Альберто Альварес - Тайна Дикой Розы

Дульсина не спешила посвящать сестру в тонкости тайного договора, но в справедливость его она свято верила. За что братья должны получать столько же, сколько и они с Кандидой? За то, что отец предал их мать? За то, что Рикардо и Рохелио — плод преступной любви? Разве Дульсине нужно богатство? Ей с лихвой хватит и четверти, но справедливость и возмездие за поруганную честь доньи Луисы должны свершиться. Кандиду она, конечно же, убедит, в этом не может быть сомнений. Сумела же она убедить сестру отказаться от «коротышки». Но всему свое время.

В один из дней в доме Линаресов неожиданно появился сеньор Фернандес. Он прошел в спальню к дону Леонардо, который опять прихварывал и не вставал с постели. Дон Хуан, посмотрев на осунувшееся лицо друга, решил, что надо вести себя поосторожнее.

— Как хочешь, Леонардо, но твой лиценциат меня смущает. Я получил сведения... э... точнее, не получил никаких сведений. Это-то и странно. Он молод, но уже не юноша, у него должна быть какая-то репутация. Впрочем, причин для волнения нет,— смутился дон Хуан, увидев, как растревожился его друг. — Я просто думаю, что хороший, проверенный адвокат всегда надежней. Выздоравливай поскорее, и мы оформим новое завещание.

После ухода друга дон Леонардо не находил себе места. Селия принесла ему ужин, и обеспокоенный хозяин, не сознавая того, начал делиться с нею своими мыслями.

— По-моему, сеньор Роблес вполне достойный молодой человек, — начал он.

— Возможно, — осторожно сказала Селия.

— Ведь правда, он напоминает доктора Рамиреса. Молодой, уверенный, дело свое знает...

— Я бы так не сказала, дон Леонардо, — отозвалась Селия. — Доктор был прямой человек, а этот себе на уме.

— Да, жаль, что доктор Рамирес уехал. Я слышал, он в гору пошел, уже своя клиника... Мне его частенько не хватает, и как врача, и как друга.

— Ох правда, дон Леонардо, прямо не знаю, почему сеньорита Кандида ему отказала.

—Что?! Он делал ей предложение? — От изумления дон Леонардо забыл о том, что обсуждает свои семейные дела со служанкой.

— Да, и она хотела его принять, любила доктора. А потом почему-то взяла и отказала.

— Отказала? И словом со мной не обмолвилась. Да о таком зяте я всю жизнь мечтал. А что у них произошло?

— Кто знает! Разное болтали, но никто ничего не ведает. С тех пор она стала какая-то другая. Уж и не знаю выйдет ли она теперь замуж. 

Окончательно растревоженный, дон Леонардо не мог заснуть в эту ночь, думая свои бесконечные думы. Доктор Рамирес мог бы стать его зятем, но что-то произошло. Дону Хуану не нравится лиценциат Роблес, возможно, за этим тоже что-то скрывается. В доме творятся непонятные дела, а он в полном неведении.

К утру ему стало совсем худо. Обеспокоенная Дульсина велела вызвать врача. Дон Леонардо страдал от тяжелой боли в груди и ждал помощи. Внезапно он почувствовал, что ему не хватает воздуха. Прибывший врач с порога увидел его остекленевшие глаза, повернулся к дежурившей у постели Леопольдине и мрачно произнес, что его помощь не потребуется.

Торжественные похороны собрали близких и дальних знакомых семьи Линарес, пришедших проститься с почтенным доном Леонардо. Сеньора Фернандеса на похоронах не было. Узнав о скоропостижной смерти друга, он почувствовал свою вину за неприятный разговор накануне. Перед этим дон Хуан получил крайне неприятные сведения об адвокате Роблесе и торопился предупредить дона Леонардо. Но, видно, он слишком поспешил, хотя и старался не сказать лишнего. Больное сердце не выдерживает даже маленьких тревог. Это со всей справедливостью относилось и к самому дону Хуану, которого через день свалил тяжелейший инфаркт. Разумеется, сеньора Фернандес тоже не смогла прийти на похороны, что избавило ее от необходимости выражать соболезнования

Когда утихла первая боль, унялись бесконечные слезы, стали громче приглушенные голоса, дом Линаресов оживился. Осиротевшие Рикардо и Рохелио неожиданно почувствовали себя слишком маленькими, строгое поведение сестер словно вернуло их на пятилетие назад. Братья давно уже не считали себя детьми, но именно теперь они поняли, что детство по-настоящему закончилось.

— Роза Гарсиа! — строгий голос дона Венансио вывел девочку из задумчивости. — Прекрати смотреть в окно. Ты решила задачу?

Роза молчала. Сейчас ей было не до этих глупых задач. Вчера Томаса едва смогла встать с кровати, а еще притворялась, что чувствует себя прекрасно, но было видно, что ей с трудом дается каждое движение. К тому же Розу мучило чувство вины за то, что она из-за своей неумелости заставила Томасу выполнять лишнюю работу. Роза решила во что бы то ни стало научиться стирать как следует. «Если крестной не станет лучше, — мрачно думала Роза, — я брошу школу и буду работать за нее».

Наконец, прозвенел звонок, Роза взяла сумку с книгами и, стараясь улизнуть незаметно, побежала домой. Дома никого не было, и девочка вконец расстроилась. Она же говорила Томасе, что после школы разнесет все заказы по домам, а крестная опять ее не послушалась и ушла сама.

Томаса медленно брела по улице. Она разнесла готовое белье и теперь, преодолевая боль в суставах, возвращалась домой. По дороге ей встретилась Сесария.

— Как здоровье, соседка? — спросила толстуха.

— Спасибо, Сесария, не очень. Ревма совсем замучила. Стирать почти не могу, а жить-то надо.

— А что тебе Роза не помогает? — Сесария уперла руки в бока. — Сходила бы хоть на рынок да белье бы развесила. А то шляется целыми днями невесть где, а ты на нее горбатиться должна! Что же, она всю жизнь будет у тебя на шее сидеть, пока замуж не выйдет, если ее, лентяйку, кто-нибудь возьмет, — Сесария хмыкнула, явно сомневаясь, что подобное может произойти.

— Да помогает она, — вздохнула Томаса. — И на рынок ходит, и обед готовит. Она и заказы бы стала разносить, да ведь девочке надо учиться. Ты же не заставляешь своего Чуса работать.

— А у нас и так денег хватает! — воскликнула Сесария. — Старший сын устроился в неплохое место, муж работает. Дома я одна справляюсь. А если заболею, мне помогут. У меня на то муж есть.

— Опять ты за свое, — махнула рукой Томаса. — Когда ты успокоишься? Десять лет прошло, а ты все голову ломаешь.

— Ишь, тоже мне, — Сесарии больше нечего было сказать. — Ладно, пойду, а то мой скоро из школы вернется.

Соседки распрощались, и Томаса побрела дальше. Последние слова Сесарии почему-то царапнули ее. В это время на колокольне ближайшей церкви пробили час. Значит, Сесария только начинает варить обед, поджидая своего Чуса, а Роза в то время уже всегда дома. Неужели Розита прогуливает? Несмотря на боль в суставах, Томаса пошла быстрее. Так и есть: когда она вошла в дом, Роза деловито хлопотала над кастрюлями.

— Розита?

— Что, Манина?

— Ты почему так рано?

— Я же говорила, дон Венансио...

— Я только что встретила Сесарию, — Томаса старалась говорить строго. — Она только еще ждет своего Чуса из школы. А ты уже давно дома. И так каждый день. Ты что, прогуливаешь, дочка?— Томаса внимательно посмотрела на крестницу, которая помешивала суп, стараясь изо всех сил сохранить безмятежный вид.

— Ну так ведь Чус учится в другом классе, и потом... — Роза помедлила. — Мне же надо разнести белье по адресам.

— Я это уже сделала, — сказала Томаса.

— Но Манина! — Роза обернулась к крестной. — Я же сказала тебе утром, что все сделаю сама! И еще меня как следует стирать.

— Тебе в школе учиться надо, а не стирать, — проворчала Томаса.

— А я учусь! Но у меня же куча свободного времени. — Роза смотрела на крестную со слезами на глазах. — Ты ведь едва ходишь! Я прошу тебя, не носи больше белье, ну пожалуйста! Иначе я уйду из школы! — вдруг воскликнула девочка.

— Да что ты, Розита, Бог с тобой, — испугалась Томаса. — Ни в коем случае! Я дала слово твоей матери, что выращу тебя умной, образованной. Ты должна закончить школу, стать настоящей сеньорой, а не какой-то прачкой. — Она хотела привстать со стула, но, сморщившись от боли, снова села.

— Хорошо, — девочка подошла к крестной и ласково положила ей руку на плечо. — Но можно я буду разносить готовые заказы? Ну, пожалуйста!

— Ну хорошо, хорошо, — согласилась Томаса, которая и сама чувствовала, что стирать и разносить белье по домам ей уже не по силам.