— Вот, угощайтесь, — протянула ему миниатюрную кофейную чашечку Наташа. — Пирожки берите.
Девушка уселась напротив и принялась с интересом его разглядывать, мелкими глотками попивая кофе. На ее личике читалось дикое любопытство. Было понятно, что ей очень хочется узнать, что с ним произошло, но спросить она стесняется. Либо боится потревожить покой больного, несколько дней пролежавшего без сознания.
Николай молча поедал пирожки, изредка поглядывая на медсестру и ухмыляясь про себя.
— Неужели вы совсем ничего не помните, — наконец, не выдержала Наташа.
— Совсем, — он виновато пожал плечами.
— Жалко, — не смогла сдержать разочарования юная особа. Ведь ей так хотелось завтра с утра обзвонить своих подружек и поразить их удивительной историей необычного пациента. Потом его, конечно, покажут по телевизору, где он с умным видом будет рассказывать о том, как его похитили инопланетяне или обитатели параллельных миров. А она будет многозначительно молчать, ведь все ее знакомые уже будут знать, что она играет не последнюю роль в этой истории, что именно она помогла ему восстановить в памяти страшные события, произошедшие с ним. Может быть, и ее на телевидение пригласят. И тогда мировая слава ей обеспечена. Но он ничего не помнил, или делал вид, что не помнит. Насмехается над ней, жадно поедая ее пироги.
— Идите спать, вам нужен покой, — вдруг разозлилась Наташа.
— Как же так, — улыбнулся он. — Мы ведь с вами совсем не поговорили.
— И не поговорим, — надула губки Наташа. — Не о чем нам с вами разговаривать. Я вас лечить должна, а не слушать.
— Раз, должны, значит лечите, — ухмыльнулся Николай. — Что же вы сидите?
— Лучшее лекарство — это сон, — отчеканила девушка и резко встав, взяла его чашку и понесла ее в раковину.
— Ясно, — Николаю ничего не оставалось, кроме как вернуться в мрачный покой своей палаты. Форточка почему-то оказалось открытой, с улицы в теплое нутро палаты проникал сырой, промозглый воздух. Он зябко поежился и неспешно подошел к окну. Закрыв форточку, принялся внимательно разглядывать пейзаж. За окном шумели деревья, плотным кольцом окружавшие здание больницы. Сильный ветер раскачивал их из стороны в сторону, от чего они жалобно поскрипывали, как-будто уговаривая ветер остановиться, оставить их в покое. Что-то до боли знакомое было в этом звуке, что-то такое близкое и такое отчаянно-страшное… Николай с удивлением увидел перед собой свою руку, которая потянулась к форточке, открыла шпингалет. Страшный шум ворвался в палату, все вокруг закружилось в бешеном хороводе, заплясало, заликовало. А потом наступила темнота, глухая, кромешная. "Наверное, я умер", — только и успел подумать он.
Из тревожного, беспокойного сна ее вырвала звонная телефонная трель. Ира быстро соскочила с кровати и бросилась к телефону. Когда она подняла трубку, то уже твердо знала, что звонят из больницы. Предчувствие никогда ее не обманывало.
— Катерина Васильевна, — раздался спокойный мужской голос, — не могли бы вы подъехать в отделение пятой городской больницы.
— Что случилась? — Ира почувствовала, как сильно задрожали ее руки.
— Все подробности при встрече, — сухо оборвал разговор доктор и положил трубку.
Спешно натянув на себя то, что первым попалось под руку, Ирина вызвала такси и поехала в клинику.
Она не стала заходить к врачу, и сразу пошла в палату Николая. Но там его не оказалось, застланная больничная кровать, пустая прикроватная полка. Сердце заколотилось с бешеной скоростью, на глаза упала пелена. Девушка сильно побледнела и облокотилась о дверной косяк.
— Ира, — теплая ладонь сзади легла на ее плечо.
Она сразу узнала его голос, вздрогнула и повернулась к нему. Николай взял ее за худенькие плечи и нежно посмотрел в глаза, потом крепко обнял и начал целовать губы, лицо, шею, плечи, волосы… Ирина боялась даже пошевелиться, боялась, что все это ей мерещиться и стоит только сделать неверное движение, видение исчезнет.
— Я думала, думала… — тихо шептала она. — Тебя нет, кровать застелена. Как же я испугалась.
— Что ты там шепчешь, малыш? — Николай поднял на нее свои счастливые глаза. — Ни слова не понимаю.
— Это не важно, уже не важно, — улыбнулась она и со всей силы вцепилась в его крепкую шею, встав на цыпочки, прижалась к его щетинистой щеке. — Главное, что с тобой все в порядке, что ты живой!
— Ну, намиловались? — вырвал их из сладкого безумия вкрадчивый голос доктора. — Теперь пройдемте ко мне.
В кабинет они вошли крепко обнявшись. Им не хотелось расставаться даже на секунду, поэтому на небольшом диванчике они устроились вместе.
— Голубки, — на секунду оторвавшись от бумаг, ухмыльнулся доктор. — Успеете еще поласкаться, а сейчас давайте поговорим.
— Да, да, — попытался сделать серьезное выражение лица Николай. — Юрий Петрович, я хорошо себя чувствую и настаиваю, чтобы сегодня же меня выписали из больницы.
— Оно и понятно, — внимательно посмотрел на него врач. — Задерживать вас не имею права, но я настоятельно рекомендую остаться в больнице еще на несколько дней. Вы еще очень слабы и в любой момент ситуация может повториться. Если бы вчера дежурная медсестра не обратила внимания на сквозняк, исходящий из-под вашей двери, то неизвестно чем бы закончился ваш продолжительный обморок. Она еле привела вас в чувство. В больнице вы будете под постоянным наблюдением медперсонала, плюс — пастельный режим. Вам это пойдет только на пользу.
— Спасибо за предложение, но я домой, — не сдавался Николай. — Как говорится, там и стены лечат.
— Николай, вы так и не вспомнили, что с вами произошло, — осторожно поинтересовался Юрий Петрович.
— К сожалению, нет, — ответил он, сильно побледнев.
— Хорошо, хорошо, вы только не переживайте, — испугался врач. — Думаю, что со временем память вернется. Наверняка, вы пережили какое-то сильное потрясение, ваш мозг не в силах был его принять. Но пройдет немного времени, вы успокоитесь, окрепните и обязательно все вспомните. Запишите номер моего сотового. Если вам потребуется моя помощь, то обязательно звоните.
Николай быстро записал цифры, продиктованные Юрием Петровичем, и, взяв Ирину за руку, заспешил на улицу.
— Как хорошо, — зажмурившись от яркого света, он не смог сдержать радости. — Какой потрясающий воздух, чистый, родной. В Москве пахнет только выхлопными газами, а здесь природой, деревьями, тайгой.
— Коленька, а ты, правда, ничего не помнишь? — прижалась к нему Ирина.
— Да, — коротко ответил Николай. — Но мне совсем не хочется об этом говорить. Расскажи лучше, как ты здесь жила без меня? Как твои родители? У мамы давление так и скачет?
— Скачет, ничего не помогает. И у папы сердце частенько прихватывает. Им ведь почти пятьдесят, возраст дает себя знать. А я… я очень по тебе скучала, вспоминала, как нам было хорошо вместе.
— Теперь нам всегда будет хорошо вместе, — поцеловал ее в макушку Николай. — Я тебе обещаю.
— Коль, но как же так, — не успокаивалась Ирина. — Что же с тобой произошло? Скажи хоть что-нибудь. Когда я об этом думаю, мне становится страшно.
— Ничего ужасного со мной не случилось. Я жив, здоров и очень голоден. Помню лишь то, как поезд резко затормозил, и я чуть не упал с полки. Видимо, я сильно ударился головой об полку. Поэтому и образовался некий пробел в памяти.
— Я встречала тебя на вокзале. Ты был весь черный, с огромными невидящими глазами, истощенный, измученный, как-будто…
— Как-будто что? — заинтересовался Николай.
— … Тебя только что вытащили из могилы. Ты был похож на живой труп, — быстро выпалила Ирина и испуганно замолчала.
— Ну и фантазия у тебя, любимая моя девочка! — ухмыльнулся он. — Кстати, я вообще не помню, как выходил из вагона, как оказался в больнице. Сплошная черная мгла. Но не думаю, что все было настолько страшно. Человек, переживший сильное сотрясение мозга действительно выглядит не самым лучшим образом.
— Еще, Владимир Петрович сказал, что у тебя на шее и на плечах были синяки, похожие на засосы. Откуда они? — наконец, Ирина задала давно мучавший ее вопрос.
— На засосы!? — ошарашено уставился на нее Николай. — Но этого не может быть. Видимо, я все-таки слетел с полки и получил какие-то повреждения. Не думаешь же ты, что я… что тебе…