Симона Вилар - Светорада Янтарная

Перед вами третья, и последняя, книга о необычной жизни смоленской княжны Светорады. Воплотился мой замысел написать приключенческий исторический роман о женщине– славянке времен так называемых «темных веков», проследить ее судьбу с ранней юности до поры становления как личности. Мне хотелось сделать своеобразную зарисовку, показав, как могла бы сложиться жизнь женщины из далекого прошлого.

Детство и юность моей героини прошли на берегах Днепра, в славном городе Смоленске. Красивая и эгоистичная девушка была всеобщей любимицей, избалованной дочерью варяжского князя Эгиля Золото и смоленки Гордоксевы. О том, кто во времена Олега Вещего был в Смоленске главой, ничего не известно, но я намеренно решила сделать отцом Светорады варяга, поскольку выходцы с севера занимали тогда главенствующее положение на Руси. Но так как героиня должна была быть нашей девушкой, то ее матерью стала славянка из древнего племени кривичей.

О городе Смоленске впервые упоминается в «Повести временных лет» от 882 года как о центре племенного союза кривичей, причем говорится, что уже тогда Смоленск был хорошо укрепленным и многонаселенным городом. Смоленск, занимавший выгодное положение на пути «из варяг в греки», играл на Руси немаловажную роль, поэтому мне хотелось начать повествование о судьбе моей героини именно оттуда. Чтобы изучить «места боевых действий», я специально поехала в Смоленск, побывала на реке и холмах, отметила особенности топографии, посмотрела на современных смолян. Конечно, от Смоленска, описанного в «Повести временных лет», ничего уже не осталось… но все так же течет Днепр между лесистых всхолмленных берегов, а под Гнездово, где некогда селились варяги, ведутся раскопки курганов.

Стремясь соединить вымысел и исторический материал, я позволила себе дать волю фантазии. В конце концов, главными в романе являются люди и прежде всего княжна Светорада с ее своевольным, взбалмошным характером. А потому в центре повествования – ее непростая любовь к Стемке Стрелку, сложные отношения с женихом князем Игорем и Ольгой, будущей великой святой, а также с варягом Гунаром Хмурым, Олегом Вещим, братьями Ингельдом и Асмундом. Мне было интересно описывать быт наших пращуров, их празднества и верования. Обо всем этом я рассказала в романе «Светорада Золотая».

Сюжет второго романа трилогии, «Светорада Медовая», переносит читателя в земли племени мерян, на Волгу, в бескрайние южные степи, в солнечный Крым. Моя героиня оказалась в древнем Ростове, среди мерян. Увезшая ее ладья проходит по волжскому пути «из варяг в хазары», мимо столицы «черных булгар» и прибывает в столицу Итиль. Писать об исчезнувшем Хазарском каганате было и сложно, и интересно. Очень помогла в изучении материала книга Льва Гумилева «Древняя Русь и Великая Степь», откуда я почерпнула много интересного о былых обычаях хазар. В дальнейшем судьба переносит Светораду в степи, к печенегам. Здесь опять-таки помогла книга Л. Гумилева, а также прекрасная работа П. П. Толочко «Кочевые народы степей и Киевская Русь». Это не единственные материалы, к которым я обращалась, но основой были именно они, а также история Крыма – прекрасной древней Таврики с ее Херсонесом у синего Черного моря. Остальное – моя фантазия: приключения и герои из далекого прошлого – коварный тиун Усмар и мерянская шаманка Согда, хазарский царевич Овадия и булгарка Захра, скандинавка Асгерд и поединщик Скафти-Гург, хан Таштимер и ханша Ырас, бешеный Яукилде и благородный византийский патрикий Ипатий. О том, скольких людей встретила на своем пути княжна Светорада, знают все, кто прочитал роман «Светорада Медовая».

И вот, наконец, третья книга – «Светорада Янтарная». Признаться, мир Древней Византии был для меня абсолютно новым и ранее малознакомым. Художники, историки и писатели изображают Византию по-своему. Так, например, в романах Антонина Ладинского «Когда пал Херсонес» и Валентина Иванова «Русь изначальная» великое некогда государство представлено совершенно по-разному. Я же изобразила свою Византию – с ее великолепием, интригами, самомнением, мощью и противоречиями. Эпоха правления императора Льва Мудрого – один из интереснейших периодов в истории Византии, когда она была сверхдержавой, признанной законодательницей мод, образцом для подражания. Мне было несколько странно читать порой встречающееся у романистов мнение о постоянном упадке Византии, которая, вопреки этим утверждениям, казалась неуязвимой, отражала нападки врагов и зачастую сама шла в наступление. Со времен, упомянутых в «Светораде Янтарной», пройдет почти пять столетий, прежде чем Византия ослабнет настолько, чтобы пасть под ударами мусульман. В описываемый мною период это была великая империя, могущество и величие которой позволило показать как ее достоинства, так и пороки: высокомерие, вседозволенность и безнаказанность власть имущих, разнузданность нравов и пороки, скрытые за показной роскошью и внешним великолепием.

Именно на правление императора Льва Мудрого приходится упомянутый в «Повести временных лет» поход князя Олега на Константинополь. Разное говорят об этом походе, много спорят как об историческом факте. Но я писала художественное произведение, поэтому позволила себе пофантазировать и дать собственную оценку этому спорному, но яркому и неоднозначному событию. У меня флот Олега смело подошел к стенам Константинополя, продемонстрировав отвагу и силу молодой славянской державы, а князь Олег повесил свой щит на вратах Царьграда.

Работая над третьей книгой, я опиралась на многие литературные источники, в частности на труд харьковского профессора С. Б. Сорочана «Этюды рынка». К тому же я посетила Константинополь (нынешний Стамбул), где видела остатки стены древней столицы мира, ходила по развалинам дворца Вуколеон, ездила по заливу Золотой Рог и проливу Босфор, побывала в поразительном храме (ныне музей) Святой Софии – в общем, изучала город, в котором обитала и устраивала свою жизнь моя героиня. И теперь я предлагаю сей труд на ваше рассмотрение. Читайте, сопереживайте, соглашайтесь или не соглашайтесь. Я же хочу пожелать лишь одного: пусть вам будет интересно. И если вы что-то почерпнете из романа «Светорада Янтарная», я буду считать свою задачу выполненной.

906 год от Рождества Христова, июль месяц.

Византийское побережье Черного моря

На юге светлеет рано. Особенно у моря. В час, когда солнце еще не взошло, но мир уже начал просыпаться, по извивающейся над кручей дороге скоро неслась запряженная парой мулов крытая двуколка. Правила ею молодая женщина в развевающихся светлых одеждах; погоняла мулов, даже покрикивала, раззадоривая животных, в то время как в самом возке сидели двое: пожилая почтенная женщина в надвинутой до бровей плоской шапочке поверх покрывала и сильный, крепкий мужчина с ровно подрезанной бородой и мощным торсом, обтянутым кожаной безрукавкой.

Вот молодая возница натянула вожжи, сдерживая бег животных, и ее «тпрру» громко и резко прозвучало в предутренней тиши. Едва мулы остановились, она с улыбкой оглянулась на своих спутников. Пожилая матрона только таращила глаза да переводила дыхание, а мужчина скупо улыбался, кривя рот в сдержанном смешке.

– Все в порядке? – спросила, отбрасывая вожжи, женщина.

И, не дожидаясь ответа, легко соскочила с козел на землю, кинулась прочь, на ходу скидывая белое, увитое вкруг лба покрывало, побежала по откосу, потряхивая головой, высвобождая этим движением схваченные узлом волосы, так что они заструились пышным светло– золотистым каскадом по ее плечам и спине.

Пожилая матрона только и молвила ворчливо:

– Носится, как девчонка, право. Ни степенности тебе, ни достоинства.

– Позже все будет, матушка Дорофея, – произнес мужчина, тоже выходя из двуколки и беря под уздцы пофыркивающих после пробега мулов. В его греческом слышался заметный иноземный выговор. Он уверенно провел двуколку по небольшому склону к зарослям можжевеловой рощи и, покосившись на недовольно сопевшую спутницу, добавил: – Будет вам и степенность, и достоинство, и приказы, коими вы так восхищаетесь. Сейчас же она просто сама по себе – словом, Светорада, радость светлая!

Последние слова он произнес по– славянски. И хотя его спутница знала это непривычное для слуха византийцев иноземное имя госпожи, она тут же начала настаивать, чтобы он звал молодую женщину именем, данным ей при крещении: Ксантия, что значит рыжая, золотистая, светловолосая.