Джулия Гарвуд - Свадьба

– Предатель!

Коннор услышал это, но предпочел промолчать, зная, что если он сейчас откроет рот, то уже не сможет остановиться.

В мрачных глазах мужа Бренна прочла, до какой степени она заставила его переволноваться. Она хотела успокоить его и сказать, что все хорошо, но не осмелилась. Что-то в его взгляде останавливало ее.

Она решила притвориться, будто не заметила его гнева. Может быть, это была не самая удачная мысль, но ничего лучше Бренна не успела придумать.

Она выпрямилась и постаралась изобразить на своем лице веселье.

– Ты доволен моим сюрпризом? – спросила она, понимая, что он никак не может быть доволен.

Без сомнения, он был в ярости. Но всегда, считала Бренна, остается надежда на спасение, пусть даже слабая. Ей казалось, она сумеет избежать надвигающейся бури.

Она ждала, что он сейчас же стащит ее с коня или закричит, но он даже не притронулся к поводьям, а просто развернулся я пошел обратно к конюшне.

Вилли покорно потрусил следом. Справа вдруг возник Криспин, бледный, как будто ему только что явилось привидение. Если бы он хотя бы мельком взглянул на нее, она обязательно спросила бы у него, в чем дело. Тут же рядом появился и Куинлен, задыхающийся от бега, но чрезвычайно довольный. Он тоже избегал ее взгляда, а то бы она и его спросила, чему он так радуется.

Пока они не добрались до конюшни, Коннор не проронил ни слова. У дверей он приказал Криспину снять жену с коня и ждать, а сам, прихватив с собой Куинлена, вошел внутрь.

В ту же секунду как двери конюшни закрылись за ними, Коннор заорал на Дэвиса:

– Стой там, где стоишь!

– Может, я возьму, у вас жеребца? – предложил конюх. – Вы заставляете его беспокоиться.

Коннор разрешил Дэвису взять поводья и повернулся к Куинлену:

– Жду объяснений.

– Я ничего не могу сказать в свое оправдание. У тебя единственный выход, лаэрд, – снять меня с этой должности, и поскорее.

– Я зол, но не глуп, – отрезал Коннор. – Ты что, не в состоянии уследить за одной женщиной? Ты, черт побери, учись, как управлять делами. Ты же отвечаешь без меня за все хозяйство! А теперь говори: ты что, из ума выжил, если позволил женщине сесть на черного? Похоже, вы тут все свихнулись. Как ты мог ей это разрешить?

– Разрешить, Коннор? Да ты, должно быть, шутишь! Я бы скорее дождь остановил, чем смог бы заставить твою жену подчиниться. Как только я не пытался перехитрить ее в последние две недели, но все напрасно.

Коннор, заметив, что Дэвис пытается улизнуть через заднюю дверь, поднял руку, желая, чтобы Куинлен замолчал.

– Дэвис! – зарычал он. – Если ты выйдешь за дверь, ты уже не умрешь своей смертью! Иди сюда.

Конюх поспешно подчинился.

– Я просто хотел дать вам возможность поговорить наедине, лаэрд. А вы что-то хотите?

– Да! Хочу, чтобы ты ответил на мои вопросы.

– Я бы лучше ни о чем его не спрашивал, – посоветовал Куинлен. – Ты еще больше разозлишься.

– Да уж куда больше! Дэвис, я сперва слушаю, а потом действую. Ты знаешь это?

– Да, и очень хорошо.

– Моя жена входила в стойло черного, надевала на него уздечку?

– Нет, она этого не делала.

– А кто это делал?

– Я.

Коннор опустил глаза.

– Ясно. Ты знал, что она собирается его выводить?

– Знал, – честно ответил Дэвис. – Из-за нее-то я и вошел к нему с уздечкой в первый раз.

Коннор случайно заметил ухмылку Куинлена, бросил на Друга тяжелый взгляд, а потом снова перевел глаза на Дэвиса.

Куинлен не мог удержаться от улыбки, зная, что сейчас произойдет.

– Не иначе как ты спятил, Дэвис. Почему ты это сделал?

– Из-за ее улыбки, лаэрд. Вот вам чистая правда, ей-богу. Коннор ошеломленно заморгал.

– Из-за ее улыбки, говоришь? Дэвис кивнул:

– Ну да, во всем виновата ее улыбка. Я так думаю, с ее стороны это была самая настоящая проделка, но я никогда не скажу ей об этом вслух, потому что с моей стороны это прозвучит как предательство, а я вовсе не предатель. Я просто честный. И еще из-за ее сердца, – подумав, добавил он.

– Из-за ее сердца?

– Сердце у нее чистое, как у ангела, и улыбка такая же. Но вот что касается ума, меня тут кое-что волнует. Там что-то не в порядке, хотя я вовсе этого не утверждаю. Просто миледи не похожа на других дам. Она соображает как мужчина. Как умный мужчина. Ну как бы я догадался? Она мне ни разу не солгала. Нет, лаэрд, не солгала.

– Тогда почему ты разрешил ей взять черного?

– Из-за ее улыбки.

– Чем больше ты будешь приставать к Дэвису, тем дольше будешь ходить вокруг да около. В конце концов он снова вернется к улыбке миледи.

– И к ее сердцу, конечно. Потому что, когда она улыбается, она чиста, как ангел…

Коннор перебил конюха:

– Дэвис, немедленно выметайся из конюшни. Вернешься после моего ухода.

Старику не надо было повторять дважды. Он вылетел за дверь так быстро, будто у него загорелись штаны.

– Так я должен приказать жене никогда не улыбаться?

– Допустим, это поможет, – предположил Куинлен с натянутым выражением лица, – но тогда тебе придется также приказать ей не думать по-мужски.

– Черт побери! Что это значит?

– А то, что она умнее Дэвиса.

– Может, она умнее и тебя, Куинлен? Воин громко вздохнул.

– Ну, в этом я не уверен, но то, что она хитрее, – это точно.

– Она, черт побери, меня напугала.

– Могу понять.

Трудно сказать, кто из друзей расхохотался первым, но через секунду они оба покатывались со смеху. Коннор смеялся от облегчения, что его жена не убилась, а Куинлен – потому, что следующим дежурить по хозяйству предстоит Криспину. Кто знает, что выкинет их госпожа при нем? Узнать бы поскорее!

До Бренны и Криспина донесся шум из конюшни. Бренна подумала, что они смеются над ней, но Криспин, заметив ее подавленный вид, осторожно сказал:

– Не беспокойтесь, миледи. Они не станут смеяться ни над Дэвисом, ни над кем-то другим. Это было бы недостойно.

– А ты думаешь, я беспокоюсь, что они надо мной смеются? Вовсе нет, – пояснила Бренна, прежде чем воин успел ответить. – Я уверена, мой муж и его друг не способны на такое. Кажется, мне ясно, почему они веселятся, – добавила она.

– Почему же, как вы думаете, миледи?

– Хотя Коннор еще не признался в этом, но, я думаю, он радуется сюрпризу, который я ему приготовила. Подожди, что будет, когда он увидит остальные.

– Остальные? – хриплым шепотом переспросил Криспин.

– Ну, сюрпризы, конечно.

Бренна не поняла, почему Криспин так развеселился. Она похлопала его по руке, давая понять, что ничего не имеет против, а потом подумала, что это смех, доносившийся из конюшни, заразил его. Вот в чем дело.

Коннор первым взял себя в руки и перестал хохотать.

– С женой я поговорю позже, – сказал он другу. – Ответь мне еще на один вопрос, а потом выйдем. Есть еще?

– Что еще?

– Сюрпризы.

– Я знаю по крайней мере еще один.

Казалось, Коннор сейчас рухнет замертво. Куинлен поспешно объяснил:

– Да тут не о чем волноваться. Она кое-что переделала в большом зале. Так, ничего опасного. Я утром видел, – добавил он.

– Хорошо, если так, – пробормотал лаэрд, берясь за задвижку. – Кажется, мне потребуется не меньше недели, чтобы отделаться от зрелища, как моя жена скачет на черном коне. Только вспомню – поджилки дрожат, как у старика. – Он помотал головой. – Ну и картина! Она несется по лугу…

Он умолк, не в силах продолжать и пытаясь отогнать это видение. Даже сейчас руки Коннора дрожали от страха за Бренну. Он тяжело вздохнул.

Куинлен тоже вообразил себе госпожу верхом на жеребце и подумал, что ему также понадобится время, чтобы переварить это, но он не мог не оценить ее способности.

Коннор, открывая дверь, шепнул Куинлену:

– Но она ведь хорошая, правда?

Теперь настала ее очередь.

С первых же слов мужа, вышедшего из конюшни, Бренна поняла, что, по его мнению, она пересекла черту допустимого – черного жеребца она не имела права трогать. Это животное принадлежало ему, и только ему.

Она бы, конечно, поспорила, но ей хватило ума удержаться и подождать, когда его ярость испарится.

– Я бы хотел поговорить с тобой наедине, Бренна.

– Пожалуйста, – ответила она, изо всех сил стараясь казаться беззаботной, словно ничего и не произошло. Но она тотчас почувствовала, что сделала неверный ход, и тут же попыталась исправить положение, изобразив легкое неудовольствие. – Очень рада, Коннор, что ты решил наконец уделить внимание жене и остаться наедине с ней. Когда тебе будет удобно поговорить со мной?