Максин Барри - Судьбы

Читателям, интересующимся серией «Скарлет», хорошо известно имя замечательной английской писательницы Максин Барри по романам «Лед и пламень» и «Карибское пламя», вышедшим в свет в 1997 году.

Для тех же, кому почему-либо не удалось познакомиться с ее творчеством, мы сообщаем некоторые сведения о ней. Максин Барри живет в маленькой деревушке в графстве Оксфордшир, приютившейся на окраине Котсуолдса, вместе с родителями-инвалидами и серым котом по кличке Ките. Прежде чем полностью посвятить себя писательской деятельности, она в течение пяти лет работала помощником ученого секретаря Сомервиллского колледжа в Оксфорде, все свое свободное время пропадая в библиотеке колледжа, славящейся богатым собранием книг.

Максин владеет искусством каллиграфии, много и запоем читает, обожает долгие пешие прогулки на природе и терпеть не может ходить по магазинам.

Ее первый роман «Похищенный огонь» имел большой успех не только в Англии, но и в других странах, в том числе и в России, и мы надеемся, что книги Максин Барри, вышедшие в серии «Скарлет», будут не менее популярны.

Германия, 1939

Такой сказочный замок можно увидеть только во сне. На фоне ночного неба его шпили и башни с бойницами гордо возвышались над заросшими пышной зеленью долинами, залитыми лунным светом. Но в его подземельях томились многочисленные узники. Некоторые уже умерли, другие рыдали в темноте, не слышимые никем, кроме допрашивающих их офицеров гестапо. Скорее это был замок кошмаров.

Вечером 13 октября 1939 года замок принимал высокопоставленных гостей. Для дам главной задачей было одеться как можно элегантнее, поразить своей прической и ослепить блеском драгоценностей. Мужчины надеялись проявить себя с лучшей стороны в глазах гитлеровской элиты — может быть, поговорить с Геббельсом, поймать одобрительный взгляд Геринга или хотя бы кого-нибудь из их ближайшего окружения.

Замок преобразился до неузнаваемости. Прожекторы высвечивали небольшое озеро, где плавали лебеди, изящно изогнув длинные шеи и подхватывая подачки, которые им бросали из окон гости; разноцветные бумажные фонари свисали с опускной решетки, а ночной воздух наполняла музыка Моцарта.

В парадных залах замка, украшенных свежесрезанными цветами, звон дорогих хрустальных бокалов с лучшими винами заглушался радостным женским смехом. В воздухе, густо перемешиваясь, висел запах дорогого вирджинского табака и тонких французских духов. На стене над входом огромный красный флаг со свастикой посередине возвещал о торжестве Третьего рейха.

Вольфганг Хельмут Мюллер вышел из большого черного автомобиля, доставившего его с супругой из их берлинского особняка, бросил на замок довольный взгляд и повернулся, чтобы помочь жене, которая находилась на пятом месяце беременности, выйти из машины.

— Только Ольга может устроить прием в таком месте, — ехидно заметила Марлен Мюллер и, достав пудреницу, убедилась, что ее макияж как всегда безупречен.

— Геббельсы будут, — с усмешкой сообщил Вольфганг. — Она из кожи вон вылезет, чтобы ее прием затмил бал прессы.

— Разумеется. Но я буду самой красивой на этом балу.

На этот счет у Вольфганга не было никаких сомнений. Его жена отличалась идеальной арийской красотой — пепельные волосы и глаза настоящего василькового цвета. Несмотря на тридцать шесть лет, ее кожа оставалась гладкой, без малейших морщин. Сама она, правда, жалела, что беременность несколько испортила ее обычно идеальную фигуру.

Войдя за Вольфгангом в замок, она глубоко вздохнула. Фюрер требовал от немецких женщин увеличить число блондинистого и голубоглазого населения, и муж настоял на еще одном ребенке. Если бы только Вольфганг больше любил сына, с горечью подумала Марлен, возможно, ей не пришлось бы идти на такие неудобства во второй раз. Она на мгновение вспомнила оставшегося в Берлине четырехлетнего сына. Услышав, что они с Вольфгангом уезжают, он, как обычно, разревелся. Пожалуй, Вольфганг прав. Мальчишка — сплошное недоразумение…

Они уже входили в холл, куда приглушенно доносились звуки музыки из зала, и она подняла голову, приклеив на лицо привычную улыбку. Шедший рядом высокий и стройный Вольфганг был под стать своей жене. Около метра девяносто, с такими же светлыми, как у Марлен, волосами и голубыми глазами, Вольфганг отдавал себе отчет, что они с женой в расовом отношении считаются идеальной парой.

Истинный аристократ, Вольфганг, как и большинство ему подобных, в душе презирал маленького бесноватого фюрера, выходца из низов. Но он не мог не признать, что Гитлер удивительно быстро восстановил былое величие Германии и что у его отечества теперь есть реальный шанс показать всему миру, кто настоящий властелин Европы.

Провожаемые завистливыми взглядами, они медленно поднимались по лестнице из розового мрамора. Вольфганг в форме майора люфтваффе выглядел этаким героем-победителем, к тому же его репутации явно пошло на пользу, что ему посчастливилось летать вместе с фон Рихтхофеном, прославленным Красным бароном Великой войны, которого все боялись как огня.

— Вольфганг! Сюда.

Вольфганг отрывисто кивнул полковнику, который махал ему рукой, и, с улыбкой извинившись перед женой, отошел. Взяв предложенный официантом бокал шампанского, Марлен наметила среди жен присутствовавших гитлеровских бонз подходящую жертву, чтобы поточить коготки, и, предвкушая удовольствие, начала пробираться через толпу.

Йозеф Геббельс, министр пропаганды, быстро нашел в Вольфганге то, что искал. В отсутствие Красного барона Германия нуждалась в летчике-асе в качестве предмета обожания и поклонения, и Мюллер как нельзя лучше подходил для этой цели. К тому же он имел прелестную жену и голубоглазого блондина сына и вполне мог служить эталоном немецкого мужчины.

Вольфганг замер, заметив приближающегося Геббельса. Он прекрасно понимал, что Геббельс, сделавший из него идола, с той же легкостью в любую минуту может его уничтожить.

— Очень рад, что вы приехали, Вольфганг, — приветствовал его Геббельс, небрежно щелкая пальцами проходящему официанту и выбирая бокал с великолепным рейнским вином. — Я не был уверен, в состоянии ли ваша жена посетить нас сегодня.

— Она ни за что не пропустила бы этот бал, герр Геббельс. — Это было слишком слабо сказано. Марлен с большим одобрением относилась к растущей популярности и влиянию своего мужа, во имя чего была готова пойти на любые жертвы.

— На этот раз ждете девочку? — с улыбкой спросил Геббельс, кивком указывая на Марлен.

— Нет, мне хотелось бы второго сына, — коротко ответил Вольфганг.

— Да? — Геббельс прищурился. — Вы назвали вашего первенца?..

— Хельмутом, герр Геббельс, — неохотно помог ему Вольфганг.

— Он вас… разочаровал? — вкрадчиво продолжил Геббельс, и Вольфганг немедленно насторожился.

— Вовсе нет, герр Геббельс. Он — славный мальчик, очень высокий для своего возраста и уже умеет читать и писать. Дело в том, что я… несколько старомоден. Считаю, что сыновей не может быть слишком много.

Довольный ответом, Геббельс рассмеялся.

Вольфганг расслабился. Он не лгал, говоря о сыне, — учитель мальчика в восторге от его сообразительности. Честно говоря, Вольфганг и сам не сумел бы объяснить, почему он разочарован в сыне. Есть что-то такое в глазах ребенка, в выражении, с которым он смотрит на отца, что беспокоит и раздражает Вольфганга. И он безусловно будет рад, если Марлен подарит ему еще одного сына. Он и имя уже выбрал — Ганс, в честь отца.

— Похоже, Финляндия выступит против Москвы, — сказал Вольфганг, желая увести разговор подальше от своей семьи.

Геббельс серьезно кивнул.

— Да, верно… О, Вагнер. Признаюсь, у меня слабость к Вагнеру, — вздохнул он, прислушиваясь к увертюре из «Зигфрида» в исполнении оркестра. — Пойдемте, познакомлю вас с вашим новым главнокомандующим. — И, провожаемый одобрительным взглядом Марлен, подвел ее мужа к группе высокопоставленных военных, что-то оживленно обсуждавших.

Теперь Марлен должна выполнить свою задачу — стать королевой бала. С этой мыслью она направилась к столам с закусками. Несколько красивых офицеров СС наперебой принялись предлагать ей изысканные угощения на дорогом дрезденском фарфоре. Она приняла одну из наиболее привлекательных тарелок, но от десерта решительно отказалась.