Стефани Лоуренс - Своевольная красавица

1 декабря 1819 года

Касперн-Мэнор

Галлоуэй-Хиллз, Шотландия

У нее никогда не было подобных видений.

Глаза, пронзительно-синие, как безоблачное небо над гордой вершиной Меррика, как васильки, пестревшие в полях долины. Взгляд мыслителя, отрешенный и вместе с тем сосредоточенный.

Взгляд воина.

Проснувшись с лихорадочно бьющимся сердцем, Катриона с удивлением обнаружила, что она одна. Из глубины просторного алькова она оглядела знакомую обстановку: тяжелый бархатный полог с драпировками по бокам и такие же плотно задернутые шторы на окнах, за которыми бормотал ветер, нашептывая сказки о грядущей зиме. Тлевшие в камине угольки отбрасывали мерцающие блики на натертый пол и полированную поверхность комода. Стояла глубокая ночь, тот безмятежный час, когда один день сменяет другой. Все казалось привычным и спокойным.

И все же что-то изменилось.

Немного успокоившись, Катриона плотнее закуталась в одеяло, размышляя о посетившем ее видении. Лицо мужчины отпечаталось в ее мозгу, равно как и убеждение, что ему суждено сыграть важную роль в ее жизни.

Возможно, он тот, кого Госпожа предназначила для нее.

Эта мысль не показалась ей неприятной. В свои двадцать два года Катриона еще не имела возлюбленного, с которым могла бы разделить ложе и исполнить извечный ритуал продолжения рода. Не то чтобы она сожалела, что ее жизнь так сложилась. У нее был свой путь, предначертанный ей с самого рождения. Катриона была хозяйкой долины.

По местному обычаю ей принадлежал этот титул. Никто другой не мог претендовать на него. Единственное дитя своих родителей, она унаследовала замок вместе с долиной и сопутствующей ответственностью в придачу. Как в свое время ее мать и бабушка. Все прямые наследницы женского пола становились хозяйками долины.

Нежась в теплой постели, Катриона улыбалась. Мало кто из посторонних понимал, что означает ее титул. Кое-кто считал ее ведьмой, и она охотно пользовалась этим заблуждением, чтобы отпугивать назойливых женихов. Церковь и государство в равной степени недолюбливали ведьм, но уединенное положение долины гарантировало Катрионе безопасность. Немногие подозревали о существовании долины и ее хозяйки, и никто не оспаривал ее власть.

Но местные жители знали, кто она такая и что означает ее положение. Для арендаторов, корни которых за многие поколения глубоко вросли в плодородную здешнюю почву, она была воплощением самой Госпожи, душой кормившей их земли, хранительницей их прошлого и будущего. Все они, каждый по-своему, платили дань Госпоже с абсолютной и неколебимой верой, что ее земная представительница оберегает их и их долину.

Оберегать, лелеять и исцелять — вот и все заветы Госпожи, которым Катриона посвятила жизнь и которым неукоснительно следовала. Как ее мать, а до нее бабушка и прабабушка. Она жила просто и без затей, как того и требовала Госпожа, что было совсем не сложно.

За одним исключением.

Катриона перевела взгляд на лежавшее на туалетном столике письмо, где сообщалось о смерти ее опекуна Шеймуса Макинери. Поверенный из Перта приглашал ее на оглашение завещания, которое должно было состояться в Макинери-Хаусе. Катриона вспомнила одинокое здание на каменистом склоне холма к северу от Перта — единственное место за пределами долины, где ей довелось побывать.

Шесть лет назад, после смерти родителей, ее законным опекуном стал Шеймус, кузен ее отца. Человек жесткий и суровый, он настоял на том, чтобы девушка поселилась в его доме, полагая, что так проще будет найти достойного жениха. А в довершение всего наложил на ее кошелек свою тяжелую руку, Катриона вынуждена была подчиниться. Она покинула долину и направилась на север. Чтобы сразиться с Шеймусом — за свое наследство и независимость, за право оставаться хозяйкой долины, жить в замке и заботиться о своих людях.

Спустя три недели, суматошных и драматических, Катриона вернулась домой, а Шеймус больше не заикался ни о каких женихах. Более того, Катриона ничуть не сомневалась, что он зарекся с тех пор поминать всуе имя Госпожи.

И вот дьявол, которого она одолела, отошел в мир иной, оставив наследником старшего сына. Однако Джейми было далеко до отца. Мягкий и обходительный, как и все дети Шеймуса, он не отличался сильным характером. Катриона не предвидела особых затруднений с Джейми, но предпочитала подстраховаться. Она полагала, что задаст верный тон их отношениям, если предложит ему приехать к ней в замок после оглашения завещания, когда его официально назначат ее опекуном. Долина была ее домом, а дома, как известно, и стены помогают. И все же…

Продолжая размышлять, Катриона взглянула на послание. Контуры его вдруг размылись, и перед ее мысленным взором возник тот же образ. В течение целой минуты она изучала лицо незнакомца: жесткие, словно вырубленные из гранита черты, решительную челюсть, крупный аристократический нос. Прядь черных волос падала на лоб, под смоляными дугами бровей синели глубоко посаженные глаза, обрамленные густыми ресницами. Вытянутые в непреклонную линию губы — что они могли сказать стороннему наблюдателю?

Катриона, однако, себя таковым не ощущала. У нее возникло предчувствие, что им предстоит встретиться — и довольно скоро. Сосредоточившись, она попыталась проникнуть за эту невозмутимую оболочку и, преодолев защитный барьер, соприкоснуться с внутренним миром незнакомца.

Странное ощущение, сродни голоду — жгучее и нестерпимое, — накатило на нее. Она физически ощущала его первобытную, почти звериную мощь. И вместе с тем смятение… чувство неприкаянности и скрытое в тайниках души сознание бессмысленности своего существования.

Моргнув, она очнулась от грез. Письмо по-прежнему лежало на столе. Катриона скорчила гримасу. Она была признанным авторитетом по части интерпретации повелений Госпожи, а это было предельно ясным. Ей следует отправиться в Макинери-Хаус. Там она встретит незнакомца, неистового… и сдержанного, с лицом, словно вытесанным из гранита, и глазами воина.

Прирожденного воина, которому не за что сражаться.

Катриона нахмурилась и натянула на себя одеяло. Впервые увидев лицо незнакомца, она решила, что Госпожа наконец-то шлет ей суженого, который станет для нее опорой и разделит бремя ответственности. Но, заглянув в его душу, усомнилась.

У него слишком сильный характер.

Как хозяйка долины, она должна главенствовать в браке. Такова воля Высших сил, высеченная на камне. Ни один мужчина не вправе диктовать ей. Властный муж — не для нее. О чем в данном случае можно только пожалеть.

Катриона сразу распознала источник беспокойства, снедающего душу незнакомца. Как и все незаурядные люди, лишенные цели, он испытывал чувство неудовлетворенности. Но никогда прежде она не сталкивалась с такой неистовой потребностью найти применение своим силам. Словно его мятущаяся душа коснулась ее, взывая, и в ответ возник невольный порыв — утолить отчаянную жажду, сжигавшую его изнутри.

Нахмурившись, Катриона попыталась разобраться в своих чувствах. Ее переполняла смесь возбуждения, задора и безрассудства — эмоций, с которыми она редко сталкивалась в своей повседневной жизни.

Девушка усмехнулась, досадуя на разыгравшееся воображение.

— Едва ли Госпожа прочит его для меня — с таким-то характером.

Возможно, это всего лишь изувеченный в боях страдалец, которого Госпожа посылает ей для исцеления. Хотя ни в глазах, ни в жестких чертах незнакомца Катриона не заметила ничего страдальческого.

Ну ладно, не важно. Она получила указания и отправится на север, в Макинери-Хаус, а там посмотрим, что — вернее, кто — встретится ей на пути.

Снова усмехнувшись, Катриона скользнула под одеяло. Повернувшись на бок, она закрыла глаза и постаралась выбросить незнакомца из головы.

5 декабря 1819 года

Келтибурн, Троссак

Шотландское нагорье

— Не угодно ли чего-нибудь еще, сэр?

Аппетитные женские ножки, мелькнуло в голове у Ричарда Кинстера. Хозяин гостиницы как раз заканчивал убирать остатки его обеда, и Ричард был теперь не прочь утолить иной голод, не имевший отношения к еде. Но…

Покачав годовой, он покосился на Уорбиса, застывшего как изваяние у его локтя. Не то чтобы он боялся шокировать своего неизменно корректного камердинера. Тот повидал более чем достаточно, проведя восемь лет у него в услужении. Однако он не был волшебником, а Ричард не сомневался, что потребуется чудо, чтобы найти подходящую девицу в Келтибурне.