– Но… В Новый год – и в джинсах как-то… – замялся Василий Васильевич, и вдруг глаза его загорелись. – А свой свитер новый дашь?
Семен задумался. Вообще-то в этом свитерке он и сам мечтал покорить чье-нибудь очередное сердце прямо на празднике, но уж если одежка приглянулась отцу, это не обсуждалось.
– Пап, ну какой вопрос, я тебе и сам хотел предложить, – подавил он вздох.
Через минуту отец уже подходил к зеркалу совсем в другом одеянии. Зеркало добросовестно отразило моложавого, приятного мужчину лет пятидесяти – пятидесяти пяти, с легкой сединой на висках и довольно спортивной фигурой.
– А я что тебе говорил! – не удержался сын. – Жених! Прямо хоть сейчас под венец!
– Типун тебе на язык… – рыкнул Василий Васильевич, любуясь своим отражением. – Куда меня в женихи толкаешь? Я только жить начал.
Так случилось, что маменька Семена покинула своих мужчин сразу после рождения первенца. Ей вдруг встретился майор – красивый, здоровенный, все как положено. Ее захватили романтические перспективы: далекие гарнизоны, звезды на погонах и… ну да, и обязательно в будущем уютное гнездышко в самой столице. Понятное дело, что в эдакую романтику никак не вписывался маленький Сенька с его пеленками, а также теперешний муж, который и мечтать-то как следует не умел. И Василий Васильевич с Семеном остались одни. Отец крутился как мог, очень скоро освоил все премудрости жизни отца-одиночки, и ему почему-то в голову ни разу не пришла мысль о том, чтобы устроить свою личную жизнь, а заодно и обеспечить сынишку мачехой. И вот только когда сыну исполнилось двадцать, отец вдруг проснулся, огляделся и обнаружил, что население, как и раньше, в его холостые годы, делится на мужчин и женщин, и что последние бывают довольно привлекательными. И вот уже десять лет Василий Васильевич успешно купался в женском внимании, ему это жутко нравилось, а Сенечка, который уже превратился во взрослого дядьку, и не представлял, как можно жить иначе.
– Пап, ты помнишь, я на свадьбе у Петьки был и там с девушкой познакомился? – вдруг крикнул Семен из кухни, наливая себе кофе. – Я ее сегодня встретил… в лифте… все так же хороша!
– А ты не знал, с кем отмечать праздник! – появился отец в дверях. – Надеюсь, она не выскочила скоропостижно замуж?
– Не-а, – покачал головой Семен, блаженно растягивая губы. – Так и живет с родителями… Пап, я ее и не узнал сначала, а потом чувствую – девица на меня как-то смотрит непонятно… И вспомнил… Хорошая девочка… м-да…
– Пригласил? – спросил отец, аккуратно снимая джинсы. – На праздник-то ее пригласил?
Семен мечтал уже о чем-то своем и сыпал в чашку пятую ложечку сахара.
– Ох ты… ч-черт… – спохватился он. – Пригласил? Да нет, пап, не додумался… Да я, честно говоря, понял, что это Соня, только в автобусе… Пап, давай завтра в гараж сходим, посмотрим, что там с моей ласточкой. Сами справимся или в автосервис загонять придется, а?
– Сходим… Только… Сеня, меня сегодня дома не будет, я… я приглашен в гости, а завтра… завтра уже Новый год… Семен, ты хотел на елку гирлянду купить новую. Я старую повесил, а ты новую все же купи, повеселее будет. И не забудь – завтра в шесть мы с тобой встречаемся за праздничным столом, а потом… Сенька, куда новый одеколон-то дел? Я искал-искал. Прячет вечно… – сунулся отец в ванную. – …А потом мы разбегаемся до следующего года, план ясен?
– Так точно! – щелкнул пятками Семен, отхлебнул кофе и поморщился: в чашке был сплошной сироп. – Пап, то, что ты ищешь, на самой верхней полке, ты же туда и поставил, я сам еле нашел. А гирлянду я вчера купил, сейчас повешу… вся в зайчиках, такая интересная.
– В зайчиках, – ворчал отец. – Скажи лучше – в символах «Плейбоя»… Поешь там!
Вечером Семен лежал на диване, рядом новыми фонариками мигала елка, по телевизору ничего хорошего не показывали, а на праздник не было ну совершенно никаких планов! Даже салат оливье приготовить некому… блин… первый год такой выпал…
Овчаров вдруг вскочил и направился к двери.
– Так и в самом деле можно все на свете проворонить, – бурчал он, напяливая дубленку. – Надо ехать и… И приглашать, да!… Ей же еще нужно успеть… ну, может быть, она еще платье там себе какое-нибудь не успела купить или… колготки новые…
Столько лет прошло, а адрес Сонечки так и остался в памяти… Удивительно было бы, если б не остался – девчонка жила прямо над Петькиной квартирой. Когда рука потянулась к звонку, сердце даже как-то затрепыхалось от волнения.
– Надо же, – сам себе удивился Овчаров, – давненько я так из-за дамы не волновался… здорово… А! Здрасте! А… Сонечку можно?
Ему уже открыла дверь женщина с нерадостным лицом, в темном старушечьем халате. Ее Семен тоже смутно припоминал – у Петьки на свадьбе была и эта тетушка. Правда, тогда она была веселой, все время сыпала частушками и желала невесте жениха – директора магазина.
– Мне Сонечку позовите, пожалуйста, – изо всех сил улыбался Семен, стараясь понравиться.
– Сонечку? – испуганно пролепетала тетка и негромко позвала: – Соня… к тебе тут пришли… наверное, из райсобеса.
– Да что вы, господь с вами, – опешил Овчаров. – С какого же я райсобеса? Да они ж уже все, наверное, седьмой таз с холодцом варят! Сегодня ж тридцатое число! Я к Сонечке, у меня к ней…
– Кто это? – важно вышел в прихожую лысоватый папаша Сони, с которым Семен уже имел счастье встретиться в лифте. – Чего тебе?
– Мне? Мне кого, а не чего. Мне Софью хотелось бы… Дело у меня к ней… Личное, молодое, так сказать.
– Соня же! – уже нетерпеливо крикнула мать, а потом, спохватившись, вдруг ляпнула: – А… а Сони дома-то нет. Ушла она… ага, в магазин отправилась.
– Кто там, мам? – вышла из комнаты Соня. Увидела Семена и вытянулась струной. – Вы… ко мне?
– Ну а к кому же? – недовольно зыркнул на мамашу Овчаров. – Сонь, выйди на минутку. Мне тебе сказать кое-что нужно.
– Никуда она не пойдет! – вдруг категорично заявил папаша и принял позу Наполеона.
– Да бросьте вы, в самом деле, – уже начинал нервничать Овчаров. – Девке уже двадцать пять, наверное, стукнуло, а вы ее возле батькиных штанов держите… Сонь, на минуточку…
Софья немного побледнела, однако решительно шагнула в подъезд.
– А я сказал, не пойдет! – взвизгнул дядька.
– Да успокойтесь вы, – дернул на себя дверь Семен. – Прям неугомонный какой. Ты б, Соня, ему хоть стопарик с утра налила, что ли, все поспокойнее был бы…
– Ты что-то хотел? – сложила руки на груди Соня. – Говори, а то у меня там овощи варятся.
– Тоже к Новому году готовишься? – улыбнулся Овчаров. – Сонь, а давай праздник у меня отметим, а?
Дверь снова распахнулась, и показалась перекошенная физиономия Сониного отца.
– Сонька! Домой, я сказал! Неме…
– Да уйдешь ты или нет? – разозлился уже Овчаров, втолкнул папашу обратно в квартиру и захлопнул двери.
Теперь он крепко держал ручку, дверь дергалась, но открыть ее сил у папаши явно недоставало.
– Сонь, ну ты же помнишь, где я живу, приезжай, а? – дергался Овчаров, держась за ручку. – Ну что я один-то буду? И ты с… таким вот папашей… чудненько повеселишься… А мы с тобой…
– Прости, Семен, – отодвинула его от двери Софья. – Я не буду с тобой встречать Новый год.
Дверь с силой распахнулась, и папаша отлетел к стене.
– Не приходи сюда больше, – строго произнесла девушка и, не оглядываясь на буйного родственника, вошла в квартиру.
– Та-а-а-ак… – поморщился Овчаров. – Значит, не судьба… и здесь обломился…
И он быстренько сбежал по лестнице.
Настроение было хоть выбрось. Дома Семен еще сделал парочку контрольных звонков своим бывшим пассиям, но девицы уже определились с планами и менять их не собирались. В конце концов Овчаров решил просто валяться весь праздник на диване и пялиться в телевизор. Ведь для кого-то придумывали же все эти шоу! Кто-то же должен примерно просмотреть всю новогоднюю программу, зря, что ли, столько денег люди угрохали.
И все же оценить капиталовложения телевизионщиков у Овчарова не получилось. Спасение пришло откуда не ждали. С самого утра раздался телефонный звонок, и задорный голос двоюродного братца весело оповестил:
– Сенька! Привет! С наступающим! У меня горе – меня Анька выгнала, а Новый год хочется. Короче, я падаю к тебе на хвост… Ты даже удрать не успеешь, потому что я стою возле твоего подъезда… только не знаю, как тут с домофоном управляться. Открывай давай!