Это было самое дерьмовое решение в жизни «вашингтонца».
Недолго думая, я сбросил краги[11] и одним точным ударом наказал ублюдка, затеявшего грязную игру. Хоудж был крепким тридцатилетним ирландцем. Он имел репутацию «боксера» и явно любил драки больше, чем сам хоккей. Но на этот раз придурок просчитался.
Никаких ему веселых заварушек.
Нок-мать-его-аут.
Раздался громкий свисток арбитра. Игра остановилась. Когда вокруг нас собрались обе команды и судьи, жалкий кусок дерьма все еще валялся на льду, прижимая руку к окровавленному лицу.
Хоуджа вынесли с площадки под руки медики. Но сломанный нос и дисциплинарный штраф – херня, по сравнению с тем позором, который обрушится на него за подлую игру. Даже если Лига оставит без внимания его грязные приемы, что вряд ли, парню все равно придется несладко.
За драку я получил четырехминутное удаление и вернулся на лед лишь на последних минутах матча, а Дерек не вернулся вовсе.
Счет был по-прежнему 2:2.
Похоже, сраный овертайм неизбежен.
Наш капитан передал Дэйву шайбу, и мы понесли ее к пустым воротам соперника. Народ на трибунах оживленно загудел. Каллахан имел все шансы стать лучшим снайпером[12] этого сезона, поэтому зрители наблюдали за ним с особым интересом. Ну а я, как главный защитник команды, не отставал от друга ни на дюйм, готовясь применить физику к противникам в любой момент.
Когда Дэйв подвез шайбу к зоне атаки, снова начался какой-то гребаный ад. Ему в спину на полной скорости врезался центральный нападающий «вашингтонцев» Тед Кейн и жестко впечатал нашего парня в борт. Это был грязный силовой прием, поэтому предугадать подобное дерьмо я не мог. Зато мне удалось зацепить клюшкой шайбу, и она тут же залетела во вражескую сетку.
Прозвучала голевая серена, а следом за ней и финальная.
От рева счастливых болельщиков под ногами завибрировал лед.
Это победа!
ПОБЕДА, МАТЬ ТВОЮ!
Орланы подъехали поздравить меня с голом, и начались настоящие мужские обнимашки с целованием шлемов и прочей трогательной херней. От переизбытка эмоций я без конца улыбался как кретин, испытывая бешеную эйфорию, которая жаром разливалась по всему телу.
Блять, это нереальные ощущения, понимаете?
Забить победный гол, да еще и на последней секунде – это как испытать двойной оргазм.
Непередаваемое чувство!
– Не мог оставить Хоуджа мне? – прорычал мне на ухо Дэйв. – Этот мудила с первого периода нарывался.
Мой лучший друг хоть и выглядел сейчас как шлюха после ночной смены, но все еще крепко стоял на коньках. Чтобы сломать эту боевую машину требовалось что-то посерьезнее парочки детских толчков.
– Прости, приятель, – я постучал по его шлему. – Мне показалось, ты был слегка занят, валяясь на льду, как разнеженная принцесса.
– Да пошел ты, – усмехнулся он, толкая меня в плечо.
В фойе нас поджидала возбужденная Микки.
Она поочередно крепко обняла Дэйва и меня, а затем деликатно отошла в сторону, бросая нас на съедение голодным стервятникам. Мы с Каллаханом дали прессе короткие комментарии по итогам выигранного матча, оставили парочку автографов и поспешили к выходу.
– Это не игра, это какая-то мясорубка, – проворчала Микки, когда мы шли через парковку к нашим машинам, а затем обратилась ко мне: – Надеюсь, с тем уродом, которого ты вырубил, все нормально?
– За его жизнь борются лучшие врачи, – трагично вздохнул Дэйв, нажимая на брелок сигнализации.
– О, Боже… – зеленые глаза Микки округлились, и она испуганно закрыла рот руками.
– До сих пор не понимаю, что ты делаешь рядом с этим идиотом, – покачал я головой. – У Хоуджа перелом носа и легкое сотрясение. Жить будет.
– И что-то мне подсказывает, что подольше некоторых, – процедила она сквозь зубы, злобно поглядывая на своего мужа.
Я не сдержал улыбки.
Брак этой парочки явно заключался не на небесах, а несколькими этажами ниже. Их союз отдавал безумием, сумасшествием, адским огнем…
Мои же браки отдавали лишь отчаянием. Желанием хоть как-то разнообразить скучную жизнь хоккеиста высшей лиги. Я просто без конца крутил рулетку и ждал, когда же мне наконец повезет.
Всему виной был первый брак.
За те полгода, которые он длился, я испытал столько различных чувств и эмоций, сколько не испытывал за всю жизнь. Поэтому, когда мы с Мерфи развелись, на меня обрушилась наркоманская ломка. Мне не хватало этих гребаных эмоций, именно поэтому я тащил в Лас-Вегас каждую цыпочку, которая по энергетике хоть немного напоминала Бреннан.
Но каждый раз это заканчивалось разочарованием.
Я отдал бы многое, чтобы однажды снова испытать нечто подобное.
– Ты купила то, что я просил? – нетерпеливо поинтересовался я, подходя к серебристому Астон Мартину Микки.
– О да, Здоровяк! Смотри, – она распахнула заднюю дверцу «англичанина», и я заглянул в салон. – Кстати, ты уверен, что угадал с размером? Без обид, но у твоей Мулан ноги, как венецианские гондолы…
– Это не для Эмбер, – ответил я, заглядывая под белую крышку коробки.
– Ты все никак не угомонишься, – фыркнул Дэйв за моей спиной.
– Это кто мне сейчас говорит?! Гребаный праведник?
– Для кого они, Эш? – спросила Микки. – Между прочим, это последняя пара в Чикаго. Чистое везенье, что они оказались подходящего размера. Полторы тысячи баксов… Я бы грохнула Каллахана, если бы он потратил столько денег на какие-то сапоги.
– Какие-то сапоги? – возмутился я, выныривая из машины. – Это Прада!
– Ага, – закатила глаза Микки. – Лучше скажи, для кого они?
– Для первой жены.
– Пошел по второму кругу? – усмехнулся пустоголовый канадец.
– Требую подробностей! – взвизгнула Микки.
Я задумчиво посмотрел на подругу, и меня неожиданно осенило.
Проклятье, да это же идеальный вариант!
Джо уже спала наверху, в своей новой комнате, а я валялась на диване в гостиной, просматривая свежую серию «Телефонисток», когда в дверь неожиданно позвонили. Я взглянула на наручные часы – без четверти одиннадцать.
Нервы натянулись до предела.
Если это Эш, то, клянусь богом, я вылечу в Питтсбург первым же рейсом!
Я поднялась с дивана и прихрамывая поковыляла к входной двери, набирая 911 на телефоне, чтобы в случае чего сразу вызвать службу спасения. Как вдруг на экране высветилось входящее сообщение:
«Открой дверь, Мерфи. Это служба доставки. Эш».
Я нахмурилась и быстро набрала:
«Служба доставки? И что же она доставляет?».
Ответ пришел незамедлительно:
«Радость».
Я засунула телефон в карман спортивных штанов и посмотрела в глазок. Уличные фонари освещали молодую темноволосую девушку, которая пританцовывала на морозе, сжимая в руках какую-то коробку.
– Мерфи Бреннан? – поинтересовалась она официальным тоном, когда я распахнула дверь.
– Наверное, – осторожно ответила я, внимательно осматривая девушку.
Черта с два она была из службы доставки. На стильной куртке красотки не было никаких бейджиков или фирменных нашивок, а позади нее, на освещенной проезжей части, стоял дорогой серебристый автомобиль.
– Не знала, что доставка работает так поздно, – ухмыльнулась я, принимая из ее рук холодную картонную коробку.
– Особый заказ, – пожала она плечами.
– Ну разумеется.
– Постойте! – воскликнула девушка, когда я начала закрывать дверь. – Это еще не все.
Она наклонилась и подняла с пола огромную корзину кроваво-красных роз, которую я даже не увидела, и протянула ее мне. Заметив мое удивление, девушка неожиданно улыбнулась.
– Красивые, правда?
– Да… – растерянно пробормотала я.
Мне потребовался миллиард минут, чтобы привести свои эмоции в порядок. Все это время я просто сидела на полу в прихожей и пялилась на самый красивый букет цветов, который мне когда-либо дарили. Сладкий аромат роз медленно расползался по дому, одурманивая разум. В моей голове был шквал вопросов, поэтому я вытащила из кармана телефон и решила начать с главного:
«Ты ничего там себе не нафантазировал, Сандерс?»
«Что на тебе надето?»