Софи Джордан - Строптивый и неукротимый

Порция сокрушенно покачала головой, пытаясь осознать роль Мины в интриге, призванной лишить ее этой свободы.

– Как вы могли…

– Неужели случится что-то страшное, если вы выйдете за моего брата? – выпалила Мина, ставя чашку. Глаза ее загорелись, взгляд оживился.

Порция моргнула, в голове у нее прозвучало громогласное «да». Ужасно выходить замуж за человека, который заставил тебя чувствовать абсолютную беспомощность, превратил твою кровь в расплавленную лаву, сделал из тебя безвольную, дрожащую массу.

Он с пугающей легкостью подчинит Порцию себе, растопчет ее волю и от нее настоящей оставит один прах. Мечта стоять свободной и независимой перед Парфеноном будет навсегда потеряна. Порция превратится в призрак, как произошло с ее матерью, когда был жив отец, поплывет по жизни скорее мертвой, чем живой.

«Но его руки на твоем теле из ночи в ночь будут заставлять тебя чувствовать себя живой». Порция потрясла головой, отгоняя коварный внутренний голос, который гнал ее на поиски порочного графа и заставлял позабыть все правила… и мечты о свободе.

– Он что, не кажется вам привлекательным? – спросила Мина, вопрошающе всматриваясь в лицо Порции.

Та открыла было рот, чтобы ответить, но Мина перебила ее требовательным голосом:

– Не отрицайте. Я видела, как вы смотрите на него, да и он сам с вас глаз не сводит. Наверное, бабушка права и Хита просто нужно подтолкнуть в нужную сторону.

Порция закрыла рот, узрев жаркий огонь, вспыхнувший в глазах молодой женщины. Она знала этот взгляд, это выражение. Видела его бесчисленное количество раз на лицах тех, кто полагал, будто знает, что для нее лучше.

Мина явно примкнула к леди Мортон, и теперь они вместе будут стараться во что бы то ни стало поженить Порцию и Хита. Вопреки их собственному желанию. Мина стала такой же, как все, – человеком, которого стоит опасаться. Усталость тяжким грузом опустилась на сердце Порции.

– Что-то страшное? – спросила она тоненьким голоском. – Нет, я думаю, для вас не случится ничего страшного.

Она повернулась и вышла из комнаты.

– Порция! Порция, подождите!

Не обращая внимания на призывы Мины, она продолжала идти, думая, настанет ли в какой-нибудь момент тот день, когда кто-то начнет считаться с ее желаниями.

Порция вошла в конюшню, радуясь возможности укрыться от пронзительного ветра. Снимая с плеч шаль, окинула взглядом поблескивающие деревянные стойла. Ни души. Однако из окна своей комнаты она видела, как сюда входила Мина.

Два дня Порция сторонилась ее, но теперь решила, что пришло время перестать дуться и поговорить с Миной. Ведь наверняка она уже поняла, что была неправа. Да и потом, не может же Порция избегать вообще каждого члена семьи Мортонов. Тем более раз уж она живет под их крышей. С таким же успехом ей можно было бы вернуться домой.

Но, несмотря ни на что, Порции хотелось остаться. Ей нравилось по утрам выглядывать в окно, любуясь вереском, по которому гуляет ветер. Ей было по душе, забывая обо всем на свете, просиживать часами в неисчерпаемой библиотеке Мортонов. Здесь она чувствовала себя живее, чем где бы то ни было. И не из-за того – убеждала она себя, – что кровь закипала у нее в жилах, когда рядом оказывался некий человек.

– Э-эй! – крикнула она, и в просторной конюшне ее голос прозвучал как-то тихо и жалобно.

Никто из конюхов не вышел, поэтому она прошла глубже в полутемное помещение, решив, что они не услышали ее, потому что работали где-то в глубине этого огромного здания. Мина, вероятно, готовит себе лошадь в одном из стойл. Сестра Хита всегда казалась ей не из тех людей, кто будет ждать, пока ее лошадь оседлают для нее.

Над дверью ближайшего стойла показалась лошадиная голова. Животное заржало, привлекая к себе внимание.

– Привет, красавица. – Порция погладила рукой в перчатке бархатистую морду.

Лошадь выдохнула теплом ей на ладонь.

– Хочешь чего-нибудь вкусненького, да? – ласково проворковала девушка. – Может, в следующий раз, хорошо?

Всхлип – или, вернее, стон – отвлек ее внимание. Чуть наклонив голову, она прислушалась. И услышала его снова. Определенно, это был стон. Опустив руку, она пошла вперед, заглядывая в каждое стойло.

Наконец дошла до последней кабинки. Поднявшись на носки, посмотрела через дверь.

Ее взгляд упал на Мину. Она лежала на копне сена под молодым румяным конюхом. Дородный парень двигал нижней частью тела между ее расставленных ног, а руками мял груди сквозь лиф с усердием повара, замешивающего тесто.

У Порции отвисла челюсть. Она разрывалась между первым побуждением убежать и сделать вид, что ничего не видела – не видела сестру Хита кувыркающейся в сене, как какая-нибудь дочь фермера, – и желанием войти в стойло, сдернуть конюха с Мины и сделать обоим строгий выговор. Минуту девушка переминалась с ноги на ногу ни жива ни мертва от нерешительности.

Мысленным взором она увидела себя с Хитом в библиотеке… в винном погребе, и от собственного лицемерия у нее загорелись щеки. Кто она такая, чтобы кого-то учить пристойности?

Буркнув под нос слово, которое даме знать не пристало, она развернулась и пошла обратно по узкому проходу между стойлами. Ноги ее стучали по земле взволнованными, скорыми шагами. Ее совершенно не касается, с кем вот так проводит время Мина… Господи, да ее вообще не должно касаться, что Мина с кем-то развлекается. И все же …

Порция резко остановилась и оглянулась на дальнее стойло. Вполне может быть, что в это самое мгновение младшая сестра Хита теряет целомудрие. В конюшне. Разве ее собственный недавний опыт плотских отношений не дает ей право иметь хотя бы некоторый авторитет в данном вопросе? Или с уверенностью утверждать, что решения никогда нельзя принимать под воздействием страсти?

Борясь с робостью, Порция прикусила губу, да так, что почувствовала горьковатый привкус собственной крови. Она никогда не была сторонницей мнения, что юные леди должны расти неженками и что им нужно запрещать наслаждаться теми вольностями и приятными занятиями, которые позволены молодым джентльменам. Но хотела ли Мина этого по-настоящему? Или же это просто проявление непокорности, бунт против той строгости, в которой она содержалась? Возможно ли, что в один прекрасный день девушка пожалеет о том, что задрала юбки и отдалась конюху на копне сена?

Тяжко вздохнув, Порция приподняла платье и решительным шагом направилась обратно к стойлу. Как бы это ни было неловко, она обязана спасти Мину от самой себя.

Ее ушей достиг звук бьющих о землю копыт. Постепенно нарастая, он наконец заставил Порцию остановиться. Когда она развернулась, ужас наполнил ее сердце – на головокружительной, как всегда, скорости Хит влетел во двор и, осадив скакуна у дверей конюшни, спешился одним быстрым движением. Как только он увидел Порцию, губы его сжались в жесткую линию.

– Порция, – поприветствовал он ее, стоя в нескольких футах на широко расставленных ногах.

Подойти к ней ближе он не пытался. У рта его пролегли решительные складки. Сжимая в одной руке поводья, Хит просто смотрел на нее непроницаемыми глазами. На темноволосой голове искрился солнечный свет, и Порции даже пришлось прищуриться.

– Лорд Мортон, – ответила она, специально называя его официальным титулом, сейчас эта формальность была ей очень нужна.

Один уголок его рта приподнялся, ее серьезность его явно забавляла.

– Что вы здесь делаете?

– Я… – Голос девушки оборвался, замер у нее на устах. Она бросила взгляд через плечо, туда, где проходило свидание Мины, думая, что сказать. Решительно выдохнув, пошла вперед и взяла его под руку. Положив ладонь на твердое, мускулистое предплечье, промолвила: – Мне показалось, я видела, как Мина выходила из дома. Похоже, я ошиблась.

Он посмотрел на ее ладонь, на бледные пальцы, лежащие на темном рукаве, и вопросительно поднял бровь.

Порция покраснела, сообразив, что, должно быть, выглядит в его глазах довольно развязной. Несомненно, он решил, будто она добивается его внимания. Быть может, даже жаждет повторения того, что произошло в винном погребе. Выбросив из головы гордость – и неосознанное желание бежать без оглядки от него и от его чар, – она захлопала ресницами, как это делали кокетки, на которых девушка насмотрелась в городе.