— Да, — ответил он глухо.
— А зачем они за нами наблюдают?
— Из любопытства.
— Йан, за что вы на меня сердитесь? Я ведь уже извинилась за то, что пыталась рассердить вас.
Йану показалось, что у нее огорченный голос, и он вздохнул. Не собирается он объяснять ей причины своего гнева! Черт, ее близость представляет опасность для его душевного спокойствия. Ему хотелось прикоснуться к ней. Но он боялся себе в этом признаться.
— Я на вас не сержусь. Вы придаете себе слишком большое значение, если полагаете, будто, заботясь о вас, я испытываю какие-то иные чувства, помимо долга перед братом.
Джудит почувствовала себя так, словно Йан ее ударил, и не нашла, что ответить на это жестокое откровение.
Она понимала, что Йан прав: ей не следует придавать себе слишком большого значения. Одно дело — легкое влечение; и совсем другое дело — любовь.
Глаза ее наполнились слезами. К счастью, в угасающем свете солнца Йан не мог видеть выражение ее лица. Она низко наклонила голову и постепенно стала отодвигаться от него и продолжала делать это до тех пор, пока между ними не образовалось пространство, в которое протиснулась бы добрая пара лошадей.
Йану казалось, что он подл как змея. Воин проклинал себя за грубость и желал от всего сердца, чтобы Джудит поскорее забыла нанесенную ей обиду.
Поначалу он хотел было даже извиниться, но вскоре отбросил эту идею, будучи уверен, что только все испортит, и, кроме того, воины не просят прощения. Это удел женщин.
— Джудит…
Девушка не отвечала.
Йан не стал предпринимать второй попытки. Никогда и никому — будь то мужчина или женщина — он не признавался еще, что сожалеет о каком-либо своем поступке. И видит Бог, не собирается делать этого и сейчас…
— Я не хотел вас обидеть.
Йану не верилось, что он все-таки произнес эти слова. Воин покачал головой, изумляясь самому себе.
Джудит приняла его извинения, но виду не подала, и Йан мысленно поблагодарил ее за чуткость. Наверное, она догадалась по его сдавленному голосу, с каким трудом ему далось это извинение.
Однако в глубине души Джудит не поверила ни единому его слову. «Все равно, — говорила она себе, — мне не за что его прощать». Да, он сделал ей больно, но ведь ему хотелось всего лишь точно определить свои чувства.
Йан почувствовал огромное облегчение, когда они добрались наконец до места назначения. Однако у входа в дом он заколебался, услышав, как рыдает за дверью Изабелла. Слышался также и голос Уинслоу, однако слов разобрать было нельзя.
Джудит подумала, что лучше им вернуться сюда утром, но, прежде чем она успела сказать это Йану, тот поднял руку и постучал в дверь.
Им открыл Уинслоу. Недовольное выражение его лица говорило о том, что он не слишком-то рад непрошеной гостье. Но стоило ему только увидеть Йана, как выражение недовольства сразу же исчезло с его лица.
Уинслоу не был похож на своего брата. Разве что только цветом глаз: они были такими же ярко-голубыми, как и у Броди-ка. Ростом он был чуть пониже и не отличался особой красотой. Его русые волосы имели более темный, нежели у брата, оттенок и так же вились непокорными кудрями.
Йан коротко изложил цель их визита. Уинслоу пожал плечами и широко распахнул перед ними дверь.
Дом его по размерам напоминал дом Патрика, но был завален грудами всякого тряпья. На столе громоздились стопки грязной посуды.
Изабеллу нельзя было назвать прилежной хозяйкой. Эта хорошенькая женщина лежала сейчас в постели, опираясь спиной на горку подушек, с глазами, опухшими от слез.
Джудит решила, что она больна. Каштановые волосы рассыпались по плечам Изабеллы, а цвет лица напоминал цвет бледной луны.
— Не хочу вас беспокоить, — начала Джудит и, взяв у Йана сумку, хотела было поставить ее на стол, но увидела, что на нем нет свободного места. Поскольку оба табурета были заняты одеждой, она решила поставить сумку прямо на пол.
— Изабелла, ваша мать прислала вам небольшой гостинец и еще велела передать кое-что на словах, но я с радостью зайду, когда вы будете чувствовать себя лучше.
— Она не больна, — заметил Уинслоу.
— Тогда почему же она средь бела дня лежит в постели? — удивилась Джудит.
Ей показалось, что Уинслоу смутился. «Видимо, я задала нескромный вопрос», — решила она.
— Изабелла вот-вот должна родить мне сына, — объяснил хозяин дома.
Джудит снова повернулась к Изабелле и увидела в ее глазах слезы.
— Значит, у вас начались схватки?
Изабелла отчаянно замотала головой. Джудит нахмурилась.
— Тогда почему же вы в постели? — снова спросила она. Уинслоу никак не мог понять, почему эта англичанка задает такие глупые вопросы.
— Она лежит в постели, чтобы сберечь силы, — терпеливо ответил он.
Повитуха, которой так верила Джудит, наверняка упала бы в обморок, услышав подобное объяснение. Джудит улыбнулась Изабелле и снова повернулась к ее мужу.
— Тогда почему же воины не берегут силы перед тем, как отправиться на битву?
Уинслоу удивленно поднял брови и посмотрел на Йана. Тот стоял и улыбался, глядя на всю эту сцену.
— Воин должен постоянно тренироваться перед боем, — пояснил Уинслоу, вновь посмотрев на Джудит. — Без постоянных упражнений он становится слабым и немощным. Разве англичане не соблюдают это правило?
Девушка пожала плечами. Ее внимание уже переключилось на другой объект — она только что заметила стоящее в углу сиденье для родов и подошла поближе, чтобы как можно лучше рассмотреть это приспособление.
Наблюдая за ней, Уинслоу вспомнил о деле, которое ему нужно было закончить.
— Йан, не поможешь ли ты мне вынести во двор это сиденье? Оно расстраивает Изабеллу, — тихо прошептал он. — Утром я отнесу его обратно к Агнес.
Джудит заинтересовалась и конструкцией сиденья, и его искусной отделкой. Сиденье для родов представляло собой стул в форме подковы, с высокой круглой спинкой. И деревянные ручки, и боковины его были отделаны золотом. По бокам красовались изображения ангелов.
Джудит подумала, что ей следует обуздать свое любопытство.
— Изабелла, не хотите ли взглянуть, что вам прислала мать? — спросила она.
— Да, пожалуйста, — чуть слышно отозвалась девушка.
Джудит поднесла к кровати сумку, а сама встала рядом, с облегчением наблюдая,, как радуется Изабелла полученным гостинцам.
— Ваши отец и мать чувствуют себя хорошо, — сказала она. — Маргарет велела мне передать, что ваша двоюродная сестра Ребекка осенью выходит замуж за одного из Стюартов.
Изабелла промокнула утолки глаз полотняным квадратиком ткани. Лицо ее скривилось, она вцепилась обеими руками в одеяло и тихо вздохнула. На лбу ее выступили капельки пота. Джудит подняла оброненный Изабеллой кусочек ткани и, нагнувшись над кроватью, вытерла им выступивший пот.
— Вы плохо себя чувствуете? — шепотом спросила она. Изабелла покачала головой.
— Просто я съела слишком много того, что Уинслоу приготовил мне на ужин, — прошептала она в ответ. — Я была так голодна! Если бы он только позволил мне встать с постели. Зачем вы здесь?
Этот вопрос, заданный мимоходом, застал Джудит врасплох.
— Чтобы передать вам подарки от матери и сообщить новости из дому.
— Нет, я хотела спросить, зачем вы приехали в горную Шотландию, — уточнила Изабелла.
— Меня попросила приехать сюда моя подруга Фрэнсис Кэтрин, — объяснила Джудит. — А почему вы говорите шепотом?
Девушка улыбнулась и хотела уже что-то ответить, как вдруг Уинслоу нечаянно испортил ей то хорошее настроение, в которое она начала было приходить.
Йан открыл дверь, и мужчины понесли во двор родильное сиденье. Глаза Изабеллы тотчас же налились слезами. Подождав, пока Йан снова закроет дверь, она сказала:
— Фрэнсис Кэтрин тоже боится, да?
— Изабелла, любая женщина время от времени испытывает небольшой страх перед родами. Этот стул вас расстраивает? Изабелла кивнула.
— Я на него не сяду. — Она волновалась не меньше, чем Фрэнсис Кэтрин. Джудит почти не знала Изабеллу, но ей почему-то стало ее ужасно жаль. Ее страх был столь откровенным…
— Но это ведь не стул для пыток, — попыталась возразить Джудит. — Мод говорит, что роженицы рады такому удобству. Вам повезло, что у вас есть такое сиденье.
— Удобству?
— Да, — подтвердила Джудит. — Этот стул сделан так, что спина и ноги женщины обретают надежную опору в минуту родов.