Майя Блейк - Свадьба года

– Отлично. Давай говорить сейчас. Я наверняка достойна пяти минут твоего времени?

– Я не считаю, что…

– А я считаю!

Сделав глубокий вдох, Эмилиано уставился на нее:

– Сиенна, все должно было произойти иначе.

– Что должно было произойти? Пожалуйста, объясни мне, потому что я ничего не понимаю.

Эмилиано приподнял бровь, словно увидел Сиенну в новом свете.

– Ты сейчас так реагируешь, что я начинаю думать, будто твоя карьера для тебя не так важна, как наши отношения. Если бы раньше я попросил тебя сделать выбор, ты выбрала бы карьеру, не моргнув глазом.

Сиенна резко вдохнула:

– Прежде всего, если бы ты когда-нибудь попросил меня сделать такой выбор, у нас возникли бы серьезные проблемы. Я знаю, сколько замужних карьеристок работает в твоей компании. Это заставляет меня думать, что твой вопрос был бы неким испытанием. Но зачем, Эмилиано?

Он пожал плечами, но блеск в его глазах, который она заметила прошлой ночью, усилился.

– Возможно, мне не нравится чувствовать себя второсортным.

Сиенна рассмеялась, не веря своим ушам:

– Второсортный? Ты получаешь от жизни все, что хочешь!

Он опустил глаза и скривил губы:

– Здесь ты ошибаешься.

– Ладно. Вероятно, мы плохо знаем друг друга, но ты ни разу не давал мне шанса выговориться!

Он резко пригладил рукой волосы.

– Я должен был так поступить. Я дал слово.

– Кому ты дал слово?

Он разочарованно фыркнул:

– Это семейное дело. Я ничего не знаю о твоей семье. Ты не хотела рассказывать о ней, и я не настаивал. Поэтому я прощу тебя, если ты меня не поймешь.

– Как ты смеешь? – Сиенна ахнула от жестокой обиды. – Ты сам никогда не рассказывал мне о своей семье. Не упрекай меня за то, что я уважала твое желание молчать об этом. И какие бы у меня ни были обстоятельства, ты не можешь думать, будто я не понимаю, что такое семья.

Эмилиано поджал губы:

– Ты неправильно меня поняла.

– Похоже, я во многом ошиблась. Ты не удосужился сообщить мне, что обещал жениться на другой.

– Наши семьи связаны. Я знаю ее с детства.

– И ваши родители решили вас поженить, а ты согласился. – Сиенна снова горько рассмеялась.

Эмилиано кивнул:

– Да, что-то подобное.

Она охнула:

– Ты серьезно?

Он даже глазом не моргнул.

– Я серьезно.

Она открыла рот, но не произнесла ни слова. Качая головой, Сиенна попыталась избавиться от усиливающегося звона в ушах.

– С учетом того, что я узнала, между нами все должно измениться.

Он уставился на нее, и ей показалось, что она видит неуверенность в его глазах.

– Если ты хочешь, чтобы мы оставались любовниками, я готов обсудить…

Гнев заставил ее говорить.

– Я искренне надеюсь, что ты не предложишь мне быть твоей тайной любовницей, пока живешь в браке с другой женщиной!

Его лицо застыло от ярости.

– Пожалуйста, не приписывай мне того, чего я не говорил.

Сиенна скрестила руки на груди:

– Ну, я тебя слушаю.

Эмилиано покачал головой:

– По-моему, нам обоим лучше оставаться благоразумными. Сегодня утром я поговорю со своими адвокатами. Ты можешь оставить себе пентхаус и все, что в нем. Я подпишу все необходимые документы. Возьми себе любой из моих автомобилей. Если ты захочешь чего-нибудь еще, дай мне знать.

– Мы делим имущество, Эмилиано? Я хочу знать, почему ты сыграл помолвку с другой женщиной, оставаясь моим любовником! – Сиенна кричала, забыв о гордости.

Чем дольше она говорила, тем холоднее он становился.

– Я думал, мы сможем договориться, но я ошибся.

Сиенна всплеснула руками, словно желая заявить, что мир сошел с ума.

– О чем ты вообще? – спросила она.

– Уже не важно. Для меня это было нелегкое решение, но оно принято, Сиенна. В ближайшее время ничего не изменится. Поэтому тебе лучше смириться.

– Значит, ты бросаешь меня без надлежащего объяснения?

Эмилиано смотрел несколько бесконечных секунд.

– Мы оба знали, что наши отношения рано или поздно закончатся. И чем скорее ты это поймешь, тем лучше.

Взяв пиджак, он вышел за дверь.

Следующие несколько часов Сиенна была на грани истерики. Она сожалела, что не может забыться и не думать о происходящем.

Ее голос был хриплым, когда она окликала уходящего Эмилиано. Он ушел из пентхауса, не сказав ей ни слова. Дрожащим голосом она поручила своей секретарше перенести все совещания на несколько часов позже.

Альфи был сильно озадачен, когда Сиенна отказалась от завтрака и попросила его купить упаковочные коробки. Потом она долго запихивала в коробки и чемоданы свои вещи и забронировала номер в отеле.

Сиенна долго плакала, стоя в душе унылого номера, ненавидя себя за то, что позволила себе надеяться, не имея на то оснований. Приняв душ и одевшись, Сиенна уже знала, что будет делать дальше.

Она приложит все силы, чтобы защитить себя, несмотря на то что позволила себе понадеяться на чудо, как в детстве, когда она мечтательно глядела в окна детского приюта. Она позволила себе предаваться фантазиям о человеке, который никогда не воспринимал ее всерьез.

Сиенна постаралась не думать о его помолвке с другой женщиной. Мысль об этом была как соль на открытую рану. Снова и снова она вспоминала, как приемная семья отвергла ее или, что еще хуже, обещала взять ее к себе, а потом отказывалась от нее через несколько недель или месяцев.

Сиенне следовало привыкнуть к отказам. Однако она все-таки позволила себе мечтать и привязалась к Эмилиано.

До работы она добралась на такси. Проходя по шикарному фойе фирмы Кастильо, она замечала на себе пристальные и чуть осуждающие взгляды. Вероятно, в компании уже известно о помолвке Эмилиано, в «Кастильо венчурс» любили посплетничать. Сиенна не сомневалась, что весь персонал уже знает правду, хотя никто ничего не скажет ей в лицо.

У нее заныло сердце, когда она вошла в свой кабинет и закрыла за собой дверь. На ватных ногах Сиенна подошла к письменному столу и уселась за него. Дрожащими пальцами она напечатала краткое, лаконичное заявление и отправила его по электронной почте.

Игнорируя громкие сигналы о получении электронных писем, она неподвижно сидела за столом с блокнотом и ручкой и думала о своем будущем. Ей следовало составить план действий и выбраться из сложной ситуации.

Не обращая внимания на звонящий телефон, она составила список дел, начиная с поиска места проживания.

Через десять минут в дверь тихо постучали, и в кабинет вошла секретарша. Она не заговорила сразу, поэтому Сиенна подняла голову и нахмурилась, увидев, что Лаура сильно расстроена.

– Что случилось?

– Мистер Кастильо хочет вас видеть.

Душа Сиенны ушла в пятки. Но ей все-таки удалось улыбнуться.

– Пожалуйста, скажите ему, что я занята. Мне надо работать.

– Он потребовал, чтобы вы бросили все дела и немедленно шли к нему.

– Скажите ему…

– Мне очень жаль, Сиенна, – прервала ее секретарша, явно беспокоясь, – но он звонит вам последние пять минут. Он ясно дал понять, что хочет видеть вас в своем кабинете. Он хочет, чтобы я сообщила ему, когда вы к нему пойдете. Он говорит: я лично отвечаю за то, чтобы вы немедленно явились к нему.

Ее телефон снова зазвонил. Сиенне не надо было смотреть на дисплей, чтобы узнать, кто звонит.

– Хорошо, Лаура. Я разберусь с этим.

Как только секретарша ушла, Сиенна схватила телефон.

– Перестань угрожать моей секретарше, – потребовала она.

– Она работает на меня. Если ты не хочешь, чтобы она пострадала, то почему ты сразу не ответила на мой звонок?

– Что вам угодно, мистер Кастильо? – Сиенна пыталась говорить спокойно, и, когда ей это удалось, она на миг закрыла глаза от облегчения.

Эмилиано молчал несколько секунд.

– Немедленно приходи в мой кабинет.

– Я…

– Ты не так занята, как говоришь. Ты забыла, что у меня есть доступ к твоему электронному дневнику. Приходи, Сиенна. Или я приду к тебе сам. В моем кабинете более приватная обстановка, но ты можешь выбирать, где мы будем разговаривать. У тебя три минуты.

Дрожащими руками Сиенна положила телефон на стол. Она по-прежнему сердилась на Эмилиано, а от перспективы увидеться с ним снова так скоро испытала боль и чувство потери. Слыша у себя за спиной приглушенные разговоры сотрудников, она направилась к лифту. На секунду она пожалела о том, что не переехала из своего кабинета на двадцатом этаже в офис Эмилиано на тридцатом этаже два месяца назад. Потом она поняла, что в нынешней ситуации работать с ним на одном этаже было бы в десять раз хуже.