– Господи, моя крошка, у меня от нежности к тебе заходится сердце, – пробормотал Вулф и, нежно поцеловав малютку в лобик, заметил, что она улыбается. – Смотри, не хихикай, а то разбудишь маму, – прошептал Вулф.

Откинувшись на спинку кресла, он повернул голову к окну и стал ждать наступления рассвета. Гленда Мэри вскоре уснула. В оконные стекла стучали ветки деревьев.

Эти звуки с детства пугали Вулфа, а вот его дочь убаюкивали. Вулф уложил Гленду в кроватку и выскользнул из детской. В спальне он оделся и вышел из дома, чтобы послушать ветер. Так Вулф общался со Старым Китайцем.

На улице было холодно. Засунув руки в карманы, Вулф прислонился спиной к стволу могучего дерева, которое росло возле кладбища, и глубоко задумался.

Вчера был день его рождения. Вулфу наконец-то назвали точную дату его появления на свет! Теперь он был не безродным скитальцем, а семейным человеком, окруженным многочисленными родственниками. День рождения вылился в шумное торжество с факелами, игрой на волынках, танцами и пением. В Данмегласс приехали Томпсоны с дочерьми, Тревор и Селина с близнецами и старшим сыном, Брендоном. Маленькие близнецы проспали весь праздник, а неутомимый Брендон бегал вокруг волынщиков, наслаждаясь невиданным зрелищем. За ним как угорелые носились Мэри Томпсон, Джейми Макгилливрей и две собаки, Медведь и Джулия.

Уинстон держал на руках Гленду Мэри, которая смотрела на всех широко распахнутыми глазками. Стоявшая рядом с Уинстоном Эдна Фрейзер с обожанием поглядывала на него.

Миссис Малоун, одетая в яркий наряд, ходила между гостей, не давая им скучать. Она сильно изменилась за последнее время, сохранив, пожалуй, только одно – дурной вкус в одежде.

На груди, возле сердца, миссис Малоун носила брошь из волос своего дорогого сына Малколма и изо всех сил старалась наладить родственные отношения с дочерью и Вулфом. Она даже начала помогать Алане и Майре Макинтош разносить корзинки с провизией нуждающимся жителям деревни. В последнее время до слуха Вулфа все чаще стал доноситься ее смех, чего он никогда раньше не слышал. Робкие жалобы у миссис Малоун вызывали лишь звуки волынки, которые действовали ей на нервы.

Вулф усмехнулся. В ближайшее время он распорядится, чтобы волынщики чаще играли под окнами замка. Пусть миссис Малоун привыкает к местным обычаям!

Порыв ветра взъерошил ему волосы, и Вулф вдруг вспомнил наставника. Его сердце сжалось от скорби. Он закрыл глаза, чувствуя, как на них наворачиваются слезы. Иногда любовь приносит жгучую боль…

– Но такова уж любовь, – промолвил Вулф, утирая рукавом глаза.

Он почувствовал приближение Аланы раньше, чем увидел ее. Подняв глаза, Вулф заметил мелькающий между деревьев красный плащ. Его полы развевались на ветру.

– Ты снова слушал ветер? – спросила она, прильнув к груди мужа. – И что же ты услышал на этот раз?

– Что сегодня ночью ты зачала ребенка.

Улыбнувшись, Алана поцеловала его.

– Спасибо за эту ночь, мой дорогой. Мне никогда не надоест заниматься с тобой любовью.

Вулф чмокнул ее в макушку.

– Я хочу, чтобы у нас еще были дети, но боюсь, что роды причинят тебе вред или сильную боль. Ты понимаешь, о чем я говорю? Я так сильно люблю тебя, что мне невыносима мысль о твоих страданиях.

Алана кивнула и обняла его за талию.

– Говорят, что когда через любовь ты прикасаешься к Богу, твоя душа наполняется не только радостью, но и такой же по силе болью.

– Это слова Старого Китайца, он часто повторял их, – промолвил Вулф.

Снова поднялся ветер и стал нашептывать им свои секреты.