Нина Баскакова - Свет в окошке для одинокой кошки

— Мама не выглядывает из палаты? — спросила Стася.

— Она сидит в коридоре и с неодобрением смотрит на нас, — ответил Вася. — Чувствую себя преступником, которого разыскивает милиция. Нет, она похожа на нашу консьержку из общежития, которая долго вглядывалась в лицо и фотографию из студенческого. Как будто мы хотели не в комнату попасть, а закардон уехать, при это утащив с собой важные государственные тайны.

— Мама за меня переживает.

— Я бы тоже переживал. Когда беда случается с близким человеком, то это сложно принять. Хочется, чтоб ему было хорошо, а еще лучше, чтоб совсем выздоровел. Но не всегда это случается. Здесь нам нужно повернуть.

— Мы так быстро прошли коридор?

— В хорошей компании время всегда незаметно пролетает, — ответил Вася.

— Вы прям философ.

— Нет, психолог, филолог. Но давно не работаю по специальностям.

— Почему?

— Потому что хочу, чтоб моя малышка ела не пустые щи с макаронами, но еще в доме чтоб мясо было и фрукты. Я одно время в Питере работал. Но потом попал под сокращение. Потом беда с женой случилось. В итоге я уехал оттуда к себе на родину. Там квартиру сдаю. Здесь в материнской живу. Девчушка моя в школу местную ходит. Работу нашел. Завод реконструируем. Крышу перекрывали. Ну я и навернулся. Неудачно упал.

— Психолог, который кроет крышу — это сильно.

— Ой, чего только в этой жизни не бывает!

— Тут я согласна. В жизни все может случиться, — ответила Стася.

— Главное подстраиваться успевать под изменения. Своего шанса не опускать. Особенно, который прям в руки идет.

— И о чем это?

— Просто так, — ответил Вася.

— Мам, может ты пораньше домой пойдешь? — спросила ее Стася.

— Мешаюсь?

— Нет. Но…

— Опять с этим мужиком гулять будешь? — недовольно спросила она.

— Возможно. С ним интересно.

— Я с работы уйду. Тебя нельзя одну оставлять, — сказала Лидия Евгеньевна.

— Почему?

— А ты не понимаешь? Как ты можешь теперь одна жить?

— Мам, давай об этом завтра поговорим, — попросила Стася. — Иди лучше домой. Отдохни. Я не пропаду.

— Что-то я в этом не уверена, — вздохнула Лидия Евгеньевна. — Ладно, завтра обязательно приду.

— Хорошо, — согласилась Стася. Она хотела причесать волосы, потом вспомнила, что их пришлось остричь, когда накладывали швы на голову. Теперь на голове красовался короткий ежик волос. Сразу стало грустно.

Она вышла из палаты и пошла в конец коридора. Вот пост медсестры. Сегодня дежурит Варя. Девушка, которая только закончила учебу. И голос у нее звонкий. Веселый. За этой веселостью она пытается скрыть неуверенность.

Чуть дальше по коридору кричит от боли дед. Его сбила машина. Скорее всего он не выживет. Возраст не тот. Кости срастаться не хотят. Родственники отказываются привозить обезболивающее, а в больнице его просто не хватает на всех. Держут для операций. Мама Стаси привезла лекарства. У нее с этим проблем не было.

Восемнадцатилетний парень, который попал сюда после аварии, разбился на мотоцикле, разговаривает по телефону со своей девушкой. Смеется, что танцевать теперь долго не будет. Сложный перелом. Он пытается показать, что все это ерунда, а в голосе мелькают нотки страха. Стаси даже захотелось подойти к нему и сказать, что все будет хорошо. Все наладится, но не стала прерывать разговор. Пошла дальше своим путем.

Можно многое услышать, если не закрывать уши. Жизнь вокруг кипела, бурлила, а Стася была частью этой жизни. Маленькой песчинкой, от которой ничего не зависело, но одновременно зависело так много.

Ледяное стекло. От него веяло холодом. Стася прижалась к нему лбом. Почему-то он притягивало и манило все время.

— Чего это ты без меня гуляешь? — спросил ее Вася.

— Решила пройтись. Подумать.

— О чем?

— Как я сейчас выгляжу? Не могу до лица дотронуться. Боюсь швы задеть. Мама на эту тему говорить отказывается.

— А тебе так важна внешность? — спросил Вася.

— Разве она не важна? Или скажешь, что люди смотрят в первую очередь на душу, а потом на лицо?

— Я скажу, что у тебя вновь вырастут волосы. Шрамы станут не так заметны. Вот тут будет челка, — он легонько коснулся ее лба. — А вдоль щек будут свисать пряди, которые смогут привлечь внимание на себя. Ты купишь черные очки, которые придадут твоему лицу выразительности. И останешься симпатичной женщиной. Кто будет думать иначе, гони их лесом.

— Жаль, что не все так считают.

— Тогда нам бы, простым романтикам, не получился бы выделиться, — усмехнулся Вася.

— Тебя завтра выписывают? — спросила Стася.

— Врачи говорят надо еще наблюдаться. Мол, могу задыхаться начать. А как я останусь, если мелкая приедет. Ее надо с автобуса встретить. Мне одна женщина помогала. Вот когда такие чпешки случались. Но она сейчас уехала к дочери на лето. Я тут решил объявление подать, что няня нужна на две недели. Мне такую сумму заломили, что я банкротом останусь за эти две недели. Двести пятьдесят рублей в час — это самое маленькое. Я сдаю квартиру, но как бы на эти деньги еще и живу. Зарплаты хватает коммуналку оплатить, машину заправить и на музыкалку для дочки. Ладно, не обращай внимания. Чего-то я разнылся. На меня порой находит.

— Я бы тебе помогла, но сам видишь, — Стася развела руками.

— Ничего, справлюсь. Не впервой. Раньше тяжелее было. А сейчас ерунда.

— Спасибо, Лидия Евгеньевна, что приглядели за дочкой, — сказал Вася.

— Главное, что ты поправился. А Маша хороший ребенок. Хлопот она нам не доставила, — ответила Лидия Евгеньевна. Узнав, что Вася собирается из больницы уйти не долечившись, она взяла девочку к себе. Стася за это время смогла вздохнуть от ее опеки. Еще две недели они гуляли с Васей по больничному коридору, но с каждым днем он все больше начал от нее отдаляться. Стася все понимала. Это было лишь приятное времяпрепровождение. В больнице скучно. Сейчас же начиналась другая жизнь. Нормальная жизнь для него. И непривычная для нее.

— Тася, давай прощаться, — сказал Вася.

— Да. Удачи, — она встала со скамейки, которая стояла рядом с больницей. Мама сразу ее за руку взяла.

— Если помощь понадобится, то мой телефон у тебя есть, — сказала Лидия Евгеньевна Васе.

— Да, — В его голосе прозвучала растерянность? Возможно. Стася не стала вдаваться в подробности.

— Может такси вызвать? — предложила Лидия Евгеньевна.

— А я не отказалась бы пройтись, — сказала Стася.

Конец августа. Ветер уже приносил с собой запах осени, но солнце по-прежнему припекало. Стася чувствовала, как ветер играет с ее шарфом, который она повязала на голову, чтоб скрыть короткие волосы и шрамы. Черные очки. Идти было сложно. Страшно. Неровный асфальт, бордюры. Она шла по дороге, а потом резко проваливалась вниз, потому что тротуар закончился.

— Ты неправильно повела себя с Васей, — сказала Лидия Евгеньевна.

— Я не хочу дружить. Да и он вчера дал понять, что ему это так же неинтересно, как и мне, — ответила Стася. — Ему надо дочку поднимать. Мне надо учиться жить. Все эти прогулки по коридору… Они помогли отвлечься, но проблема осталась. Мне с ней теперь жить. И это моя проблема.

— Мне казалось, что вы очень хорошо общаетесь.

— Я не хочу больше никаких отношений. Мне в этом плане не везет. Не той я дорогой иду. Все время пыталась построить личную жизнь. Искала мужчину. Это как мания была. Хотела найти лучшую копию Мирона.

— Все еще любишь его?

— Нет. Не люблю. Я не хочу больше ни в ком растворяться. Лучше одна буду, — ответила Стася. — А Вася… Это чтоб не сойти с ума в больнице.

— Поедем домой? — предложила Лидия Евгеньевна.

— Что нас ждет дома? Квартира. Редкие выходы на улицу? Я бы здесь осталась. Научусь ходить на колонку. Снег можно и в темноте чистить. Да и баба Паша уже старая, чтоб одна жить.

— Я с тобой останусь. А квартиру можно будет продать. Купим здесь. Или домик подправим, — сказала Лидия Евгеньевна.

— А как твой кавалер? Я думала, что у вас все серьезно.

— Он мне надоел. Нудит целыми днями. Его бесит все, начиная от погоды, заканчивая политикой. Если нет темы, так он ее придумает. Я как-то весь вечер слушала, как его раздражают шерстяные вещи. Не хочу такую жизнь, — ответила Лидия Евгеньевна. — Осторожнее. Тут яма.