрывать нечего, и так все ясно. Я влюбился.
– В кого, в меня? – рассеянно спросила я, любуясь, как играет вино на свету.
– Само собой, – тихо признался он.
– С первого взгляда, конечно? – услужливо подсказала я.
– Истинно так. – Он даже перекрестился для убедительности, отчего стал похожим на молодого купчика, только что сошедшего со страниц какой-нибудь из пьес Островского. – А ты не веришь в любовь с первого взгляда?
Я ответила ему весьма красноречивым взглядом.
– В общем, если честно, может быть, это и не любовь вовсе, – продолжил Алексей, с аппетитом налегая на сладкое. – Но тогда я не знаю, что это... Все началось очень просто: прошлым летом, когда стояла жара в Москве, а до отпуска было еще очень далеко, я решил сходить в бассейн. Не в подмосковном же пруду купаться – там грязь, инфекция всякая, экология никуда не годится... Позвал с собой Толика, Игорька – вот такие ребята! – и отправились мы в «Ихтиандр».
– Дальше я помню, – кивнула я.
– Помнить-то помнишь, но вряд ли понимаешь, – задумчиво возразил мне этот нахал. – Я нырнул, когда смотритель отвернулся, – очень уж люблю делать то, что запрещают...
– Это надо запомнить, – вставила я.
– ...и вдруг вижу перед собой в толще воды Существо!
– Что? – возмутилась я. – Что ты видишь?
– Существо, – с таинственной интонацией повторил Алексей. – Не женщину, не человека даже. Да ты погоди, Танита, не хмурь брови, сейчас все объясню... Вот, например, жар-птица, или русалка, или там фея какая – это все сказочное, ненастоящее, чего в обычной жизни не встретишь, а только в детской книжке с картинками или голливудском сериале про Геракла, где боги с обычными людьми перемешаны... В первый момент ты показалась мне ненастоящей, Таня. Как будто привиделась там, под водой.