Марина Иванова - Света белого не видно

– Вы правильно сделали, что купили дом, теперь вот и кухню, молодцы, что обживаетесь на новом месте, – говорила Лера, – зачем платить за съемную квартиру, когда можно сразу выплачивать за свою. Теперь хоть дочкам жилье достанется.

– Не достанется, – заорал Сергей. – Я дом уже заложил. Я всему городу должен. Завтра должны мои кореша за деньгами прийти.

– Только через мой труп! – произнесла сквозь зубы Катя.

– Можно и через твой! – засмеялся противным захлебывающимся смехом, Сергей.

Лера с ужасом посмотрела на Сергея, нервно передернула плечами и вышла из кухни, брезгливо глядя на него. Катя уложила Сергея спать, закрыла за ним дверь в спальню и вышла к девочкам. Лера прикусила язык, когда Катя вошла. Видно было, что она возмущалась поведением Сергея, но вовремя остановилась. Маша продолжала подшивать новую портьеру молча, глянула на Катю, вздохнула, посмотрела на Леру, которая листала очередной модный журнал и сказала: «Лера, тебе хорошо рассуждать, ты же не замужем, а построить семью намного сложнее, если хочешь знать, чем не построить. А болтать всегда легче всего!»

– Да куда там, труднее семью построить! – возразила Лера, швырнув журнал на диван. – Я лично никогда замуж не пойду, лучше любовников иметь, чем таких мужей. Зачем, Катька, ты его до сих пор терпишь? Уже под зад коленом и вон из дома. Он все равно не даст тебе ни копейки, чтобы ты за ипотеку выплачивала.

Катя посмотрела на Леру, вздохнула и ничего ей не ответила. Она молча вдела нитку в иголку и стала дальше подшивать новую красивую штору.

На следующий день Катя не выдержала и сказала мужу, что если еще раз его дружки напугают детей, то она за себя не ручается, пришибет его и его подельников вместе с ним. Сергей, молча, опустил голову, выслушал от жены, которая впервые повысила на него голос, – упреки и пообещал ей больше не добавлять проблем. Он действительно больше их не добавил, он просто взял и повесился. Так бывает, что человек в своей жизни никогда не держал слово, а смерть вместо него это слово сдержала. Странное поведение людей во грехе очень напоминает раненого зверя. Они ничего не могут сделать со своим бренным телом, из которого еще при жизни ушла душа. Так бывает, поселяются в теле «рогатые». Сначала один, затем приводят с собою еще и братву и начинают они измываться над телом, ломая его и убеждая в том, что нужна доза и жизнь будет прекрасна. «Рогатые» заставляют тело бросаться на людей, грабить их, убивать, и при этом противно смеются и шепчут разными голосами, не похожими на людские, скрипучими и противными. Иногда они выглядывают из глаз жертвы, и тогда очень холодно становится людям, которые находятся рядом с одержимыми бесами. Потому что из родных глаз смотрит на тебя холодное мертвое существо со стеклянными глазами и при этом начинает рычать, как раненный зверь. Он издает звуки ни на что не похожие, это не людские звуки. Это звуки Ада.

Когда из твоего хорошо тебе известного человека на тебя смотрит кто-то другой, – это очень страшное явление. Человек вроде бы тот же, тело его, а в нем сидит нечисть. Из глазниц смотрит на тебя смерть, – рычит, и протягивает к тебе холод преисподни. А человека твоего родного, вернее его душу, эта смерть уже давно утянула и спрятала. И ходит эта смерть среди нас, выглядывает из глаз твоего знакомого и выбирает себе очередную жертву. Вот видит, – идет человек, он вышел только что из Церкви, – бесы нервничают и стараются обойти его стороной, потому что он идет не один. Он идет с двумя Ангелами по бокам. Один Ангел ему дан сразу при рождении, а второй при крещении. Этот человек опасен для бесов, которые прохлаждаются в теле твоего знакомого. И мучают его душу, прикрикивают на нее, чтобы спряталась трясущаяся душонка подальше и не вырывалась из цепей темных сил. Злятся нечистые духи и шепчут в ухо захваченному телу, чтобы пошел и удавился. Они убеждают его в том, что это единственное спасение, – всего несколько минут потерпеть и свобода, полная свобода от этого бренного тела, от проблем земной жизни, от всех врагов видимых и невидимых. «Мы же тебе друзья, мы же тебе плохого не посоветуем, иди милый, иди несчастный, иди в петлю!», – шепчут они, – и дергают, щиплют тебя изнутри, откусывают по кусочку кровавой плоти и рвут в лохмотья твою душу, выплевывая ее из тебя.

– Ррррррр, ненавижу всех, – говорит твой любимый совершенно чужим голосом. – Ррррррр, чтоб вы все сдохли, Ррррррр, загрызу, как только освобожусь от этой жизни, в которую вы меня затянули, – так кричит твой любимый, порабощенный грехами и заселивший в себя смерть. А ты вспоминаешь, как ты была в него когда-то влюблена, как ловила с жадностью каждый его взгляд, слово, как позволяла ему овладеть собой, и подарила ему жизнь, думая, что это навсегда. А сейчас тебе холодно, страшно и невыносимо больно находиться рядом с мужем, который стал зверем.

– Господи, я не защитила его, Господи, прости, что не уберегла, – кричишь ты, когда снимаешь его из петли. – Зачем, зачем ты это сделал, ты же всегда был сильным, – кричала Катя над телом мужа. – Зачем усложнил и до того сложную мою жизнь. Как я буду без тебя теперь. Вернись!

Но бесы уже тянули оголенную, ничем неприкрытую душу, вонзались в нее когтями, было ужасно больно и страшно, и все намного хуже, чем те проблемы, которые были у тебя на земле. Вокруг была такая болотная грязь и тина и запах, – такой отвратительный гнилой, рвотный запах, самый страшный, которого ты никогда не чувствовал на земле. И ты уже хотел бы вернуться, спасти себя, испугавшись того, что увидел и узнал, что все это не вранье, что есть потусторонняя жизнь и что за все наши грехи нам придется ответить. И ты хватаешься рукой за веревку, которая тебя душит, и замираешь в этой странной позе навсегда. Только сейчас ты понял, что натворил и что никто тебе не поможет! Ты сам выбрал этот вечный Ад, где Света белого не видно…

Похоронив мужа, Катя не могла объяснить своим девочкам, куда папа исчез. Она сказала им, что папа уехал в длительную командировку. Что хочет заработать много денег и будет присылать им много подарков. Лера забрала детей на время похорон к себе и всячески старалась отвлечь их от того, что мама три дня будет на работе делать ревизию. Но жизнь для Кати после смерти мужа не закончилась. Не прошло и девяти дней, как к ней стали приходить и требовать долги мужа его кредиторы. Катя работала все дни напролет, чтобы отдать его земные грехи людям, которые даже не подозревали, что накапливают себе бонусы для получения в наследство бесов Катиного мужа. Люди вместе с деньгами от бедной вдовы селили их в себя и начинали продолжать сами того не замечая, – судьбу своего должника.

– Катя, ты слышала, этот тип, который у тебя деньги требовал, разбился сегодня утром на машине вместе со всей семьей? – спрашивала у Кати Лера.

– Нет, не слышала, ужас, какой! Хорошо, что я хоть долг успела ему отдать.

– Так он от этого, небось, и погиб, что с бедной вдовы хоть клок шерсти, как говорится, схватил.

– Лера, не нужно этому злорадствовать. Зачем тебе чужие грехи на себя вешать. Ты сама за себя отвечай, – предупредила подругу Катя.

– А что мне? Я за себя отвечу, – безгрешная я! – смеялась Лера.

Катя замахала головой, вздохнула и обняла подругу.

– Нет безгрешных людей на земле, это гордыня в тебе сидит. Это и есть грех.

– Ты сама– то за какой грех так страдаешь в этой жизни? – спросила, усмехаясь, Лера.

– За то, что Бога предала, в Церковь не хожу! – уверенно ответила Катя.

После похорон, Катя стала по воскресеньям ходить в Храм. Она закрывала свою лавку и нисколько не переживала, что теряет покупателей.

Коллеги по рынку смеялись над нею и говорили, что ей нужно после всех этих проблем в психушку, а не в Церковь. Но Катя ничего вокруг себя не замечала. Она чувствовала, что в душе поселилась пугающая пустота. И только в Церкви ее душа оживала вместе с Церковных хором. И Катя начинала слышать звуки новой жизни и вспоминать старую.

Оставшись в Ленинакане с мамой и сестрой, после смерти отца, они недолго жили счастливо. В то время Катя училась в пятигорском инязе на «отлично», несмотря на то, что очень много работала помимо учебы. Катя подрабатывала по вечерам уборщицей в соседнем общежитии фармацевтического института.

Студенческий городок располагался под горой Машук в живописном месте города Пятигорска. Рядом Ореховая роща и дуэль Лермонтова. Катя по воскресеньям ходила к Михаилу Юрьевичу, – как она говорила в гости, садилась на скамеечку в темной аллее и читала «Герой нашего времени» на английском языке. «А какой же герой ждет меня в наше время?» – думала Катя. – И неожиданно возле нее садился на скамейку Сергей. Он не отходил от Кати ни на шаг. Везде находил ее, где бы она ни была. Даже на репетициях по танцам всегда сидел в зрительном зале и смотрел как они учат новые движения. Катя с Лерой записались в институте на народные танцы. Танцевали лезгинку, кабардинские танцы, цыганочку. Это своего рода была дополнительная профессия. Факультет так и назывался – ФОП (факультет общественных профессий). Их специальность была – хореографы.