– Кайрен, – произнес он. Мэв кивнула.

– Я не видела вас за ужином.

– Мы были на учениях. Итак, я хочу знать, кто прислал письмо, которое ты держишь в руках.

– Это? – Она небрежно подняла свиток. – Это Флинн получил от своей далекой кузины и попросил меня ответить.

Мэв с испуганной улыбкой отвернулась, словно хотела отделаться от расспросов. Отделаться от него. Но Кайрен не позволил ей ни того, ни другого.

– И что тебе пишет Квейд?

Она резко повернулась. Ее золотистые глаза расширились. Девушка открыла рот, намереваясь что-то сказать, но не произнесла ни слова.

– Он клянется тебе в преданности, моя любезная Мэв?

– Я не знаю, о чем вы говорите.

– Вздор. Квейд послал тебе письмо. Флинн тебе его доставил.

Она молчала. Кайрен видел, как пульсирует на ее шее жилка, а руки лихорадочно сжимают пергамент.

– Квейд всегда клялся в преданности, – наконец ответила Мэв.

Он раздраженно покачал головой и выругался.

– Когда-то у него было такое право. Теперь уже нет.

– Так же, как у вас не было права надстраивать защитные стены Лэнгмора, но вы это все равно делаете.

Кайрену не хотелось ссориться по пустякам. Да, Квейд написал письмо. Да, она его получила, однако это не значит, что она замышляет нечто дурное, хотя ее отношение к другому мужчине остается неизменным.

– Стены имеют большое значение. Их надстройка сделает Лэнгмор менее уязвимым, если на него вдруг нападут. Это мое право... и мой долг. Но, как бы то ни было, я не желаю слышать про О'Тула. Напиши ему и сообщи, что вышла замуж.

Помолчав секунду, Мэв ответила:

– Я собиралась это сделать. Он имеет право знать...

– У него есть одно-единственное право – оставить тебя в покое.

Она посмотрела на Килдэра. Точнее, уставилась непокорным взглядом ему в лицо.

– Почему вы ведете себя так, будто чувства Квейда ко мне... или мои к нему... для вас что-то значат? Лэнгмор у ваших ног, армия ждет вашего приказа. Несмотря на ваше очарование, я сомневаюсь, что вы прибыли сюда только из желания взять меня в жены. Возможно, не пройдет и месяца, вы попробуете каждую служанку и жену кузнеца. Разве нельзя оставить в покое меня?

Она была чрезвычайно проницательна и бойка на язык. Это привело Кайрена в еще большее раздражение.

– Значит, ты хочешь, чтобы я позволил собственной жене скакать с любовником...

– Мы вряд ли можем скакать, пока вы и остальные английские собаки держите его под замком!

Этот крик эхом отразился от каменных стен и наверняка был слышен в коридоре, поскольку дверь оставалась открытой.

Кайрен не хотел, чтобы кому-нибудь из посторонних стали известны эти дела. Проклятие, он и сам не желал в них участвовать. Но должен.

Захлопнув ногой дверь, он снова повернулся к Мэв. Она выглядела испуганной, неуверенной и на удивление красивой. Длинные темно-рыжие ресницы обрамляли ее большие золотистые глаза, светившиеся умом и осознанием своей правоты.

Почему она изнывает по Квейду О'Тулу, когда он не был даже ее мужем?

Видимо, ей стоило напомнить, чего она лишается, когда просит его отказаться от брачных отношений.

Не сводя настойчивого взгляда с лица девушки, Кайрен медленно пошел к ней. Она сделала шаг назад. Да, Мэв его боялась, и не без оснований. Это ему совсем не нравилось, и он должен показать, что, невзирая на ее неверность, он по-прежнему хочет ее.

– Отныне единственный человек, с которым ты будешь скакать, милая Мэв, это я.

– Я же не лошадь, – подняв руки, прошептала она. – Вы не можете распоряжаться каждым моим действием, и вы не можете владеть мной таким образом.

– Закон говорит другое, – бросил в ответ Кайрен.

– Как я уже сказала, ваши английские законы на редкость глупы!

– Раз мы с тобой женаты, они теперь и твои. Посему сообщи Квейду, что ты замужем, и пусть он больше не докучает тебе своими письмами. А ты, жена, будешь скакать только со мной.

Кайрен схватил ее за руку и притянул к себе. Голова у Мэв откинулась, глаза расширились, по телу пробежала дрожь.

В порыве неудержимой страсти он начал ее целовать. Его губы, властные, требовательные, ждущие ответа, то легонько прижимались к ее влажному рту, то нежно пощипывали, в то время как руки удерживали ее в плену.

Кайрен чувствовал себя человеком, который умирал от голода и теперь, оказавшись на богатом пиру, звал жену присоединиться к нему. Плывя на волне удовольствия, он вдруг осознал, что хотел этого, хотел именно ее, с самого первого дня.

Он коснулся пальцами ее лица, затем перенес ласку на шею... и ниже. Мэв отвечала на его жадные поцелуи в заданном им ритме, и Кайрен чуть-чуть ослабил натиск, чтобы ей было легче выражать свои желания.

Прильнув к нему всем телом, она, казалось, ждала еще большего удовольствия, которое напоило бы ее допьяна. Он застонал при мысли, что готов дать ей то, чего она так жаждет.

Сквозь тонкое платье Кайрен ощущал твердость ее сосков, прижимавшихся к его груди, и мог думать лишь о том, что будет ласкать ее до тех пор, пока она не закричит от желания, равного по силе его собственному.

Да, он это сделает. Пальцы дразняще пробежались вокруг сосков. Потом еще раз. Мэв задохнулась, и ее рот сильнее прижался к его рту, словно моля о помощи.

– Да, милая, – шептал он, когда его губы нежно двинулись от уголка ее рта к чувствительному месту за ухом. – Покажи мне свой огонь.

После секундного колебания Мэв запрокинула голову, и он начал целовать ей шею, соблазняя губами и зубами, играя мочкой уха, отчего по спине у нее прокатилась сладостная дрожь.

Да, сейчас ее тело жаждало его, пусть даже этого не хотел ее разум.

Неожиданно Мэв окаменела, высвободилась из крепких объятий и, хватая ртом воздух, тут же отступила назад. Ее золотистые глаза, казалось, обвиняли его в чем-то ужасном.

– Оставьте меня, – процедила она. Кайрен нахмурился.

– Мы будем делить постель, Мэв. Она покачала головой.

– У вас большой опыт в искусстве обольщения, милорд. Вы можете заставить любую женщину хотеть ваших ласк, поэтому найдите себе другую, кому это нравится. А я, клянусь, буду вам сопротивляться, это не позволит мне забыть, что вы мой враг.

– Я – твой муж, – возразил Кайрен.

– Вы уже исполнили свой долг по отношению к королю Генриху и взяли себе жену. Теперь, пожалуйста, оставьте меня в покое.

Да, свой долг перед королем он исполнил только наполовину, поскольку Мэв еще не родила от него. Однако причин говорить ей правду Кайрен не видел. Она и так не в восторге, а если узнает, что король Генрих считает ее лишь своего рода племенной кобылой, тогда к исполнению супружеских обязанностей ее вынудит только принуждение.

Кайрен опустил руки и отошел.

– Этот брак для тебя неожиданность, – сказал он. – Я согласился дать тебе две недели, чтобы ты могла привыкнуть к нашему союзу. В обмен на это ты согласилась проводить со мной по часу каждую ночь. Выполняй свою часть уговора, Мэв, и я сделаю то же самое. Но это не означает, что я отпущу тебя к твоему любовнику.

Он понимал, что раздражен больше, чем следовало. А все из-за того, что Мэв так на него действует, черт бы ее побрал. Когда они наедине, весь его здравый смысл куда-то исчезает. А он это ненавидел. Пожалуй, будет лучше, если он оставит ее в покое... до завтрашней ночи.

Как ни странно, но утром Мэв еще не отошла от потрясения, вызванного поцелуями Килдэра. И пока она пребывала в изнеможении, ее разум вел борьбу с телом.

Почему все так несправедливо? Почему она испытывает невероятную страсть к этому человеку, а не к собственному жениху? Почему Квейд не смог пробудить в ней иных чувств, кроме верной дружбы? Она всегда знала, что им назначено пожениться, и из-за этого отказывалась от ухаживаний других мужчин. Квейд о ней заботился. У него доброе сердце. И он любил ее.

Как же в таком случае она может до умопомрачения хотеть того, кто одобряет вынесенный Квейду приговор и делает все возможное, чтобы заманить ее в свою постель, не испытывая при этом никаких чувств, ради одной забавы?

Размышления Мэв были прерваны стуком копыт множества лошадей, скачущих к Лэнгмору. Полная любопытства, она вскочила с кровати, распахнула ставни и, несмотря на утренний холод, выглянула в узкое окно.

Английские солдаты, не меньше двух дюжин. Проклятие, что могло им тут понадобиться?

Сердце у Мэв ушло в пятки. Неужели они явились, чтобы арестовать Флинна?