– Ясно дело, сезон-то уже кончился! – хохотнул Борис.

– Где мне ее искать? Где остановился Герман Вершинин? Помогите их найти.

– Вот еще! – возмутился Борис. – Я за ворота – ни ногой… Вызывайте подкрепление, розыскных собак, чего там еще…

– Да вызвал я подкрепление! – перебил его следователь. – Но дорога каждая минута…

– А мне-то что! Вы – милиция, вы с убийцами и возитесь, а мы простые граждане, своей жизнью рисковать не собираемся, – приблизив губы к микрофону, негромко произнес Борис. – И вообще я про вашего Вершинина ничего не знаю…

– Что? Я не слышу!

Борис нажал кнопку переговорника и повторил:

– Я своей жизнью рисковать не собираюсь! Слышали? У меня жена, дети… А на всех остальных мне наплевать. Для меня существует только моя семья. А Даша…

– Но где она может быть? Где?.. Сказать хотя бы можете?..

Борис почесал нос. Потом снова нажал на кнопку:

– Попробуйте у старой лодочной станции ее поискать.

– Где это? Направление хотя бы покажете?

– Фиг вам! – скривился Борис у микрофона. – Сами найдете. – Затем добавил нехотя: – Направо, потом вдоль озера – налево… И все, не звоните больше. Дети спят…

Борис с чистой совестью вернулся на кухню. Теперь по телевизору шла прямая трансляция футбольного матча между Англией и Испанией.

«Тьфу ты, чуть не просмотрел!» – он сделал звук чуть погромче, впился глазами в экран. Никто больше не звонил в ворота, дети спали, Натаха скорее всего тоже уснула…

«Охолонилась, наверное. У нее настроение быстро меняется… – снисходительно, с теплотой подумал Борис о жене. – Первый тайм закончится – поднимусь, проверю, как она там…»

* * *

…Он тащил Дашу за собой, вцепившись в ее шею – словно клещами сжал позвоночник.

– Герман…

– Ты такая, как все… Ты такая, как все…

– Мне больно! – застонала Даша. – Куда ты идешь?

– Не твое дело… Боже, боже, ты меня погубила! – Он встряхнул ее – на миг Даша потеряла сознание от боли. – Я погиб. Ты связана со следователем, ты все знаешь… Ты притворялась все это время!

Месяц плыл по черному небу, изо рта вырывался пар – но Даша холода не чувствовала. Она ощущала только одно – что она в полной власти этого человека – злого, несчастного, страстного и очень сильного. Вырваться и убежать от Германа Вершинина было невозможно.

Только чудо могло помочь Даше.

«Какая же я дура… О чем только думала?!»

– Да, я его знаю… – жалобно произнесла она. – У меня сумку украли, и я милицию вызвала… Ты же сам и украл – забыл?..

– Не ври! – Вершинин тряхнул Дашу. – Кедров в убойном отделе работает, кражами не занимается.

– Но он тогда сам приехал ко мне! Это правда!

– Зачем? – Герман слегка ослабил хватку.

– Но у меня же сумочку… Что же мне… терпеть? Я и вызвала милицию…

– Он следит за мной. Точно – он следит за мной… – вдруг с тоской забормотал Герман, уже не слушая Дашу. – Сказал, что все равно посадит, и вот – добился… Откопал свидетельницу! Нашел тебя! Это все было придумано им, с самого начала… Он хотел загнать меня в угол!

– Нет! – закричала Даша. – Я сама обо всем догадалась, буквально на днях! Я нашла фотоаппарат, а там…

Она вдруг опомнилась, замолчала.

Герман дернулся, остановился, повернул ее к себе:

– Ты нашла фотоаппарат?

Даша, зажмурившись, молчала. Ну вот, все-таки проболталась. Герман снова сжал ей шею.

– Я стерла все снимки… – пискнула Даша. – Я… я скажу, что ничего не знаю, что ничего не видела, и вообще…

– Ты лжешь. Ты… – Герман застонал. – Ты – как она. Она тоже твердила мне, что ни в чем не виновата, что ее соблазнили, что она не собиралась мне изменять – что просто так вышло…

Даша поняла, что Герман сейчас говорит о своей жене. О том, как она молила о пощаде перед смертью. Ложь во спасение. Что в этом странного? Но Герман думал иначе.

– Женщины… все вы скользкие, гадкие создания… Зачем Кедров звонил тебе сейчас? Именно сейчас… глубокой ночью… сюда… тебе… – он свободной рукой потер лоб. – Именно сейчас!

Даша открыла глаза. «Ему нужна правда? Что ж, если ложь не помогает, скажу правду!» Она прошептала едва слышно:

– Он едет сюда. Беги…

– Беги… – эхом отозвался Герман. – Значит, он все знает? О том, что ты можешь свидетельствовать против меня?

– Да, – ответила Даша. – Он знает все. Я сама ему рассказала. Беги.

– Беги?! – Голос его на миг пресекся. – Да, я убегу… Но сначала… – он опять потащил ее за собой.

– Чего тебе надо? – закричала Даша. – Тебя бесит ложь, правда тебя тоже раздражает… Чего тебе надо?! Чего тебе на самом деле надо?..

Герман молча тащил ее за собой вдоль озера. Потом произнес с ожесточенной тоской – не для Даши, скорей – для себя:

– Я хотел любви. Немножечко счастья… И что я получил? Даша! – Он почти рычал. – Ты что, не поняла – я был готов для тебя на все! Я словно родился заново! А ты…

– А я не люблю тебя! – вдруг заорала она, теряя остатки здравого смысла. – И что теперь?

– Но ты…

– Что – я?!

– Ты дала мне понять, что любишь меня!

– Я?.. Я ни слова любви тебе не сказала! Я тебя не очаровывала специально! Я просто говорила с тобой – как с человеком! Почему вы, мужики, думаете, что если женщина с вами разговаривает, улыбается вам, то она – любит?.. И вы имеете на нее все права?.. Что ты со мной делал – ты помнишь? Сколько раз ты хотел меня убить? Сумку украл – напугал до смерти, по голове кирпичом, что там еще ты делал… – бессвязно орала Даша. – А я с тобой – как с человеком, после всего этого…

– Ты меня целовала! Ты меня целовала! – исступленно заорал и Герман, тряся Дашу, словно куклу. – Зачем ты меня тогда целовала?!

– Это ты! Ты, а не я, полез ко мне с поцелуями… А я хотела одного – жить! Если б я стала брыкаться, что бы ты со мной сделал, а?.. Я хотела только одного – спастись!

– Ты знала… Ты с самого начала все знала. Ты вела игру… Ведьма!

Они уже стояли на деревянных мостках старой лодочной станции. У самого их края – зависшего над водой. Обоих – и Германа, и Дашу – буквально трясло от исступления. Они, как два врага, уже не могли остановиться, и даже у Даши отказал инстинкт самосохранения.

– Вы, мужчины… – с ненавистью произнесла она. – Скольких вы целуете, скольких бросаете… Чего от нас-то требуете? Полной и беспрекословной преданности?.. Свиньи!

– Ты… Ты – чудовище! – с яростью прошептал Герман, глядя Даше прямо в лицо черными, словно ночь, глазами – только белки ярко блеснули в лунном свете. – Я ведь не о том… Вы же вообще не способны любить… Никого и никогда!

– Неправда…

– Что? Ты – кого-то любишь? – засмеялся он коротко.

– Да.

– И кого, интересно?.. Кого? Ты, маленькая лживая дрянь… Я тебя убью сейчас, ты знаешь? – Его голос вдруг стал спокоен. – Ты хоть перед смертью можешь сказать правду, а?

– Могу, – тоже неожиданно спокойно ответила Даша. Она отчетливо поняла – Герман действительно сейчас убьет ее. И не будет никакого чудесного спасения – такое только в кино показывают… Тогда она заглянула в свое сердце и увидела то, что было в нем давно. Увидела ответ.

– Кто он? – прошипел Герман. – Кто?!

– Руслан Кедров, – сказала Даша, удивленно улыбаясь. – Это – Руслан…

Герман застонал. Возможно, он уловил в ее голосе ту нежность, то искреннее удивление, ту радость – которые ощутила в этот момент Даша, несмотря на то, что была на краю жизни. И Герман поверил ей…

Свободной рукой он вытащил из кармана нож.

Нож.

«Кровь была даже на потолке…» – вдруг вспомнила она слова Руслана.

Даша отшатнулась – старые перила затрещали, и… Даша не успела даже понять, что происходит, как очутилась в ледяной воде.

Она захлебнулась, но сумела откашляться, потянулась вверх, отталкивая от себя обломки сломанных при падении перил, машинально, кончиками пальцев, потянулась к мосткам. Холод – как огонь – обжигал…

– Куда? – услышала она над собой ожесточенное. И потом: – Ну если так, то, может быть, и лучше…

Сильные руки надавили ей на голову. Окунули. Она нырнула, но так и не достала ногами дна. Мостки уходили метра на три вперед над водой – в общем, недалеко, но берег оказался неожиданно обрывистым. Коварные подмосковные озера и речушки – то их пешком можно перейти, то дна не достать…