Громкий лай, теперь сопровождаемый пронзительным смехом, вновь привлек ее внимание. Послышалась какая-то возня. Марта сощурилась от света, пробивавшегося через жалюзи и бросавшего длинные тени на бежевый ковер. Подойдя к окну, она раздвинула две планки и осторожно выглянула.
Земля купалась в золотых лучах. Черный Лабрадор, пробежав вдоль кирпичной стены двух футов высотой, окружавшей двор, выскочил прямо на увядшую траву лужайки. Подбежав к ярко-красному мячу, он схватил его зубами и, глядя по направлению к дому, гордо вильнул хвостом.
— Скаут! — донесся со двора голос Кода. — Неси его сюда, мальчик, сюда!
Марта улыбнулась и прислонилась к стене, наслаждаясь замечательным утром. В последнюю неделю Коди снова начал улыбаться — впервые с тех пор, как развод превратил ее веселого, счастливого малыша в печального, вечно подавленного ребенка. Что же так изменило его настроение?
Джо. Он производил магический эффект на ее сына. Он показал Кода, как должен поступать настоящий мужчина, как отец должен вести себя с сыном. Он дал Кода семью, пусть это и была лишь игра.
Он и ее изменил. Марта все больше привыкала к его улыбке, его советам, просто его присутствию рядом с ней.
Но Джо не может быть с ними всегда, когда-нибудь это обязательно закончится, напомнила она себе. Но как? Когда? И какую цену придется им всем заплатить, когда все будет позади?
Она видела, как пес помотал головой, подбросил мяч вверх и снова схватил зубами. И тут до Марта донесся смех — низкий, глубокий. Она уже знала, кто это.
— Похоже, Коди, он тебя не слушается, — проговорил Джо, задыхаясь от смеха.
— Что же делать, пап?
— Пойдем, я помогу тебе.
Когда же он успел приехать? Она услышала стук каблуков Джо по деревянному настилу. Коди вприпрыжку бежал за ним. Сын забыл надеть и пальто, и шапку, и перчатки. Джо, одетый в теплую фланелевую рубашку и потертые джинсы, дал Коди знак обойти Скаута с другой стороны. В глазах сына, обращенных к Джо, сияла любовь. Когда она увидела это, у нее сжалось сердце и комок застрял в горле.
Мальчику нужен отец.
А ей? Кто нужен ей?
Ей не нужен мужчина навсегда, сгодится и на время, решила она.
— А вот и пицца! — Коди побежал к входной двери.
Джо улыбнулся и последовал за ним, обойдя Марта. Послав ей приветливую улыбку, он вручил посыльному десятидолларовую бумажку и взял у того из рук теплую коробку. Как и в другие вечера, когда они заказывали пиццу, пряный сырный аромат наполнил дом.
Они установили этот порядок в те первые выходные, которые Джо провел здесь. Конечно, он не оставался на ночь. Кроме того единственного раза. Но, засыпая у себя дома, Джо мечтал о Марти. Обычно он уезжал, как только Коли ложился спать, и через двадцать минут уже был у себя на ранчо, а затем на следующее утро возвращался — рано, сразу после того, как задавал корм животным, — чтобы «сын» не заметил его отсутствия.
— Тебе не нужно было этого делать, — прошептала Марти, когда Коди исчез в соседней комнате, чтобы забрать свою тарелку, вместе с радостным Скаутом, следующим за ним по пятам. Она протянула ему десять долларов. — Вот, возьми.
— Нет, — ответил Джо и улыбнулся ей. — Мне это доставило удовольствие.
После того, как они доели пиццу с сыром, Коди усадил «родителей» на диване. Джо решил, что сел слишком близко к Марти, потому что она слегка отодвинулась, увеличивая пространство между ними, которое тут же занял Коди. Сквозь завесу черных волос Джо увидел, как порозовели ее щеки. Коди ерзал, ожидая начала видеофильма, отобранного им для показа. Джо взглянул поверх взъерошенных волос малыша на Марти. Она тоже посмотрела на него, и на один короткий миг их взгляды встретились. Ее глаза потемнели настолько, что казались черными.
— Я тоже когда-нибудь буду объезжать быков и лошадей, — сказал Коди, глядя на экран. — Как мой папа. — И он положил руку на коленку Джо.
Это невинное замечание было как удар ножа в спину. Джо сжал кулаки. Первый раз он вдруг понял, что его взгляд на родео изменился: он уже не просто решил не участвовать в родео, теперь он не хотел в нем участвовать! Когда погибла Саманта, он заставил себя уйти, но все это время, все пять лет, боролся с собой, со своим стремлением вернуться обратно на арену. Неужели он утратил страстное желание снова испытать то головокружительное возбуждение, которое давало ему родео? Ведь он наказывал себя отлучением от него. Но когда же это желание умерло? Что изменило его сердце? Коди? Марта?
Ему вдруг расхотелось притворяться. Он возненавидел саму мысль, что Коди принимал его за Флинта, у которого на первом месте было родео вместо семьи.
Начался фильм. Коди вертелся, пытаясь устроиться поудобней. Наконец он привалился к боку Джо, теплый и доверчивый.
— Заснул? — шепотом спросила Марти, кивая на сына.
— Нет. — Коди тут же вскочил, протирая глаза и потягиваясь. — Просто я не люблю фильмы, где целуются.
Джо засмеялся:
— Тебе понравится, ковбой. — Он устремил взгляд на Марти. — Когда-нибудь тебе это понравится.
Марти вспыхнула и вскочила с дивана, как будто получила электрический разряд от подушки.
— Кто-нибудь хочет жареной кукурузы?
— Да! — Последние следы сна улетучились. Взглянув снова на экран, Коди уже не смог оторваться от него при виде ковбоя, падающего с быка.
Джо застыл. Он видел, как ковбои получали ужасные увечья на родео. Когда такое случается на твоих глазах, то сразу напоминает о том, о чем ковбои редко желали вспоминать: что они смертны.
— Не бойся, — сказал Коди. Он смотрел этот фильм уже сто раз. — С ним ничего не случится. — Ковбой на экране встал и стал отряхиваться, но Коди все не сводил напряженного взгляда с Джо. Глаза его расширились, рука сжала коленку Джо. — Папа, правда с тобой тоже ничего не случится? — Голос его дрогнул. — Ты не убьешься, пап?
Мольба в голосе Коди резанула его сердце. Горло пересохло. Он крепко обнял мальчика, успокаивающе похлопывая его по спине.
— Нет, сынок, я буду осторожен.
— Пойдем, Коди, — сказала Марти. — Помоги мне поджарить кукурузу.
Джо остался в комнате, слушая хруст и шорох бумаги, а затем пощелкивание зерен в микроволновой печке. Он знал, что уже пора уезжать. Но ему так хотелось остаться… навсегда.
— Что-то не так? — спросил Джо, подходя к двери. Теперь, когда Коди уже был в постели, у него не было причины оставаться здесь.
— Да нет, все нормально. — Марта потянулась. — Просто я устала.
— Может, помассировать спинку? — спросил он, зная ответ заранее. Поймав ее ошеломленный взгляд, он улыбнулся. — Прости, вырвалось.
Джо надеялся, что Марта наконец доверится ему. Но ее глаза сузились, черные зрачки гневно сияли в шоколадном море.
— Ничего. Я всегда к концу недели чувствую себя как выжатый лимон. А в выходные — особенно.
— Ошибаешься, Марта. — Внезапно Джо почувствовал, что смертельно устал от хождения вокруг да около. — Ты не хочешь, чтобы я знал тебя. Но, проведя столько времени рядом с вами, я изучил тебя. Все дело в том, что ты боишься стать ближе мне.
— Ничего другого от мужчины нельзя ожидать. Нет, я не боюсь стать ближе. Я боюсь одного — того, что к моему сыну никак не возвращается память.
Этими словами она выбила почву у него из-под ног. Он ошибался. Возможно, она вовсе не борется со своим влечением к нему, а просто ждет того дня, когда он перестанет приходить в ее дом. Ему стало горько. Он отступил от нее.
— Ты разговаривала с врачом? — спросил он, скрывая под обеспокоенностью свое разочарование.
Марта устало прислонилась к входной двери, подавив тяжелый вздох.
— Да, но он продолжает твердить, что нужно дать Коди еще немного времени. Господи, когда же это кончится?
В ее голосе он услышал панические нотки.
— Он беспокоится, что ушиб вызвал… — Он остановился, не зная, как высказать это тревожное предположение.
— Нет, ушиб давно зажил. С головой у него все в порядке. Нет никакой причины для столь длительной амнезии.
— А вдруг есть? — сказал Джо.
Она взглянула на него, нахмурившись:
— Ты считаешь, врач некомпетентен? Он покачал головой:
— Я хочу сказать, что дело не в ушибе. У него рана не на голове, а в сердце.
Глаза ее расширились, но она сразу же опустила голову.
— Я думала об этом. И сказала врачу. Он ответил, что, если не наступит улучшение, он, возможно, направит Коди к психиатру. Но, скорее всего, это просто эмоциональный шок.