Я взял ложку и перемешал лед в чашке с водой.

— Вообще-то, я хотел жениться на тебе тогда.

Она засмеялась.

— Да ладно, Райф, мы были детьми.

А теперь у нас есть общий ребенок. Никто не сказал ни слова, хотя они висели в воздухе, как запах специй, что шел из кухни ресторана.

— Никто из нас не знал, что так получится, — продолжила она. — У тебя была карьера на первом месте до того... — она опустила голову, и я догадался, что она хотела сказать.

— Ты думаешь, я это сделал?

— Я уже говорила тебе когда-то, я знаю, что ты не способен на такое. Тебе никого не нужно было заставлять. Все девушки итак были у твоих ног.

Я старался не вертеться на стуле. Как ни странно, у меня была голая женщина, связанная и запертая прямо сейчас, ждущая, чтобы я опустил ее и трахнул. Никки понятия не имела, кем я стал. Хотя, должна. Она была единственной женщиной, которая когда—либо позволяла мне быть с ней грубым. Я изучал с ней мои желания и фантазии, и она позволяла. Она получала от этого удовольствие, как и я. Вот почему мы были вместе. Наша крепкая дружба свела драму на нет. Мы были друзьями и в то же время трахались. Пока меня не арестовали.

И сейчас результатом наших отношений оказался ребенок…

— Что ты сказала ему обо мне?

— Правду. Я всегда хотела, чтобы ты был частью его жизни. Восемь лет для тебя, возможно, казались вечностью, но я знала, что ты выйдешь, — она убрала челку с глаз, ее глаза блестели. — Я не хотела усугублять твое положение, поэтому промолчала о беременности.

Ох, блядь. Я ненавидел, когда девушки плакали. Алекс была исключением. Ее слезы влияли на меня по-другому. Я жаждал их.

— Сколько воды утекло. Но теперь я здесь, поэтому давай разберемся с этим. Ты сказала ему, что его отец попал в тюрьму?

Она потрясла головой.

— Я сказала, что его отец уехал на пару лет, и вернется, как только сможет. Он в том возрасте, когда подобные вопросы терзают его. Он хочет встретиться с отцом, Райф.

Это невероятно и чертовски поздно. Я совершил страшное преступление, совершаю прямо сейчас, и собирался усугубить его еще одним. Я не могу прекратить то, что начал, особенно сейчас. Если я отпущу Алекс, она побежит прямо к копам.

Какой беспредел. Я отодвинулся от стола и подавил желание схватить себя за шиворот.

— Мне нужно время.

— Я понимаю

— Нет, я так не думаю, Ник… я натворил дел. Вещи, которые я не в силах изменить. Я не тот парень, которым был восемь лет назад.

— Я понимаю это.

— Нет.

Вздохнув, я запустил руку в волосы и потянул, пока моя кожа не начала ныть.

— Ты должна была сказать мне. Ты, блядь, должна была сказать мне.

Я бросил несколько купюр на стол, чтобы оплатить ужин, который не ел, и вышел из ресторана словно трус. Но вопрос остается; если бы она сказала мне, поменял бы я свои планы на Алекс?

Седьмая глава

Первый раз

Алекс

Я хотела умереть.

Я не знала, как надолго он оставил меня висеть, но это забивало мне голову. Я потеряла счет времени. Мое тело онемело, почти невесомое, кроме огня, что циркулировал по моим запястьям. Эта боль не проходила, как бы я ни пыталась заглушить ее. В какой-то момент, я начала считать… а потом просто сдалась. Когда прошло 7200 секунд, я была готова сойти с ума. Время тянулось бесконечно. Мой голос стал хриплым от того, как я кричала его имя.

Он не пришел и я начала паниковать. Возможно, те восемь лет, которые он провел в тюрьме, сделали его бессердечным и, мучая меня, он всего лишь испытывал облегчение. Картинки поглотили мой разум, сценарии его побоев в тюрьме, или еще хуже. Он, наверное, испытал полное бессилие, точно так же, как и я сейчас. Я пыталась сфокусироваться на этих восьми годах, но не смогла, думая о том времени, когда он закрыл дверь, оставляя меня в темноте одну. Глубоко в душе зарождается боль.

Господи, он действительно меня ненавидит. Мои действия, рождающиеся от трусости и стыда, пометили его как насильника. И в этот момент, я стояла на цыпочках, наказанная и ненавидящая себя даже больше, чем он. Я заслуживала этого.

Я услышала поворот ручки, сквозь мои уши прошел звон, и полоска света на мгновение осветила меня, перед тем, как погаснуть вновь. Невероятно, но темнота стала еще более удушающей. Я слышала, как он ходит рядом, хотя он практически не издавал и звука.

Его прикосновение пришлось на плечо, и я удивилась, как легко он нашел меня. Его пальцы были горячими и мягкими, резко отличаясь от холода, которого я не могла избежать. Мои зубы стучали в ответ на ласку груди, и мой стон сотряс воздух, разрывая тишину, словно меч.

Одежда зашуршала, его рука щекотала мою, он встал позади меня. Дыхание коснулось моего уха прежде, чем его слова.

— Все эти годы, когда я был в тюрьме, ты думала обо мне?

Скрутив мои ноющие запястья, я переместила ноги, но мои конечности не переставали дрожать.

— Пожалуйста, опусти меня.

— Отвечай на вопрос.

— Я писала тебе письма, — слова вырвались, заставив меня учащенно дышать. Рано утром, когда сон ускользал от меня, я обнажала перед ним свою душу на бумаге. Всю мою вину, и то, что я чувствовала к нему. Я открывала ему все свои секреты, которые никто не знал.

— Я не получал никаких писем.

— Я никогда не отправляла их, — ну что дернуло меня сказать про эти письма? Только бы он не нашел их… ох, Господи.

— Зачем тогда ты их писала?

— Потому что я…

— Да говори уже, Алекс.

— Я скучала по тебе.

— Ты скучала по мне? — он взял в кулак мои волосы. — Ты представляешь, как смешно это звучит? Ты отправила меня туда.

— Я знаю, — я поморщилась, когда он потянул меня за волосы.

— По кому ты скучала? По парню, на которого ты не могла перестать пялиться, или по парню, который сделал тебе плохо?

Время прошло. Он больше не заботился обо мне. Я не могла винить его, но осознание этого яростно болело, угрожая прожечь дыру в сердце.

— Я просто скучала по тебе, Райф.

— Ты писала о всяких грязных вещах, которые хотела, чтобы я сделал с тобой?

— Нет.

— Врешь, — он впился мне в глаза. — Расскажи о своих фантазиях.

Я пыталась покачать головой, но его кулак намертво держал мои волосы.

— Если ты не начнешь говорить, ты останешься здесь до утра.

Его рука отпустила меня, и я почувствовала, что он уходит.

— Не уходи, — закричала я. — Я расскажу тебе.

— Я знал, что ты ответишь. Ты не изменилась. Я знаю, что восемь лет назад я мог делать почти все, что хотел, но я хотел быть лучше.

— А теперь? — спросила я, нерешительность затаилась в моем голосе.

— Теперь я черный внутри. И мне просто похуй.

— Я не верю. Я еще помню, кто ты, даже если ты им больше не являешься.

— Мужчина, которого ты помнишь, оставил бы тебя висеть на цыпочках?

Точно нет.

— Не думай так, — сказал он, словно услышав мои мысли. — Говори. Расскажи мне обо всех своих грязных фантазиях.

О, Господи. Того, как он выдохнул эти слова мне в уши, было достаточно, чтобы я раскололась.

— Я думала о том, как бы ты любил меня.

— Я похож на тот тип парней, который будет любить?

— Нет.

Он выглядел как тип буду-трахать-тебя-пока-ты-не-расколешься. Тот тип, который приносит новый смысл слову страсть.

— Давай, Алекс. Последний шанс, прежде чем я выйду в ту дверь один.

— Я думала о том, как ты опускался передо мной на колени.

Он облизал мочку моего уха языком, вызвав нервную дрожь.

— Ты удовлетворяла себя, думая о моем языке в твоей киске?

Он обвил руку вокруг моего горла, выгнув шею и засунув язык в мое ухо. Он будто демонстрировал, что именно его язык сможет делать, оказавшись в другой части моего тела.

— Ты задница, — произнесла я, еле выдавив эти слова.

— Я хочу трахнуть твою.

Я не могла побороть дрожь. Идея мне не понравилась, но в то же время, мысль о том, как Райф скользит в моей тугой, запретной заднице… было в этом что-то манящее.

Его суровый смех вернул меня обратно в настоящее.

— Черт, готов поспорить, что ты сейчас мечтала об этом?