- Шестьсот метров над уровнем моря, - поясняю, вдруг интересно.
- Вау, - тянет с дохлым энтузиазмом.
Не то слово. Особенно когда пру на себе свой балаган на обратном пути. К воде в этом месте не подъехать, только ножками. Этот подвиг я совершаю не часто. В этом году вообще ни разу не совершал.
Не знаю, чего Федя ожидал, но если решит сбежать, я удерживать не стану.
Жду, пока откроются ворота, и заезжаю внутрь. Паркуюсь рядом с женькиным опелем и глушу мотор.
- Это твой? - присвистывает Федя, отстёгивая ремень. - В смысле, не съемный?
- Мой, - говорю, выходя из машины.
Семь лет ипотеки с семизначными платежами, и мой. Охрененная сказочка на ночь, кому рассказать, перекрестятся. Щас уже не помню, каким местом я думал тогда, но всё выгорело. Я везучий, давно понял. Столько ошибок мне мировой разум прощал. Когда думаю об этом, в горле сохнет и бухнуть тянет.
Открываю витражную дверь ключом и сразу понимаю, что дома никого нет. Слишком тихо, для нашей семейки.
Бросаю ключи и телефон на комод у входа, ослабляя галстук.
Оглядываюсь по сторонам.
Ну, и где моя семья? Где моя жена? Я не предупреждал о том, что на два дня раньше приеду. Судя по тому, какая здесь холодина, они ушли часа три назад. Захватив пульт от кондиционера, говорю Феде:
- Проходи.
Он тормозит у двери, засунув руки в карманы и почёсывая затылок. Снимает бейсболку, кладет её на тумбочку и разувается.
Это не обязательно, но ладно.
Как риэлтор, начинаю вводить в курс дела, потому что в своём доме я знаю каждый закоулок и его площадь:
- Первый этаж - гостиная с выходом на веранду. Там бассейн и зона отдыха. Кухня здесь, и на улице ещё одна. Столовая справа. Слева мой кабинет. Во двор выход через коридор. На втором - четыре спальни, потом решим куда тебя поселить. Три санузла внизу, и на втором в каждой комнате отдельный…
Федя бродит, осматриваясь. Разглядывает фотки на стене и смотрит на панорамный вид, за который я заплатил парой седых волос.
Открываю холодильник и начинаю доставать оттуда всё, что вижу. Выкладываю на разделочный остров. Сам разберётся, не маленький.
- Поднимусь наверх, переодеться, - говорю, захлопывая холодильник. - Руки можешь здесь помыть. И давай уже отмирай. Все свои.
- Спасибо, - бормочет Федя, оборачиваясь.
У него с собой даже вещей нет. Судя по всему, в воспитании детей мой отец так и не преуспел. Всё на том же уровне развития.
Поднимаюсь наверх. Здесь тоже холодина. Бросив на кровать пиджак, вырубаю кондей и иду в ванную. Снимаю галстук и умываюсь холодной водой.
Что-то меня вырубает.
Открываю шкафчик, чтобы забросить в рот БАД, которыми Женька потчует нас всех, как помешанная.
Брови ползут вверх, потому что прямо на уровне моих глаз лежит белая пластиковая хреновина. Не тормозя ни секунды, беру ее в руку.
Не понял...
И чё тут у нас?
Две отчётливые синие полоски.
Пялюсь на них, туповато улыбаясь.
Я чё-то пропустил?
Я такие уже видел.
Два раза.
Первый - двенадцать лет назад, второй - пять.
Первый раз именуют Алексом, второй - Сеней Максимовичем. Алекс - осознанный шаг, Сеня - привет с Бали. Так отдыхали тогда, что не помним половину. Первый раз без ребенка улетели.
Возвращаю всё на место, делая, как было.
Хрена се. Я думал - сегодня я король сюрпризов.
Лениво улыбаюсь, забив на переодевание. Спускаюсь вниз немного подвисший. Пытаюсь хотя бы примерно прикинуть, когда это могло случиться. Вариантов уйма, лучше даже не пытаться.
Сажусь рядом с Федей, который ковыряется вилкой в куче салатных листьев. Пока меня не было, тут опять диет-меню расцвело. Сейчас в доме только женщины и дети. Тесть третью неделю на плановой реабилитации недалеко от нас.
Открываю бутылку минералки с шипящим звуком. Наливаю себе и Феде. Делаю глоток и медленно поворачиваю голову в сторону входных дверей.
Прислушиваюсь к голосам где-то на подъездной дорожке. Судя по крикам пацанов, машину заметили.
Смотрю на дверь. Федя дублирует. Он племянников своих вживую никогда не видел. Как и мою жену. Наш максимум с семьей отца - обмен фотографиями по очень большим праздникам. Не помню, когда мы это делали в последний раз.
Они вваливаются в дом всей гурьбой, и всё становится таким, каким должно быть. Бардачным.
- Пап? - вытягивает шею Алекс, сваливая на пол надувные матрасы.
- ПАПА! - подает голос мой балийский отрыв.
- Ой, как хорошо! - вздыхает тёща, утирая пот со лба. - У нас тут хоть жить можно, на улице я немного сварилась.
Встаю, встречая бегущего Сеню на полпути. Боюсь, чтобы нос не расквасил. Пол плиточный, а на нем носки в полосочку без обуви. Опасно-знакомая ситуация. Беру на руки, подкидывая вверх и ероша выгоревшие русые волосы подошедшего старшего.
Он уворачивается, пихая меня кулаком в грудь.
- Привет, - говорит счастливо, ныряя под мою ладонь. - Я логорифм закончил!
- Покажешь.
Мой пацан гнёт остров по матиматике. Сразу заметили задатки, дальше Женька взялась репетиторами. А у Сени пока в голове машинки и никаких очевидых наклонностей. Не страшно.
Алекс смотрит на Федю с затаённым любопытством. А я смотрю на дверь, потому что в дом заходит Женька. В сарафане и босая. На голове соломенная шляпа с лентами, нос блестит от крема.
Сеня лопочет без перебоя. Автоматически поддакиваю, встречаясь глазами со своей женой.
- Привет, - говорит, стягивая с головы шляпу.
Кладет на комод, осматривая меня с головы до ног. Загруженная, растрёпанная и молчаливая.
- Мы тебя сегодня не ждали...
- Мне завтра заскочить? - выгибаю брови, наблюдая за ней.
Подходит ко мне, молча обнимая за талию. Целую мокрые волосы, пристально глядя на неё сверху вниз.
Теща суетится, пробираясь к холодильнику. Федя притих за моей спиной. Женя вопросительно смотрит на него, потом на меня.
- Это Федор, мой брат, - говорю, оборачиваясь. - Он с нами поживёт.
- Аааа… - тянет она, явно прифигев от такой новости. - Очень… приятно, Женя.
- Здрасти… - смущённо раскланивается тот, пожимая руку Алекса. - Я в курсе.
- Федя, там в холодильнике мясо есть. Необязательно траву жевать, - говорит теща, дружески похлопав его по спине. - Я - Светлана.
- Ааа… ясно… - кивает тот.
- Можно тебя на минуточку? - тихо просит моя жена, подняв на меня глаза.
На лице до фига веснушек. На щеках и на носу. Они у неё и в Москве круглый год не сходили, а здесь просто места живого нет.
Ставлю сына на ноги и иду за ней. Ведёт меня наверх, шлёпая босыми ногами по полу. Замирает в центре нашей спальни, а потом начинает расхаживать туда-сюда, кусая губы и глядя себе под ноги.
Прислонившись плечом к стене, наблюдаю, расстегивая манжеты рубашки. Превращаюсь в ожидание. Ещё до моего отъезда её плющило, но она молчала. Теперь, видимо, созрела.
Остановившись, смотрит на меня с немым отчаянием. Выгибаю брови, доставая из петель ремень.
Мучается ещё минуту, а потом выдает:
- Когда ты опять улетишь?
- На следующей неделе. Орлов пока один справится, потом потребуется мое присутствие.
Кивает, обнимая себя руками.
- А вернешься?
- Через две или три.
Подходит к окну, повернувшись ко мне спиной. Она похудела за этот месяц. Приталенный сарафан на ней висит. Хмурюсь, потому что я как-то раньше этого не замечал.
- Что не так, Жень? - спрашиваю тихо.
Посмотрев через плечо, отвечает:
- Всё не так, Максим.
- Правда? В каком месте?
Игнорирует, продолжая:
- Ты спишь по пять часов в сутки. У тебя… волосы седые, тебе тридцать пять.
- Генетика, - твёрдо говорю ей.
- Ты последний год дома вообще не бываешь. Тебя месяцами нет, Макс.
- Я деньги зарабатываю. Для нас, - напоминаю, если она вдруг забыла.
Выдохнув, массирует виски.
- Деньги… - смеется так, как будто слово такое впервые слышит. - Всех денег не заработаешь. Сколько еще тебе нужно? У тебя денег - девать некуда.