Кэйтлин Битнер Рот - Строптивая красавица

Алана достала из коробочки миниатюру.

– Кто этот мальчик? – спросила она.

Старый Китаец ничего не ответил. Алану охватила паника.

– Скажите мне, ради бога, правду! На этой миниатюре изображен Вулф? Он, как и Уинстон, мой брат?

– Алана…

Она упала на пол у ног наставника и забилась в рыданиях. Старый Китаец опустился на колени и обнял ее, пытаясь утешить.

– Алана, прекрати, остановись…

Она подняла голову, по ее щекам текли слезы.

– Вот почему у меня такие же ярко-синие глаза, как у Вулфа, да? Мы унаследовали их от отца? О боже… – причитала Алана.

Старый Китаец вгляделся в ее мокрое от слез лицо.

– Ты что-то пытаешься сказать мне, Алана?

– Да, я ношу под сердцем ребенка Вулфа, – всхлипнув, призналась она. – Господи, я беременна от него!

Старый Китаец по-отечески погладил ее по голове.

– О нет, дитя мое, нет, – промолвил он. – Вулф не приходится тебе братом.

Вздохнув, он отвернулся к окну.

– Вы уверены?

Старый Китаец вытащил из кармана носовой платок, вытер слезы с лица Аланы, а затем дал ей высморкаться в него.

– Совершенно уверен. Видишь ли, я знаю Вулфа очень давно.

Алана поймала взгляд наставника и вгляделась в его глаза.

– Расскажите мне все, что вам известно. Мне нужно это знать!

Старый Китаец выпустил ее из объятий и встал.

– Возвращайся в Бостон и собери вещи втайне от родителей. Я отвезу тебя к Вулфу, – сказал он.

Вулф не знал, как долго он сидел у пруда, наблюдая за лебедями, скользившими по водной глади. Он намеревался встретиться со своим дедом. Но ему нужно было время, чтобы привыкнуть к пьянящей мысли, что у него есть семья. Он старался держаться подальше от любопытных членов кланов, пришедших взглянуть на нового главу. В их присутствии Вулф чувствовал себя скованно. И неудивительно! Большую часть жизни Вулф прожил один, не подозревая, что у него так много родственников! А теперь Вулф с трудом мог запомнить их по именам.

Он провел три печальных дня в Данличити, скорбя на могилах родителей. Дул холодный ветер, швырявший в него пригоршни дождя и срывавший с него шляпу, струйки ледяной воды текли Вулфу за ворот. Снова и снова он читал имена, высеченные на граните: «Гленда Мэри и Уильям Дункан», и пытался унять тоску.

Никто не объяснил ему (хотя Вулф подозревал, что Эйден Фрейзер знал правду), почему его родители бежали из Шотландии. Эту тайну хранил дедушка, но он потерял способность говорить.

Вулф встал, стряхнул пыль с брюк и направился к замку. Нельзя больше откладывать встречу с дедом.

Подойдя к изножью кровати, на которой лежал больной дед, Вулф внутренне содрогнулся. В жалком старике с выцветшими глазами было трудно узнать гордого красивого шотландца с горящим взглядом, портрет которого висел в галерее замка.

Вулф усилием воли заставил себя не отводить взгляд от впалых щек и костлявых пальцев, которые хватали воздух в жалкой попытке взять за руку блудного внука. Руки старика, некогда достаточно сильные для того, чтобы орудовать шестифутовым мечом, теперь были худыми и жалкими. Кожа на них обвисла. Комок подступил к горлу Вулфа. Беззубый рот деда беззвучно зашевелился. Больной пытался что-то сказать, но у него ничего не получалось.

Внезапно Вулфа охватила ярость. По чужой вине он упустил целую жизнь! Его лишили возможности общаться с дедом, когда тот был еще здоров и полон сил! К состраданию, которое он испытывал к немощному старику, примешивалась обида. Вулф не мог простить отцу и деду то, что они бросили его в детстве, не пришли ему на помощь.

Вулф не хотел привязываться к человеку, который должен был скоро умереть. Повернувшись, он направился в свою комнату, чтобы собраться в дорогу. Вулф уже начал паковать вещи в седельные сумки, когда услышал шаги в коридоре. В комнату вошел Эйден.

– Куда это вы собрались, позвольте узнать? – спросил Фрейзер.

– Отвяжитесь! – рявкнул Вулф. – Идите ко всем чертям со своим кланом!

– Вы же хотели докопаться до истины и узнать, кто убил вашу матушку! – напомнил Фрейзер.

– Ну и что? – Вулф двинулся через горы разбросанных по полу вещей на балкон. – Я приехал, чтобы найти ответы на свои вопросы, а не нянчиться с прикованным к постели полумертвым стариком, который бросил меня, как щенка, много лет назад! – На шее Вулфа вздулись вены. – И у меня нет ни малейшего желания становиться главой кучки безмозглых ублюдков!

С балкона он вдруг увидел растрепанного мальчишку, которого заметил у ворот замка в день своего приезда. Шестилетний малыш, преодолевая сильный ветер, дувший ему в лицо, пробирался к сараю с блеющим ягненком на руках. За ним семенила овца, только что родившая этого ягненка. Ее шерсть была в пятнах крови.

– Господь Всемогущий, почему никто не поможет этому мальчишке? – вырвалось у Вулфа.

Фрейзер вышел на балкон.

– Вы увидели в Джейми себя?

– Идите к черту! – Вулф провел рукой по волосам и повернулся спиной к сцене, разыгравшейся во дворе. – Я хочу знать, почему мои родители покинули родину.

– Убейте меня, я не знаю. Ваш дед всегда хранил в тайне причины их отъезда. Он говорил, что чем меньше людей посвящены в подробности их жизни, тем лучше. Мы, арендаторы, ничего не знали ни о вас, ни о ваших родителях. Двери этой комнаты Мор, ваш дед, всегда держал на замке. Он поделился со мной кое-какой информацией лишь после того, как заболел и слег. – Под глазами Фрейзера залегли темные круги усталости. Он выглядел жалким. – Именно тогда я узнал от него, что вы рано или поздно должны вернуться сюда.

Вулф снова вошел в комнату и стал нервно расхаживать по ней.

– Я и подумать не мог, что все так запутано, – пробормотал он и пнул в сердцах упавшую на пол подушку. – Мне казалось, я найду простые и ясные ответы на мучившие меня вопросы.

– Единственное, что не должно вызывать у вас вопросов, – это наша приверженность клану и вам лично, – сказал Эйден. – Мы готовы честно и преданно служить вам.

Вулф не знал, как реагировать на это замечание. Он поднял глаза к потолку, пытаясь подавить в себе желание разнести все в этой комнате.

– Не понимаю, как мне может быть здесь одновременно и неуютно, и комфортно? Такого чувства я не испытывал со дня смерти матери.

– Чувство спокойствия не означает, что подспудно вы не ощущаете боли. – Эйден заколебался на мгновение. – У меня хранятся кое-какие вещи вашего отца. Хотите взглянуть на них? Может быть, они пробудят новые воспоминания.

У Вулфа пересохло во рту от волнения. Он кивнул.

Они молча поднялись на третий этаж замка, куда Вулф еще не заглядывал. Он намеренно избегал подниматься сюда, поскольку знал, что на этом этаже жили его родители до отъезда в Америку. Вулф не хотел бередить себе душу.

Окна комнаты, в которую они вошли, выходили на задний двор. У стены стояла большая кровать под голубым балдахином, напротив располагался высокий камин, сложенный из дикого камня. За тяжелыми синими бархатными портьерами находилась стеклянная дверь, которая вела на большой балкон. Напротив стояли, словно хмурые часовые в карауле, два коричневых шкафа. Запах фиалок, стоявший в комнате, взволновал Вулфа.

Эйден провел Вулфа через маленькую дверь, находившуюся справа от камина, в смежную комнату, заставленную вещами.

– Здесь когда-то была детская, – объяснил он. – Ваш отец позаботился о том, чтобы вы находились как можно ближе к матери.

Эйден взял со стула кусок ткани в красную клетку и протянул Вулфу:

– Это килт вашего отца.

А затем поднял крышку массивного сундука. В нем лежала одежда отца, повседневная и парадная – кожаные спорраны[3], рубашки, куртки, вязаные гольфы, а на самом дне Вулф увидел охотничьи килты приглушенных зеленых и коричневых тонов и тяжелые вязаные свитера.

Сердце Вулфа бешено билось. В углу комнаты он увидел охотничье ружье, а над ним висела полка с шотландскими ножами. Казалось, что хозяин этого снаряжения мог в любой момент войти в комнату.

– Хотите взять все это себе? – спросил Эйден. – Родители были бы рады, если бы их вещи перешли к вам по наследству.

Вулф взволнованно огляделся.

– Я… я и не знал, что мой отец любил охоту. Для меня он всегда был солидным бизнесменом и только.