Я не могу сдержать ответную улыбку.
- Я думала о том, что ты храбрец, Итан Декстер.
Он тихо смеется.
- Ну вот и зачем ты это сказала? - Он не опускает взгляд на крошечного малыша, заботливо устроенного возле своей груди.
- Уверена, сама не знаю, - отвечаю я.
Признаться, когда он встретил меня в коридоре дома Айви и Грея, усаживая Лео в детское кресло, я была шокирована. Я люблю своего племянника. Безумно. Но не знаю ничего о младенцах. Мне никогда не доводилось сидеть с детьми, у моих друзей нет малышей. Так что сама идея заботиться о Лео устрашает меня.
Но Декс? Я знаю, он бы не стал за это браться, если бы был не уверен, что справится. Не многие мужчины хотели бы провести разгар дня, присматривая за месячным малышом. Эта мысль вызывает во мне ощущение тепла.
И мои яичники чуть ли не начали завывать песню, когда Декс вытащил один из слингов и устроил в нем моего племянника напротив своей огромной груди.
И в этом я не одинока. Мы не могли и шагу сделать по саду, чтобы какая-то дамочка не начала распинаться о том, какой милый и красивый малыш! И какой замечательный мужчина его несет. В частности, последние слова принадлежали даме около восьмидесяти, которая кокетливо шлепнула Декса по заднице, чем и вогнала парня в краску.
Сейчас же, пока Лео спит, Декс рисует набросок того, как я пью зеленый чай.
- Клянусь, ты проделал все эти соблазнительные штуки ради того шлепка по заду, - говорю я, борясь с желанием поерзать на месте. Я не осознавала, что он собирается меня рисовать, пока он собственно не приступил к работе. Сейчас же мне кажется, что я выставлена на обозрение. Обнажена. И даже немного возбуждена от того, как пристально его красивые глаза изучают каждый дюйм моего тела.
Губы Декса изгибаются, но карандаш не прекращает скользить по бумаге блокнота.
- Соблазнительные штуки?
- Ну, знаешь, младенец, прекрасный сад, то, что ты меня рисуешь. Что дальше? Достанешь гитару и споешь серенаду?
Он смеется.
- Нет никакой гитары. Возможно, а быть может и нет, у меня в кармане есть губная гармошка, и я сыграю на ней немного позже. Но мне нравится держать тебя в напряженном неведении.
- Так тебе мало просто видеть меня. Приятно знать.
- Остришь?
- Ладно, это была ужасная шутка. - Я наклоняюсь вперед. - Ты и правда меня рисуешь? Или нет? Или же ты просто рисуешь там всякие непристойности, а?
Его низкий гортанный бас творит что-то нереальное с моим телом внизу живота, посылая дрожь удовольствия. Мне нравится вызывать смех у этого парня. Не думаю, что он часто смеется, и потому каждый раз похож на маленький приз.
Он поворачивает блокнот и показывает мне результат работы. И у меня буквально перехватывает дух.
Его рисунок не милый или сентиментальный. Мое лицо нарисовано крупным планом, голова наклонена, а улыбка почти таинственна.
Он не приукрашал меня. Мои светлые волосы длиной до подбородка торчат во все стороны. На носу не упущена маленькая горбинка, к сожалению, доставшаяся мне в наследство от отца, и едва заметный шрам у меня на скуле, полученный в результате падения с кровати родителей и удара о комод, еще когда нам с Айви было восемь и шесть, и мы любили прыгать на матрасе.
Я сосредотачиваюсь на своем выражении лица на рисунке. Что-то между соблазнительным и алчным, словно я голодна. Жар заливает мои щеки. Боже, он видит меня вот такой?
Я поднимаю на Декса взгляд. Он терпеливо ждет.
- Ладно, - говорю я, и голос кажется немного хриплым. - Итак, ты все-таки умеешь рисовать.
Он проводит рукой по бороде, разглядывая меня, а затем бросает блокнот на колено и начинает снова рисовать.
- Я же говорил тебе, что умею рисовать. - Он бросает на меня быстрый взгляд. - Тебе так сложно доверять мужчинам?
- А ты часто скрываешься за разоблачением слабостей других людей?
Он замирает. Морщинки образуются у линии его рта. Я не хочу смотреть на эти губы. Но они манят меня каждый раз.
Мгновение мы молчим, а затем Лео издает тихий непонятный звук. Декс возвращается к рисованию.
- Туше,- говорит он себе под нос, но его тело напряжено.
Я делаю еще глоток прохладного чая.
- Я вообще не доверяю мужчинам.
Его рука продолжает двигаться по странице, но плечи заметно расслабляются.
- Когда я анализирую других, то оказывается, это помогает мне разобраться в собственной фигне.
- Так ты сидишь здесь и разбираешься в моих слабостях, тем временем думая о собственных?
- По типу того.
Заканчивая пить чай, я встаю.
- Давай, Итан. Пойдем прогуляемся.
Глава 5
Декс
ЕСТЬ ЧТО-ТО ТАКОЕ в Фионе Маккензи, что вынуждает меня говорить вслух то, что не следует. Делать то, что не стоит делать. Своими зелеными, словно трава, глазами она видит меня насквозь.
Несмотря на рост в метр шестьдесят и крошечное телосложение, она наводит на меня непостижимый ужас. И то, что это меня возбуждает, лишь сильнее беспокоит.
Мы идем по алее кленов, листья которых уже алые и коричневые. Голова Фи даже не достигает моего плеча. Я – великан по сравнению с ней, а мои ступни ударяются о дорожку, издавая глухой звук. К моей груди прижат Лео, он теплый и такой легкий. Я поддерживаю рукой его маленькую попку, пока мы идем по пешеходному мосту.
- Почему ты стал играть в футбол? - спрашивает Фи, ее голос кажется нежным в тишине сада.
- Из-за боли, - отвечаю я, не думая, и затем морщусь. Дерьмо. Снова она вытянула из меня признание.
Ее оленьи глазки смотрят на меня снизу вверх, а губы кривятся в хмурой гримасе.
- Агрессия, разрядка, - вынужденно добавляю, словно меня мучит словесный понос от одного взгляда Фи. - Это способ выйти за пределы моей натуры. Показать себя на физическом уровне.
Я вытягиваю руку, поддерживая ее, пока девушка идет по камням вокруг пруда. Она берет меня за руку - хоть я и знаю, что Фиона не нуждается в моей помощи - и мы не отпускает друг друга, пока не возвращаемся обратно на тропинку.
- Центр не просто прикрывает квотербэка, он также задает линию игры. Он хорошо понимает происходящее на поле и то, что планируют игроки нападения и обороны. Он беспристрастен, легко адаптируется и защищает слабые стороны команды.
- Идеально тебе подходит, - бормочет она.
Новая волна тепла приливает к моей груди.
- Ага.
Большинство девушек, с которыми я встречался, можно было разделить на два лагеря: те, кто хотели меня, потому что я футболист. Я мог быть уродливым как крот или полнейшим мудаком, но они все равно хотели со мной трахнуться. И вторая часть - те, которые интересовали меня, но, по иронии, их не волновало то, чем я занимаюсь или чего на самом деле хочу.
Эми была именно такой. Она, как и я, увлекалась искусством и выбрала его основным предметом. Я влюбился в нее очень сильно в самом начале первого курса. Но она не ответила мне взаимностью. Для нее я был просто придурком, одержимым жестоким видом спорта.
Фи сразу сказала мне, что не встречается со спортсменами. Но вот она здесь. И она со мной. И, что важно, она мне нравится. Всегда нравилась. Она честная, но при этом не жестокая, столь чистая и настоящая. Это так освежает. Рядом с ней я начинаю по-настоящему дышать.
Ее рука в моей кажется такой маленькой, кости изящные и хрупкие. Я осторожно держу ее ладонь, позволяя своему большому пальцу поглаживать запястье девушки. И хотя именно я ласкаю ее кожу, дрожь распространяется по моему телу и стекается пульсациями к члену. А все из-за простого прикосновения к ней. И она позволяет мне касаться себя.
Я хочу пробежать пальцами по ее маленькому красивому телу. Мой живот напрягается от этой потребности, а сердце гулко ударяется о грудь, потому что я такой охуенно испорченный. Я не знаю, что на хрен делать с женщинами - я избегал близости с ними годами.
И сейчас это аукается мне.
Фи замечает мое затянувшееся молчание и заглядывает в мои глаза.
- Выбирайся из своей скорлупы, Итан.
- Но я в ней живу, - говорю я, пытаясь прозвучать легкомысленно. - Не так-то легко сбежать от самого себя. - Она отлично понимает, о чем я, но, слава богу, не знает, почему я застрял в своей скорлупе.
- Прошлой ночью, - говорит она обыденным тоном, - я пошла спать, гадая, как бы твоя борода ощущалась на внутренней поверхности моих бедер.