Бренна энергично закивала головой в знак согласия, но Коннор тут же отмел предположение друга.
– Нет, моя жена не посмеет так оскорбить меня, – ответил он, глядя ей прямо в глаза. – Она знает, что я способен защитить ее от всякой беды. Разве не так, Бренна?
Нет, не так. Откуда ей знать, может ли он хоть кого-нибудь защитить? Внешне походить на полководца – вовсе не значит уметь сражаться по-настоящему, подумала Бренна, но не произнесла вслух эту мысль. Его взгляд посоветовал ей быть осторожнее, и, выбрав более мудрый вариант, она снова согласно закивала.
Теперь коса расплелась до конца, и локоны мягкими волнами рассыпались по плечам.
Бренна уже собиралась уйти, когда ее осенило.
– Так ты знал, что там люди?
Коннор молча посмотрел на жену.
– И давно ты знал? – спросила она.
– С тех пор, как они присоединились к нам.
– Так это не враги?
– Конечно, нет.
– А почему ты мне не сказал? Ты должен был сказать.
– Я должен?
– Ты должен говорить жене обо всем важном.
Коннор поджал губы. Где она нахваталась подобных идей?
– А я думаю – нет.
– А я думаю – да.
Коннор не верил своим ушам. Она ему противоречит! Муж посмотрел на жену тяжелым взглядом и скрестил руки на груди.
Куинлен хорошо понимал, что это значит. Лаэрд сердится Очень. Еще немного – и Коннор скажет что-то такое, о чем потом пожалеет. Как лучший друг, Куинлен не мог этого позволить.
– Миледи, могу я предложить вам ваш плед? – решился он подать голос. – Ваш муж наверняка не захотел бы, чтобы вы простудились.
Казалось, она его не слышала, ее внимание было целиком сосредоточено на муже. Напряжение нарастало, их взгляды скрестились, как клинки. Коннор смотрел вызывающе, Бренна – строптиво, и никто не собирался отступать.
– Сегодня очень влажно, – вклинился Куинлен, еще раз пытаясь отвлечь внимание госпожи. – Будет гроза.
Последнее замечание возымело действие. Куинлен облегченно вздохнул, когда леди Бренна наконец перевела взгляд на него.
– Конечно, дождь собирается, – сказала она. – Сегодня был чертовски тяжелый день, и заканчивается, он так, что лучше и не надо. Ты не видел мой сундук, Куинлен? Мне нужна моя теплая накидка.
– Накинешь мой плед, – велел Коннор. Он не повысил голоса, но она отшатнулась.
– Где мой сундук, Куинлен? – повторила она.
– Мы оставили его с вашим седлом, миледи.
– Пожалуйста, пойди и принеси.
Куинлен повернулся к Коннору, надеясь, что тот ответит жене сам.
Лаэрд покачал головой, но продолжал упрямо молчать, к ужасу Куинлена, брошенного хозяином на произвол судьбы. Придется защищаться самому.
– Я никак не могу пойти и принести ваш сундук. Мы оставили его несколько часов назад и за это время уже далеко отъехали. Леди, мы вынуждены были его оставить, – быстро добавил он, заметив выражение ее глаз, – потому что тогда бы не одолели тяжелый подъем. Тропа была очень узкая, вы заметили?
– Почему же вы оставили его без моего разрешения?
– Так приказал лаэрд, – сказал Куинлен, полагая, что уж этот факт положит конец спору.
Но он ошибся. Леди Бренна вовсе не собиралась на этом успокаиваться.
– Неужели никому из вас в голову не пришло, что я почему-либо не захочу расстаться с ним? Что он мне еще понадобится?
Если бы она дала ему время, Куинлен наверняка бы придумал, что ответить. Но нет, в следующую же секунду она разразилась яростным криком:
– Моя сестра Джоан подарила мне этот сундук! Я собиралась класть в него одежду моих детей! Он мне дорог как память о моих родных!
Куинлен с чувством неловкости повернулся к лаэрду, посмотрел на него тяжелым взглядом и легонько толкнул локтем, давая понять, что пора самому выходить на поле боя. Черт побери, в конце концов не он, Куинлен, женат на этой ненормальной, а Коннор. Вот пускай он и страдает.
Но Коннор молчал, как камень.
– Миледи, это было необходимо, – сказал Куинлен. – Правда, лаэрд?
Бренне, похоже, было все равно, что мог сказать об этом муж. Она больше ничего не хотела слышать. События и переживания последних нескольких дней, несправедливое отношение к ней Коннора – все это сказалось на ее теперешнем состоянии, и она почувствовала, что если сию же минуту не отойдет от мужа, то просто сорвется на визг.
Не извиняясь, Бренна хотела направиться прочь. Но внезапная мысль удержала ее.
– А мое седло, Куинлен? Ты сказал, что седла, подаренного мне сестрой Рейчел, тоже нет? И его оставили?
– А у тебя что, еще одно было, Бренна? – насмешливо поинтересовался Коннор.
Боже, как отвратителен этот снисходительный тон!
– Нет, не было.
– Миледи, седло вашей сестры мы тоже были вынуждены оставить, – признался Куинлен.
– Я его очень любила, – прошептала Бренна. Плечи Куинлена поникли. Он знал, что она так скажет.
– Я не могу понять, почему вы не посоветовались со мной.
Куинлен поклялся молчать. Он уставился на своего господина, который замер в угрожающей позе, со скрещенными на груди руками.
Но Коннор не собирался помогать другу.
– Может, ты ответишь своей жене? – в отчаянии завопил Куинлен.
Коннор сперва выказал свое раздражение другу, смерив его хмурым взглядом, и лишь потом, повернувшись к жене, процедил сквозь зубы:
– Я не был бы лаэрдом, если бы спрашивал совета, перед тем как принять решение. А особенно по пустякам. Ты просто проявила любопытство, не так ли? Ты ведь не хотела продемонстрировать друзьям мужа, что не одобряешь его действий, верно?
Бренна удивила его. Она с неожиданной легкостью согласилась с ним.
– Да, я просто полюбопытствовала. Конечно, я не стала бы делать тебе замечания в присутствии твоих людей. У тебя хватит терпения еще на один вопрос, муж мой?
– Какой?
– А когда ты предполагаешь так же оставить и меня? Коннор разъярился. Он шагнул вперед и резким голосом велел ей подойти к нему.
Куинлен отступил подальше и стал молиться, возведя глаза к небу и призывая на помощь божественное вмешательство. Его хозяйка еще никогда не видела Коннора, потерявшего терпение. Куинлен знал, что лаэрд не тронет пальцем ни одну женщину, но может нанести сокрушительный удар ее сердцу.
Куинлен не собирался останавливать своего господина, зная, что он человек не жестокий. Но Бренна подлила масла в огонь, намеренно разозлив мужа последним вопросом. Конечно, она поплатится за свое поведение, и Куинлен, отойдя в сторону, дал понять, что он не придет ей на помощь.
А между тем Коннор вовсе не собирался выходить из себя. Он прекрасно понимал, как устала жена. Темные тени, легшие у нее под глазами, говорили об этом совершенно ясно, а он отвечал за ее состояние. Он знал, что сейчас лучше всего было бы отправить Бренну спать, но прежде надо дать ей расслабиться. Добиться этого будет нелегко. Она должна освободиться от внутреннего напряжения, и, может быть, их спор поможет это сделать. Ему всегда помогала разрядиться хорошая битва, но сейчас Коннор вынужден был признаться себе, что даже не представляет, как это происходит со столь нежными женщинами, как Бренна. Ну что ж, пусть выплеснет все на него, а после того как она отдохнет и сможет разумно рассуждать – он надеялся на это, – она попросит у него прощения.
– Бренна, ты теряешь рассудок.
– А я считаю, что я в своем уме.
– Тогда объясни, почему ты задаешь мне такие вопросы. Твои добродетельные родители никогда и нигде тебя не оставляли? Не теряли?
Он был уверен, что жена станет это отрицать, но вместо этого она честно призналась:
– Да, такое случалось. – Едва эти слова у нее вылетели, Бренна тотчас об этом пожалела. Теперь Коннор будет плохо думать о ее дорогих родителях. – Но они не нарочно это делали, они просто забывали. Понимаешь разницу?
– И ты хочешь, чтобы я поверил, что они тебя просто забывали? Никогда и нигде родители не забывают своих детей. Даже англичане.
– Но твоя жена, похоже, знает, о чем говорит, – вмешался Куинлен. – Ведь они оставляли вас дома, миледи?
Она покачала головой:
– Я поторопилась…
– И немного преувеличила, да? – спросил Коннор, полагая, что он очень тактично задает вопрос, не требуя признаться во лжи.
– Ты придаешь этому слишком большое значение. Мне вообще не стоило ничего говорить. Теперь ты будешь плохо думать о моих родителях. Это случилось всего раза два. На самом деле они очень любят меня. Но у них восемь детей, и, конечно, они могли забыть кого-то из нас. Я сама виновата, не надо было убегать от всех.