На углу стояла одинокая полицейская машина. Двое полицейских в помещении за стеклянными дверями разговаривали со служащим станции. Джо припарковал рядом свой автомобиль и вышел из него, чтобы помочь Марти. Один из полицейских подошел к ним, и, пока Марти бродила вокруг, Джо переговорил с ним.
— Сейчас привезут собак, — сообщил тот. — Мы надеемся, что они смогут взять след, и это даст какую-нибудь зацепку. Вот только дождь… Собакам трудно будет работать.
Джо кивнул:
— Да, не помешало бы найти какую-нибудь подсказку.
Он смотрел, как Марти потерянно бродит от колонки к колонке, ничего не трогая, но замечая все вокруг. Вдруг она остановилась, обернулась и посмотрела на дорогу, а затем — на запад.
— Это… Джо! — позвала она его с некоторым воодушевлением. — Это заправка, на которой мы с Коди останавливались, когда ехали к тебе на ранчо.
Он напрягся:
— Что-нибудь тогда случилось? Она покачала в ответ головой:
— Он был взволнован. Все говорил о том, как ты будешь его учить кататься на лошади. — Она повернулась кругом. — Я уверена, что это то самое место. Ты показал ему, каким должен быть настоящий отец — добрым, любящим. И, может быть, это послужило толчком? Что, если он рассердился на Флинта, потому что тот был несдержан? И что, если, когда Флинт ушел платить…
— ..Коди решил убежать домой или…
— ..искать тебя. Ведь ты был для него отцом.
Джо кивнул, почувствовав, как бремя ответственности тяжелым грузом легло на его плечи.
— Если он вспомнил, что эта заправка недалеко от моего ранчо, то… — Он повернулся к полицейскому:
— Сержант, у вас в машине есть прожектор?
Через минуту они уже ехали по дороге на ранчо Джо. Его одолевало сильное желание надавить изо всех сил на педаль газа, чтобы быть там как можно раньше, но он знал, что это было бы глупо с его стороны. Коди мог быть где угодно. Он мог потеряться, сбиться с дороги, он мог сейчас лежать, свернувшись калачиком, в придорожной траве. Поэтому они тащились черепашьим шагом — Джо впереди, а полицейская машина сзади, — освещая прожектором высокую траву и тянувшиеся вдоль дороги заборы с натянутой поверх колючей проволокой.
Марти глядела вперед, сжав руки на коленях так, что ногти впивались в кожу. Глаза ее болели от напряжения, с которым она вглядывалась в проплывающие за окном тени, надеясь увидеть сына.
Но когда они достигли стальных ворот ранчо Джо, эта надежда погасла. Коди никогда не смог бы проделать такой длинный путь пешком. Они должны были найти его по дороге. Может быть, они пропустили его? Может быть, он ошибся, выбрав южную дорогу вместо западной? Может быть, они построили все свои надежды на пустом месте? А вдруг на самом деле кто-нибудь украл ее ребенка?
Ей показалось, будто кабина фургона начинает сжиматься, сдавливая ее в своих железных объятиях, так же, как сжималось в отчаянии ее сердце. Она старалась приободриться, напомнив себе, что существуют и другие дороги, где они могут продолжить поиски, но надежда неудержимо таяла. Это напугало ее. Она не должна терять веру, что Коди найдут, она не должна сдаваться. Только не сейчас!
Не доезжая немного до дома, Джо вдруг съехал с дороги, но оставил мотор включенным.
— Посмотри туда.
От его спокойного, уверенного голоса сердце ее чуть не остановилось.
Она подняла голову и посмотрела сквозь ветровое стекло. Прожектор освещал маленькую фигурку, свернувшуюся калачиком на скамейке в тени крыльца. Сзади хлопнула дверца машины, и она точно проснулась. Нащупав ручку дверцы, Марта рывком открыла ее и бросилась к крыльцу, ощутив, как ее ватные до этого ноги становятся все сильнее с каждым шагом.
Когда она достигла верхней ступеньки, то замедлила шаги и пошла на цыпочках. Глаза ее привыкли к неверному свету, и она увидела, что Коди лежит, свернувшись калачиком, закутавшись в пальто и только в одной перчатке. Грудь его мерно поднималась и опускалась. Подавив в себе дикую вспышку желания схватить его и крепко прижать к себе, Марти встала перед ним на колени, ощутив, как ее тело снова начало мелко дрожать.
Сзади подошли Джо и полицейский: их каблуки застучали по деревянным планкам крыльца. Она не могла оторвать глаз от сына, глядя на белые облачка пара, вылетающие из его полуоткрытых губ, взлохмаченные, влажные на концах волосы. Подавив готовое вырваться рыдание, она осторожно отвела прядь темно-каштановых волос с его лба. Его темные глаза вдруг распахнулись.
— Мама?
— Коди! — Она заключила его в объятия, прижав к себе изо всех сил, обхватив руками все маленькое тельце. Беззвучные рыдания сотрясали ее, несмотря на все усилия удержать их. Но слезы облегчения, горячие, очищающие слезы катились безудержно по ее щекам. Она глубоко вдохнула его запах: он пах дымом, мокрой шерстью и дождем. Щеки его казались ледяными. Она погрузила пальцы в его волосы на затылке и держала его так, словно боялась снова потерять.
Через некоторое время он просипел:
— Мама, ты меня задушишь.
Она слегка разжала свои объятия, почувствовав, что одновременно плачет и смеется от радости. Прижавшись лбом к его лбу, она посмотрела прямо в его карие глаза:
— Где ты был?
— Здесь. — Он отодвинулся от нее. — А где Джо?
— Прямо перед тобой, ковбой. — Джо опустился перед ним на колени и взъерошил ему волосы.
— Тебя здесь не было. Я приехал к тебе, но тебя не было.
Марти почувствовала слезы в голосе сына.
— Почему ты убежал? Он пожал плечами:
— Потому что Джо всегда меня слушает.
— Извини, дружок, — сказал Джо. — Если бы я знал, что ты приедешь, то я бы тебя подождал. — Он похлопал Коди по спине и сморгнул вдруг набежавшую слезу. — Теперь я всегда буду ждать тебя.
— Обещаешь? — спросил Коди, потянувшись всем телом к нему.
— Обещаю. — Джо обнял их обоих, обхватив своими сильными, крепкими руками. — Но и ты должен мне кое-что пообещать, Коди, — продолжил он низким и хриплым от переполнявших его чувств голосом.
Ее сын кивнул, ожидая, что скажет Джо.
— Больше никогда не уходи, не сказав маме. Договорились?
— Договорились. — Он широко улыбнулся им обоим.
После того, как уехали полицейские, они еще долго сидели обнявшись, уютно устроив Коди между собой и укачивая его. Они медленно покачивались вместе взад и вперед, и это давало Марта ощущение тепла и безопасности, словно колыбельная песня в раннем детстве.
Еще через час она снова была дома, который после отъезда полицейских и Флинта погрузился в спокойную, уютную тишину. Марта стояла в дверях комнаты Коди, прислонившись к Джо, который крепко прижимал ее к себе, одной рукой мягко поглаживая по спине, а другой играя ее волосами. Они вместе смотрели на Коди, который мирно сопел под одеялом в слабом свете ночника. Звук его ровного дыхания давал ей ощущение мира и спокойствия.
— Я готова так стоять всю ночь, — пробормотала она приглушенным голосом из-за его плеча.
— Тогда я буду стоять с тобой.
— Всю ночь? — Внезапно вспыхнувшая надежда заставила ее напрячься.
— Всю жизнь, — ответил он.
Руки ее еще крепче обняли его за талию. Она знала это. Она знала, что он всегда будет здесь с ней… и с Коди. Только Джо мог дать ей силу, в которой она так нуждалась в моменты слабости, только он мог наполнить содержанием всю ее жизнь.
— Я не хочу, чтобы для окружающих оставался вопрос, семья мы или нет, — сказал он, касаясь дыханием ее лба.
— И что же ты собираешься сделать, чтобы избежать этого? — спросила она, улыбаясь в темноту.
Он повернул к себе ее лицо. От его взгляда кровь быстрее побежала по ее жилам, в полночной синеве его глаз она разглядела то же страстное желание, которое сжигало ее саму.
— Нам придется пожениться на самом деле. Больше не будет никакого притворства.
Она проглотила вдруг застрявший в горле комок, не веря до конца своим ушам. Она знала, что Джо дал себе зарок никогда больше не брать на себя никаких обязательств и ответственности, но она знала и другое: в эту ночь он осознал, что не был виновен в смерти своей жены и ребенка.
И еще Марти была совершенно уверена, что может положиться на этого мужчину, что он всегда будет рядом с ней и с ее сыном. И точно так же она знала еще одно: она любила его, любила сильнее, чем кого-либо другого в своей жизни, сильнее, чем вообще могла себе представить.
— Это из-за Коди? — спросила она.
— Нет. — Взгляд его проник ей в душу, и сердце ее почувствовало правду его слов. — Из-за нас. — Он провел ладонью по линии ее подбородка и с нежностью обнял за шею. — Я люблю тебя, Марти Томас. Люблю твою силу и стойкость, люблю, когда ты перечишь мне, и люблю, когда становишься такой податливой в моих руках. — Он нежно поцеловал ее, мягко, соблазняюще проводя губами по ее губам. Марти почувствовала губами его улыбку. — Но больше всего мне нравится, как ты выглядишь по утрам, когда ходишь растрепанная.