— Не вижу большой разницы в своем положении.
— Конечно, есть разница, — сказал достопочтенный Эдвард Треффери, доставая носовой платок. — Вам следует думать о новом положении, которое Вы теперь занимаете. Вы позорите всех пэров Англии своим поведением.
— Чушь. Абсолютно уверен, что местные жители меня знают и не подумают ничего плохого.
Трость сэра Рональда снова стукнула об пол.
— Ответ, достойный Вас. У Вас нет чувства приличия и ответственности ни перед имением, ни даже перед собственной дочерью.
Лорд Вульфберн прищурился. «Моя дочь Вас не касается, не стоит о ней заботиться».
— Так же, как Вы о ней не заботитесь.
— Потише на поворотах, сэр Рональд. Я могу случайно забыть, что Вы вдвое меня старше и не способны применить более действенное оружие, чем оскорбление.
Старик затрясся в гневе:
— Вы осмеливаетесь угрожать мне в моем собственном доме?!
— Если меня пригласили сюда, чтобы выслушивать оскорбления, то я постараюсь сам себя защитить.
— К черту, сэр. Я не потерплю… — выпалил сэр Рональд, забыв о нашем присутствии.
— Вы забываетесь, сэр Рональд, — лорд Вульфберн удивленно поднял брови. — Здесь присутствуют дамы.
— Негодный щенок! Убирайтесь немедленно из моего дома или…
— Вы вышвырнете меня, — он лениво усмехнулся. — Не думаю, что Вам это удастся. Даже с помощью этих джентльменов. Но если хотите, можете попробовать, я не против.
Из коридора послышался голос Клариссы, я испугалась, что она станет свидетельницей безобразной сцены. Нужно было что-то предпринять.
— Пожалуйста, лорд Вульфберн, уже темнеет, поедемте домой, Вы же хотели вернуться засветло.
В это время вошла Кларисса.
— Нам действительно нужно уже уезжать, папа? Мне так весело здесь.
Он медленно кивнул.
— Да, дорогая. Жаль, но нам пора, — он казался немного более трезвым, чем минуту до этого.
Что на него нашло? Он притворился пьяным, мне было совершенно ясно. Но зачем? Чтобы иметь возможность отплатить хозяину дома за его оскорбления? Или чтобы отвлечь внимание собеседников от более Серьезных проблем? В любом случае его поведение заслуживало осуждения.
Мисс Пенгли, чувствуя что-то неладное, неохотно позвонила в колокольчик и распорядилась принести наши шляпки и накидки.
— Пожалуйста, приезжайте снова и поскорее, — прошептала она. Губы у нее дрожали, она догадывалась, что лорду Вульфберну теперь будет запрещено даже переступать порог этого дома. Сначала она хотела выразить протест, но, взглянув на Клариссу, сдержалась.
К счастью, Бастиан быстро подал карету. Только когда мы выехали за ворота, я вздохнула с облегчением и позволила себе расслабиться, откинувшись на мягкую спинку сиденья. В присутствии Клариссы говорить было невозможно, мне хотелось просто собраться с мыслями. Учитывая обстоятельства, предположение, что мисс Пенгли могла стать матерью Клариссы, стало абсурдно.
И снова я испытала смешанные чувства.
Лорд Вульфберн испытующе смотрел на меня, я чувствовала его взгляд, хотя глаз было не видно за полями шляпы и ниспадавшей прядью волос. Лицо его приняло вызывающее выражение, что, вместе с развязной позой и растрепавшейся прической, придавало ему вид капризного озорного ребенка. Но более внимательное наблюдение открывало горькую складку губ и затравленный взгляд темных глаз. Даже ребенок не мог выглядеть столь глубоко несчастным.
Кларисса высунулась из кареты и внимательно смотрела по сторонам. Личико побледнело, она чувствовала общее настроение. Туман уже полз по земле, скрывая от взгляда небольшие здания окрестных ферм.
Лошади резво бежали в сумеречном вечере, навостряя уши при лае собак. Дорога просматривалась на несколько ярдов вперед, но это расстояние уменьшалось по мере приближения к Холлу. У перекрестка дорог лошади внезапно остановились.
Бастиан крикнул: «Они не видят дороги, милорд».
Лорд Вульфберн всматривался в темноту, но туман уже плотно окутал землю, ничего нельзя было разглядеть. Он насупился и, поймав мой встревоженный взгляд, сказал: «Этого следовало ожидать. Иначе я бы не поехал, — он скривил рот в горькой усмешке. — Глупо было принимать приглашение».
Он откуда-то вытащил фонарь, видимо, специально на этот случай приготовленный.
— Надеюсь, Вы обойдетесь без моего общества недолго.
Кларисса насторожилась, несмотря на браваду в его голосе:
— Ты будешь осторожен, папа?
— Очень осторожен, обещаю тебе. А Вы, мисс Лейн, никакого напутствия не скажете мне?
— Не скажу, Вы все равно не послушаетесь. Кроме того, Вам будет полезен свежий воздух.
В его глазах появилось выражение боли, но он заставил себя улыбнуться и приподнял шляпу.
— Тогда я покидаю Вас с легким чувством.
С этого момента карета продвигалась очень медленно, потребовались немалые усилия обоих мужчин, чтобы заставить лошадей двигаться вперед. Лорд Вульфберн умело вел неспокойных животных, крепко держа фонарь в одной руке и поводья в другой. Каждый раз, когда лошади упрямо останавливались, он с неменьшим упорством заставлял их двигаться вперед. Наблюдая за ним, я убедилась, что он абсолютно не был пьян.
Значит, я была права — он просто играл роль. Но зачем? Какую цель он преследовал?
Вскоре мы прибыли в Холл. Миссис Пендавс распахнула парадную дверь, прежде чем мы вышли из кареты, и спросила, все ли в порядке.
«Все в порядке, добрались хорошо», — успокоил Его Светлость.
Я была рада скорее ввести Кларису в дом, чтобы уберечь ее от сырости. Миссис Пендавс отняла у меня ее, не успели мы войти.
— Вас ожидает горячая ванна, моя маленькая леди.
— Я сейчас поднимусь наверх и помогу Вам, — сказала я.
Экономка отрицательно покачала головой.
— Я позабочусь о ней. Вас ждет горячий час в Вашей гостиной. А Его Светлость найдет горячий пунш в кабинете.
Не дожидаясь благодарности, она увела Клариссу наверх. Я тоже начала подниматься по лестнице.
Твердая рука легла мне на плечо. Пришлось спуститься. Лорд Вульфберн с мольбой смотрел на меня. В его глазах я прочла, что ему необходимо, чтобы я осталась и побыла с ним. Мне стало жаль его, возмущение его поведением почти прошло, хотя я сознавала, что он не заслуживает сочувствия.
— Я Вас расстроил? — спросил он тихим мягким голосом.
— Вы ожидали, что доставите мне удовольствие Вашим абсурдным поведением?
Я намеревалась добиться объяснения, хотя другая часть моей души готова была понять и простить, не подвергая его еще одному испытанию.
Он крепче сжал мою руку.
— Разве для Вас так важно, чтобы мы сохраняли хорошие отношения с Пенгли? Сэр Рональд напыщенный и самодовольный индюк, а его дочь настолько добродетельна, что от ее добрых намерений просто тошнит.
Я возмутилась.
— Как Вы можете так плохо о ней говорить? Вы не видели от нее ничего, кроме доброты.
— Могу поклясться, что она уже расписала календарь моих визитов и общественных дел на ближайшие двенадцать месяцев.
— Чепуха. Просто она хотела привлечь Вас к делам, которых Вы были лишены несколько лет.
— Я могу сам позаботиться о своих занятиях.
— В прошлом Вы не проявляли особых способностей в этой области.
Я знала, что перехожу дозволенные мне границы, но не могла остановиться.
Он начинал злиться, мелькнула насмешливая ухмылка, его лицо приблизилось к моему и обдало запахом бренди. Зрачки его были так близко, что можно было различить вспыхивавшие золотые огоньки, мерцавшие в свете газовых светильников.
— Теперь Вы взяли на себя роль моего советчика? — пробормотал он.
Я окаменела.
— Можете издеваться сколько угодно, но Ваше сегодняшнее поведение никакой пользы Клариссе не принесло.
— Она еще мала, чтобы придавать значение балам.
— Через несколько лет ее отношение изменится, ей нужно будет выезжать в свет.
Я чуть не сказала «вырываться из Холла», но вовремя поправилась.
Он провел пальцем по моей руке, подчеркивая нашу близость.
— У нее есть Вы, Вашего общества ей достаточно.
— Мать ей нужна не меньше.
Я в ужасе осеклась, поняв, что сказала слишком много. Лорд Вульфберн заморгал от удивления.
— Вы хотите сказать, что уже подобрали мне жену? — спросил он.
— Конечно, нет. Но Вы не можете запретить мне иметь свое мнение. Например, мне очень нравится мисс Пенгли, у нее столько достоинств. Каждому ясно, что ее присутствие в доме могло бы неузнаваемо изменить жизнь Холла.