Кэйтлин Битнер Рот - Строптивая красавица

– Вам было всего лишь шесть лет, когда вы остались один. Память обманчива. Возможно, если вы станете пользоваться вещами отца, это залатает брешь в вашем сердце.

Вулфу хотелось, чтобы Фрейзер как можно скорее ушел. Он боялся, что не справится с нахлынувшими эмоциями, и резко отвернулся от спутника.

– Я, пожалуй, выйду, не буду вам мешать, – пробормотал Эйден и ретировался за дверь.

Вулф подтащил сундук к кровати и стал исследовать его содержимое. Он внимательно разглядывал каждый предмет одежды и даже нюхал его. Аромат лаванды, которую клали в сундуки, чтобы отпугнуть моль, перебивал другие запахи, но Вулфу казалось, что он уловил нотки мускуса и марсельского мыла. Именно такой запах, по его воспоминаниям, исходил от отца. Рыдания душили его, но слез, которые могли бы облегчить душевные страдания, не было.

– Господи боже… – прошептал Вулф и закрыл лицо руками.

Ему захотелось выпить. Хорошее шотландское виски было бы сейчас в самый раз. Он встал, собираясь уходить, но вдруг остановился, взглянув на вещи отца. Его одолевали противоречивые чувства. Задумавшись на мгновение, Вулф быстро разделся и облачился в одежду шотландского горца, когда-то принадлежавшую отцу.

Как ни странно, ему было очень удобно в килте, свитере и гольфах. За правый гольф он засунул шотландский нож, а на пояс повесил кожаную сумку-кошель. Туфли отца подошли ему по размеру.

Вулф взглянул на себя в зеркало. Он был очень похож на своих предков, изображенных на старых полотнах, которые висели в галерее.

В животе Вулфа заурчало. Он хотел есть и пить. И прежде всего ему нужно было раздобыть виски.

Он вышел из комнаты родителей и спустился по лестнице. Солнце тем временем переместилось на запад, и пруд погрузился в тень. Вулф пробрался на кухню, надеясь, что возьмет тайком какую-нибудь еду и устроит пикник у пруда. Однако, увидев в кухне служанку и Эйдена, распрощался с этой мыслью.

Вулф сразу узнал служанку. Это была миссис Гатри, которая вытащила его из-под кровати после гибели матери. Она поседела, но в остальном мало изменилась.

Вулфу сразу расхотелось есть. Увидев Вулфа, миссис Гатри побледнела. Ее руки нервно мяли край свитера.

– О, я узнаю вас, молодой человек, – произнесла она.

– Я тоже сразу узнал вас, миссис Гатри, – сдавленным от волнения голосом промолвил Вулф.

Женщина покачала головой.

– Вы очень похожи на отца. Как две капли.

– Только вот рот мне достался от матери, – сглотнув, сказал Вулф, стараясь, чтобы его голос не дрогнул.

– Да, но вы унаследовали от нее больше, чем черты лица. В вас горит тот же огонь, который пылал в ней. Вы превратились в красивого мужчину. Человеку с такой внешностью трудно затеряться в толпе.

Ее взгляд скользнул по серьге с гранатом, висевшей в ухе Вулфа, и она вспыхнула. Вулф понял, что миссис Гатри узнала серьгу, принадлежавшую когда-то ее госпоже.

– Время пощадило вас, миссис Гатри, вы прекрасно выглядите, – промолвил Вулф, не зная, что еще сказать.

Ее губы беззвучно зашевелились. Некоторое время она молча смотрела на Вулфа, а потом широко раскрыла объятия. Вулф устремился к ней, забыв, что он уже не шестилетний мальчик, а взрослый мужчина. Вулф был на голову выше миссис Гатри, поэтому не она его, а он ее заключил в объятия. Старая служанка уткнулась лицом в его грудь и забормотала что-то нечленораздельное сквозь приглушенные рыдания.

Вулф думал, что образ Аланы потускнеет со временем в его памяти. Но мирное течение безмятежной жизни в Данмеглассе настраивало его на лирический лад и обостряло память. Он постоянно вспоминал Алану и спрашивал себя, вписалась бы она в окружающую обстановку. Жизнь в замке напоминала жизнь на ферме Старого Китайца. За одним исключением: здесь не было Аланы. И Вулф тосковал по ней.

Много времени он проводил с миссис Гатри. Они говорили о матери Вулфа, размышляли о том, что произошло в день убийства, обсуждали все детали, какие могли вспомнить, однако ни на йоту не приблизились к разгадке роковой тайны.

Вулф начал адаптироваться к высокогорью. Его гнев постепенно поутих, когда он лучше узнал местных жителей, которые с большим уважением отзывались о его деде. Его отношение к Мору изменилось. Вулф стал все чаще заглядывать в комнату деда.

Он говорил с Мором, хотя, конечно, это был монолог. Однако дед, похоже, оценил общительность и остроумие внука. Вулф заметил в его глазах выражение трогательной благодарности за участившиеся визиты.

Однажды Вулф зашел в комнату Мора во второй половине дня и заметил, что сиделка по имени Эдна спит сидя в кресле. Она явно пренебрегала своими обязанностями.

Вулф подкрался к ней и прорычал в ухо:

– Увижу еще раз, что вы спите на дежурстве, пеняйте на себя!

Эдна перепугалась до полусмерти, вскочила и заверещала с таким видом, как будто увидела дьявола.

Вулф отступил от нее. У девушки были глаза размером с блюдце. Она опрометью бросилась вон из комнаты.

– Нерадивую прислугу нужно держать в ежовых рукавицах, – сказал Вулф деду, подойдя к кровати. – Она, наверное, заболтала тут тебя до полусмерти, рассказывая всякие глупости, а ты не в состоянии был заткнуть ей рот.

Плечи деда дрогнули, Вулф наклонился над ним и увидел на его губах подобие улыбки. Вулф положил ладонь на руку деда и пожал ее.

– Думаю, ты на моем месте поступил бы точно так же, – промолвил он, и дед легонько сжал его руку в ответ. – Черт возьми! А мы ведь можем общаться!

Дед снова сжал его руку. Вулфу вдруг захотелось плакать – но теперь от радости. Он опустился в кресло, чтобы немного прийти в себя.

Вскоре дед заснул, а внук долго сидел рядом с ним потрясенный.

Угрюмые черные тучи плыли по небу, на котором уже всходила луна, когда Вулф возвращался в Данмегласс с охоты. Со ствола его ружья свешивалась связка куропаток.

– Вот, держите, – сказал он миссис Гатри, бросив дичь на стол в кухне.

– К вам тут приехали, – промолвила она с суровым видом.

– Кто бы это мог быть? – пробормотал Вулф.

Миссис Гатри кивнула в сторону коридора.

– Сами посмотрите, но прежде снимите сапоги или, по крайней мере, почистите их.

Вулф недоуменно поднял брови, но подчинился. В глубине души он надеялся, что сейчас увидит Алану, поэтому быстрым шагом направился по коридору в зал. У двери он замешкался. До его слуха доносился приглушенный шум голосов. Пульс Вулфа участился.

Переступив порог, Вулф сначала увидел Медведя (такую кличку дали собаке, которую Вулф подарил Алане на Рождество), а потом Старого Китайца, сидевшего в кожаном кресле у камина. Сердце Вулфа бешено колотилось. Увидев его, пес заскулил. Старый Китаец молча кивнул, и Медведь бросился к Вулфу.

– Ты вырос, – промолвил Вулф, потрепав собаку, и направился к китайцу, который с невозмутимым видом потягивал портвейн.

У камина стоял Эйден с бокалом виски в руке. Остановившись перед наставником, Вулф поклонился.

– Вы привезли ее?

Старый Китаец кивнул.

Вулф налил себе виски и сел напротив, однако через секунду встал и подошел к камину. Он не мог сдержать своего волнения.

– Черт подери, не могли бы мы отложить разговоры до утра? – сказал Вулф и залпом осушил бокал.

Старый Китаец покачал головой.

– Где она? – нетерпеливо спросил Вулф.

– В вашей комнате, – ответил Эйден.

Вулф быстро поставил бокал на каминную полку и опрометью бросился вверх по лестнице.

Войдя в комнату, он замер и сурово посмотрел на Алану.

– Какого дьявола ты здесь делаешь?

Увидев, что на его скулах играют желваки, Алана испугалась. Подойдя к ней, Вулф схватил ее за плечи, и она уловила исходивший от него знакомый мускусный аромат. Ее охватило возбуждение.

Вулф впился в губы Аланы, заглушая ее всхлип, сорвал с нее плащ, а затем крепко обнял. Он сразу же почувствовал, как налилась ее грудь за время разлуки и округлился живот.

Вулф оцепенел.

Прервав поцелуй, он немного отстранился и заглянул Алане в глаза. Выражение его лица было непроницаемым. У Аланы упало сердце. Ее душил страх.

Вулф на мгновение прикрыл глаза. Его руки скользнули по ее груди и животу. Алану била дрожь. Запаниковав, она сделала глубокий вдох, чтобы успокоиться.