Магдалена оказалась еще меньше ростом, чем он предполагал, вспоминая рисунок Лауры. Просторная одежда из домотканого полотна скрывала горб на спине. Капюшон был откинут на плечи, оставляя открытым бледное лицо.

Сандро приветствовал ее поклоном. Монахиня стояла, опустив глаза и спрятав руки в широкие длинные рукава.

— Простите за беспокойство, — промолвил гость, изучая бесцветное лицо горбуньи.

«Есть на свете женщины, — подумал он, — для которых монастырь — единственное место, где они могут чувствовать себя защищенно, и Магдалена явно из их числа». Несмотря на необычные и очень выразительные глаза, обрамленные густыми ресницами, она была некрасива.

Одутловатое лицо с пухлым подбородком напоминало расплывшееся тесто. Лаура уверяла, что они лучшие подруги. Если так, то Магдалена весьма великодушна, потому что большинство девушек умерли бы от зависти к ослепительной красоте подруги.

— Слушаю вас, мой господин, — голос был необычно мил: глубокий, ясный, чистый, как у мальчика из церковного хора.

— Извините, что нарушаю покой обители, — проговорил Сандро, окинув взглядом сад и жилые помещения.

Одно из высоких окон привлекло его внимание: из него тянулась тонкая струйка дыма. Страж Ночи нахмурился.

— Это келья сестры Челестины. Она занимается алхимией, и весьма успешно, — пояснила Магдалена.

— Я об этом кое-что слышал!

Сандро глубоко вздохнул.

— Мне необходимо задать вам кое-какие вопросы о случившимся сегодня в мастерской Альдуса.

— Что же там случилось, господин? — Магдалена не шевельнулась.

— Убийство. Погиб наборщик Гаспари.

— Гаспари?

Горбунья перекрестилась.

— Упокой, Господи, его душу!

— Вы знали его?

— Да, мой господин, я ведь правлю рукописи для печатной мастерской Альдуса.

— И сегодня вы были у него незадолго до случившегося!

— Да.

Девушка не поинтересовалась, откуда это стало известно Стражу Ночи.

— Я… я виделась с Гаспари. Он еще говорил мне, что собирается отправиться вечером со своей возлюбленной в Лидо.

Она громко сглотнула.

— Кто был еще в мастерской, кроме Гаспари?

— Никого.

Из рукавов монашеского платья вынырнули руки и вцепились в коралловые четки.

— Мой господин, кто же мог его убить?

Кавалли посмотрел Магдалене в лицо и ничего, кроме огорчения, не обнаружил в глазах монахини.

— Именно это я и собираюсь выяснить, — ответил он.

* * *

— По моему мнению, французы лучше всех, — сказала Порция, держа в зубах дюжину булавок. — Их мастерство в создании костюмов уступает только талантам в постели.

— Французы? Фи! — не выдержала Фьяметта, отмеряя необходимое количество золотой тесьмы. — Стой спокойно, Лаура! Не шевелись! А то мы никогда не закончим твой наряд!

Лаура и Ясмин переглянулись. Девушки находились в будуаре мадонны дель Рубия, поражавшем своей роскошью: стены обиты расшитой византийскими узорами золотой парчой; карнизы работы Сансовино украшены золотом и ультрамарином, повсюду вазы из алебастра и порфира; резные инкрустированные шкафы, столы и комоды, заставленные солидными, на латыни, томами в кожаных переплетах.

В дальнем углу Флорио, облаченный в свою черную мантию, негромко наигрывал что-то на виоле.

Лаура постаралась замереть. Порция и Фьяметта окутывали ее белым шелком. Наряд, который они шьют, она наденет на карнавальный маскарад.

— А что ты имеешь против французов, Фьяметта?

В ответ Фьяметта состроила гримасу.

— Они такое делают ртом! И просят, чтобы и женщины… гм…

— Какое это имеет значение? — спросила Порция. — Зато они хорошо платят!

Сын посла дал мне сверх обычной платы двадцать эскудо! И слава Богу, французы не проделывают с женщинами того, что требует от Ясмин Горвальд!

Все сочувственно посмотрели в сторону африканки. Горвальд, грубый шведский купец, питал особое пристрастие к темнокожей девушке.

— А по-моему, — продолжала Порция, — это испанцев следует избегать!

— Испанцы — чудесные любовники, — возразила ей Фьяметта. — Страстные, искусные…

— И что у тебя остается, когда их страсть проходит? Они скупы, как и шотландцы, — настаивала Порция. — От испанца если чего и добьешься, так это пустопорожней болтовни о его похождениях в Новом Свете.

Она приложила платье к плечам Лауры.

— Голые дикари, золотые реки, водопады, возвращающие молодость… Кому нужны такие сказки?

— А мне это нравится, — мечтательно промолвила Лаура.

Ясмин, возившаяся над головным убором карнавального наряда подруги, пристально посмотрела на нее.

— Ты хорошо себя чувствуешь? Что-то ты сегодня кажешься мне какой-то бледной.

Лаура рассмеялась:

— Все прекрасно! Я с нетерпением жду карнавала. Это для меня просто праздник. В карнавальную ночь я начну отрабатывать свои долги и наконец-то смогу расплатиться с мадонной дель Рубия!

— Она ожидает, что ты принесешь ей хорошую прибыль, — уверила девушку Порция.

Лаура кивнула, однако будущее уже не казалось ей столь безоблачным, как прежде. Его омрачало дурное предчувствие.

— Все же я немного нервничаю, — призналась она подругам.

— Ерунда! Подними-ка руки, — попросила Фьяметта. — Мадонна дель Рубия хорошо тебя подготовила, и ты знаешь, как себя подать, обучена также поведению за трапезой и искусству обольщения мужчин.

— Однако манеры еще требуют некоторой шлифовки, — заметила Порция. — Когда ешь, не набрасывайся на салат, как корова на сено.

— И нельзя наполнять бокал более чем на половину, — добавила Фьяметта. — А то напьешься!

— А еще, ради Бога, не икай! — вмешался Флорио.

Лаура хихикнула.

— Ну, а если вырвется нечаянно?

Флорио поджал губы:

— Тогда ты покажешься всем гостям заведения отвратительной, и тебе труднее будет вернуть долг мадонне дель Рубия.

Девушка надеялась, что дружеские подшучивания избавят ее от мрачного настроения, но дурное предчувствие не покидало.

— Не беспокойся, — Флорио отложил в сторону виолу. — С учетом той цены, которую запросит за тебя мадонна, достанешься ты только очень богатому и наверняка искушенному мужчине. Он сможет оценить твою невинность.

— В спальне мужчиной руководит не богатство и искушенность, — заметила Ясмин.

— Хватит вам! — попросила Порция. — Лаура, в худшем случае, тебе придется провести ночь за разговорами, милыми играми и невинными забавами. У тебя будет хорошее вино, возможно, карты…

— И все закончится прежде, чем ты успеешь опомниться! — вздохнула Фьяметта.

— Полагаю, ты права, — сказала Лаура, рассматривая свои изящные золотистые туфельки. — Мне не о чем беспокоиться.

И все-таки ей было грустно. Давным-давно, много лет тому назад, она мечтала о любви. Но жизнь разочаровала ее, лишила грез и фантазий. Она дочь Венеции, города распутных мужчин и покорных женщин. Только став куртизанкой, можно пользоваться относительной свободой. Не мужчина, кто бы он ни был, а она сама будет распоряжаться собой.

Неожиданно вспомнился ей Сандро Кавалли, заклинавший отказаться от выбранного пути.

— Что? — спросила, подходя Ясмин. — Ты чем-то встревожена?

— Мне… кажется сейчас бесчестным пользоваться своей красотой и молодостью ради выгоды. Ясмин взяла Лауру за руку.

— Моя милая, в нашем неправедном мире тебе не так повезло, как богатым людям. Они родились в достатке и почестях, а ты всего лишь с красотой и умом. Мужчины пользуются любой возможностью, чтобы пробиться, поэтому делать то же самое женщине вовсе не зазорно.

— Наемник за деньги идет на куда большие преступления, — вставила Порция. — И еще за свои злодеяния получает похвалу от нанявшего его человека.

— Я не знаю, смогу ли притворяться, что получаю наслаждение от ласк нелюбимых мною мужчин.

Флорио снова заиграл что-то на виоле. Порция и Фьяметта сняли, наконец, с Лауры наряд, Ясмин накинула на плечи подруги халат.

— Сможешь, — в голосе Ясмин прозвучала мудрость многоопытной женщины. — Сможешь, когда будет нужно! Порой, конечно, тебе придется засмеяться, когда захочется заплакать, а временами придется плакать, чтобы скрыть смех. Но это и многое другое ты станешь делать ради собственного же блага. Поверь мне!

Но не так-то легко было Лауре забыть прекрасные глаза и суровое лицо Сандро, силу его объятий и то, как убеждал он ее не совершать ужаснейшей ошибки.

— Хотелось бы мне, — произнесла Лаура, — чтобы он пришел на маскарад…