Альберто Альварес - Тайна Дикой Розы

— Подумаешь, — не растерялась Дульсина, — прижмешь волосы шляпкой.

— А спать ее тоже в шляпке укладывать? — вознегодовала Кандида. — И вообще, почему всегда все самое хорошее тебе? Фарфоровый сервиз опять будет для твоих дочек?

— Канди, ты ужасно завистливая!

— Потому что ты все цапаешь себе! Я лучше пойду к рыбкам!

— Нет, ты пойдешь в беседку!

— Нет, к пруду. Пусти!

— А мама не любит, чтобы мы играли врозь, — заявила Дульсина.

— Ну и что, я скажу маме, что ты опять командуешь, и она разрешит мне играть одной.

С этими словами Канди помчалась к пруду, а Дульсина прямиком к матери.

— Мама, — с порога начала она, — Канди не хочет со мной играть.

Донья Луиса нахмурилась.

— Дульсина, я же не побегу сейчас в сад улаживать ваши споры. Веди себя так, чтобы ей захотелось с тобой играть.

Дульсина поняла, что начать надо с другого конца.

— Но она побежала к маленькому пруду. А ты помнишь, когда в прошлый раз туда упала ее шляпка, ты запретила ей там гулять.

— Что-то я такого не помню.

— Мамочка, ты же запретила ей наклоняться к воде, а она все равно это делает. Спроси Себастьяна. А когда я беспокоюсь о ней, она говорит, что я командую.

Донья Луиса вздохнула.

— Так чего же ты хочешь от меня, Дульсина?

— Мамочка, ведь тебе было бы приятнее, если б мы вдвоем играли в беседке, правда? Ты ведь ничего не имеешь против?

— Почему же я буду против? Беседка отдана вам. А сейчас не теряй времени и отправляйся в сад.

Довольная Дульсина понеслась к пруду.

— Живей поднимайся, — скомандовала она сестре, — мама велела нам идти в беседку. Она недовольна, что ты крутишься у пруда. Не веришь — спроси у Себастьяна.

В доме Линаресов распоряжения доньи Луисы были законом, а хитрая Дульсина всегда умудрялась добиться распоряжений, выгодных ей. Канди лениво поплелась к беседке, но вдруг припустила бегом. Дульсина помчалась за ней.

Предстоял новый этап борьбы за лучших кукол, и уже заранее было ясно, за кем останется поле боя.

...Рождение одной за другой двух дочерей, Кандиды и Дульсины, лишь ненадолго сблизило Леонардо Линареса с женой. Пока дочери были маленькими, Леонардо, как всякий мужчина, доверил их воспитание жене. Ему, правда, хотелось, чтобы жена проводила с малютками больше времени, чаще брала их на руки, но он не мог не признать, что уход за Канди и Дульсиной был организован безупречно. Детская была просторная и прехорошенькая, няни прекрасно обученные, и Луиса охотно демонстрировала все это совершенство близким приятельницам.

Когда девочки стали постарше, их ненадолго приводили в гостиную, разряженных и причесанных. Хотя Леонардо был без ума от дочек, его обижало, что их используют как хорошеньких куколок, чтобы вызвать умиление гостей.

Он считал, что семье с маленькими детьми не стоит увлекаться приемом гостей, тогда не будет надобности все время держать девочек в детской, и родители могли бы больше времени проводить с детьми, играть, возиться с ними. Но донью Луису возня с детьми совсем не привлекала.

Она объявила Леонардо, что не намерена менять образ жизни из-за рождения детей, и дала ему понять, что его идеал семейного счастья кажется ей мещанским, пригодным разве лишь для мелких буржуа. Каждому сословию свое: простонародью — драки и перебранки, громкие вопли детей, которых шумно ласкают и шумно наказывают; для среднего сословия — семейная идиллия, когда супружеская пара полностью погружена в заботы о своих чадах; а у людей высшего круга — размеренная светская жизнь, не мешая которой растут красивые, здоровые и воспитанные дети на попечении прекрасно подготовленных нянь и гувернанток.

Сейчас Леонардо корил себя за то, что так быстро отступился от своих прав на участие в воспитании дочерей. Он был недоволен результатами их воспитания хотя бы уже потому, что девочки стали вести себя несвободно. Они научились догадываться, каких слов от них ждут, и произносили именно эти слова, теперь уже сознательно стараясь вызвать умиление взрослых.

Не нравились отцу и отношения сестер между собой. Когда он однажды заговорил об этом с женой, Луиса была очень удивлена:

— Послушать тебя, Леонардо, так у нас не дочки, а какие-то чудовища: Дульсина — тиранка, а Кандида — совершенно безвольная личность.

— Я не говорил этого да и не мог сказать про детей, которые еще так малы и которых к тому же я очень люблю. Я просто хотел указать тебе, какая опасность кроется в том, что Дульсина так часто диктует свою волю Канди. Между девочками нет настоящей нежности, все время идет какое-то состязание по пустякам. По-твоему, хорошо, что они так часто жалуются друг на друга?

— Разумеется, я не вижу в этом ничего хорошего. Это меня так утомляет. Я уже сказала им обеим, чтобы они не приставали ко мне с пустяками, объяснила, что жаловаться постоянно на родную сестру просто неприлично.

— Не думаю, что этим ты разрешила проблему их взаимоотношений, — вздохнул Леонардо.

— Уверена, что эту проблему они разрешат самостоятельно, — заявила Луиса. — А мне будет разумнее сосредоточиться на проблеме их воспитания. Мне кажется, Леонардо, что неплохо начать обучать их теннису.

— Ничего не имею против, - ответил ее супруг.

На этом попытки Леонардо вмешаться в процесс воспитания дочек и закончились. Его остановила тайная мысль: «А разве между отцом и матерью Дульсины и Канди существует дружба?»

В доме Монтеро де ла Рива ужинали всегда всей семьей. Таков был обычай, заведенный еще дедом нынешнего главы этого почтенного семейства. Никто из домашних не смел сесть к столу до тех пор, пока дон Карлос не вернется домой, и точно так же никто не смел задерживаться в своей комнате, когда остальные уже собирались приступить к трапезе.

Тем не менее в тот вечер в столовой дона Карлоса встретили только жена и приглашенная ею сеньора Алисия Алонсо. Дочь к ужину не спустилась.

— Мое почтение, донья Алисия. Добрый вечер, Росаура, — приветствовал дон Карлос женщин, а затем недоуменно спросил: — А где же Паулетта?

— Извини, дорогой, — ответила жена. — Она опять весь день проплакала у себя. Мне стоило большого труда ее успокоить.

— Что же на этот раз? — Дон Карлос был крайне недоволен отсутствием дочери, но в присутствии гостьи старался сдержать гнев.

— Гулянье в парке Чапультепек, — поджав губы, ответила донья Росаура.

— Что, она хотела пойти на этот карнавал? Надеюсь, ты ей объяснила, что она не дочь какого-то мусорщика из Вилья-Руин. Или она забыла, что ее отец... — Дон Карлос хотел было повысить голос, но жена остановила его:

— Карлос, тебе вредно волноваться.

Донья Росаура чувствовала, что гостью следует отвлечь разговором. Ей не хотелось, чтобы в присутствии доньи Алисии муж выказывал свое раздражение и недовольство. Все расселись, заняв свои места за изысканно сервированным столом, но дон Карлос медлил и не распорядился подавать. Донья Росаура хорошо знала, что ее муж ни за что не приступит к ужину до тех пор, пока Паулетта все-таки не спустится в столовую. Росаура и сама была глубоко возмущена тем, что родители, а главное — гостья, вынуждены ждать эту капризную девчонку. Она была так рассержена, что никак не могла сосредоточиться и сообразить, о чем бы поговорить с болтливой доньей Алисией. К счастью, та сама пришла ей на помощь.

— Ах, дорогая Росаура, — как ни в чем не бывало защебетала Алисия. — Ты не можешь себе представить, какую роскошную машину купил мой кузен Армандо!

Элегантная, слегка молодящаяся сеньора Алонсо была старинной приятельницей доньи Росауры. Было время, когда они вместе учились и считались подругами, хотя впоследствии жизнь заставила их относиться друг к другу осторожнее. Те теплые отношения, которые связывали их в юности, теперь были уже давно в прошлом, но тем не менее они продолжали поддерживать по-светски прохладное знакомство.

— Кстати, ты знакома с моим кузеном? — спросила Алисия, стараясь сделать вид, что не замечает напряженной обстановки.

— Да, — рассеянно ответила Росаура. — Помнится, ты знакомила нас с Армандо в прошлое Рождество. Очень приятный мужчина.

— Ах да, ну конечно! — засмеялась Алисия. — Так вот, это не машина, а просто зверь. Там все так ловко устроено, что кажется, не едешь, а летишь по воздуху. Я, правда, забыла, как называется эта марка. Ну, в общем, спортивный автомобиль.