Он медленно улыбнулся ей и отступил в сторону, позволяя ей войти.
- Это я запер двери, чтобы он случайно не увидел это место, - тихо произнес Марк, заходя вслед за Алекс в заставленный старинной дорогой мебелью кабинет. - Я не хочу, чтобы ему снова стало плохо.
- Я очень признательна вам за это, но теперь нужно не отгораживать его от этого, а наоборот, снова повести по знакомому пути, но сделать этот путь совсем другим.
Марк быстро посмотрел на нее.
- Неужели возня с цветами учит такому?
И неожиданно для них обоих Алекс рассмеялась, и общее напряжение спало, облегчив тем самым выполнение сложной задачи. Она оглядела место, которое до смерти пугало Тони, ощущая лёгкий холодок в груди, будто мороз пробежался по коже. Большой заваленный бумагами стол из красного дерева стоял возле широких окон, которые были задёрнуты и пропускали приветливые утренние лучи солнца. Высокие полки были заставлены всевозможными книгами. Стены был обиты зелёным сукном, справа находился огромный из белого мрамора камин, а в правом углу стоял большой кожаный диван, невысокий круглы стол и три кресла вокруг него. Вопреки всевозможным ожиданиям, комната оказалась не такой мрачной и пугающей. И всё же, проглотив ком в горле, Алекс медленно посмотрела на ворсистый ковёр, который покрывал дубовый паркет, и едва слышно спросила:
- Здесь всё и произошло?
Марк стоял рядом, словно приросший к полу. Он будто бы забыл, как следует говорить. Но всё же пересилил себя, откашлялся и хрипло молвил:
- Да.
Это подстегнуло Алекс, которую напугал слегка побледневший вид Марка. Если он реагировал так, о Тони было страшно и подумать. Взяв себя в руки, она решительно повернулась к нему.
- Здесь нужно всё вычистить, переставить и убрать лишнее всё.
Они действовали быстро и слаженно, сообща меняя облик комнаты, которой предстояло сыграть невероятно важную роль в судьбе одного потерянного человека. По мере того, как старая мебель исчезала и появлялась новая, которую приносил Марк, Алекс всё больше верила в то, что это сработает. Это непременно поможет Тони забыть страшные дни и начать жизнь заново. Начать жизнь с ней. До этого мгновения Алекс никогда не задумывалась о будущем, довольствуясь настоящим. Но теперь, когда в ее жизни появился Тони, когда он появился в ее жизни, это дало им силы и надежду думать и желать будущего. Будущее, которое они не должны были омрачать ничем.
Наконец, поправив горшочек гиацинта, который стал не первым украсившим эту комнату цветком, Алекс вытерла руки и подошла к медленно тлеющему камину, над которым висел большая картина. На ней были изображены сидящая на кресле ныне здравствующая герцогиня в молодости, на коленях которой сидела маленькая девочка в белом платьице. По правую сторону от кресла стоял мальчик лет шестнадцати с до боли знакомыми золотистыми глазами и слегка растрёпанными медовыми волосами, а с левой стороны находился высокий статный мужчина с приятными чертами лица и такими же, как у сына, глазами. Одной рукой он сжимал руку своей супруги, а вторую положил на плечо сына.
Отец Тони. Алекс ощутила холодок в груди. Так вот, как выглядел человек, так опрометчиво разрушивший жизнь сына и предавший его. Как бы Алекс ни старалась оправдать покойного герцога, она не могла понять, как взрослый, здравомыслящий и могущественный человек мог позволить себя так просто обмануть. Как он мог так жестоко предать своего сына и соблазнить его невесту? Алекс вновь посмотрела на Тони и снова почувствовала, как сжимается сердце. Как можно предать такого мужчину, как он? Как можно не любить такого, как он?
- Правда он красивый? - раздался за спиной глубокий женский голос, которого Алекс никогда прежде не слышала.
Встрепенувшись, Алекс быстро обернулась и увидела стоявшую у порога кабинета невероятно красивую стройную женщину с черными как смоль волосами и белой как снег кожей. На ней было красное муслиновое платье, выгодно подчёркивающее узкую талию и пышную грудь, которую едва скрывал глубокий вырез. Пухлые губы скривились в полуусмешке, а небольшие черные глаза пристально изучали её. У Алекс гулко забилось сердце и неприятное чувство охватило всё ее существо, когда она тихо спросила:
- Кто вы?
Чёрные глаза окинули ее с ног до головы презрительным взглядом, а затем снова незнакомка посмотрела на нее.
- Я - Оливия Блэкчёрч, а вы… - Она медленно вошла в комнату, двигаясь с особой внутренней грацией, которая могла бы подействовать на кого угодно, но только не на Алекс, которая уже начинала догадываться, кто стоит перед ней. - А вы, кажется, та самая садовница, которую привёз сюда мой Тони.
Какое-то время Алекс молча изучала женщину, которая причинила Тони бездну боли, а теперь с такой самоуверенной наглостью заявляет, что он по-прежнему принадлежит ей. Алекс никогда не предполагала, что когда-нибудь ей доведётся встретиться с ней, и внезапно ощутила лёгкую растерянность. Пристальный взгляд сестры Марка смущал и вызывал острое беспокойство, но вспомнив бледное лицо Тони, когда он пытался перешагнуть порог своего дома, когда рассказывал о том, что с ним сделала эта женщина, Алекс медленно выпрямила спину и смело встретила взгляд стоявшей перед ней женщины.
Воспользовавшись молчанием Алекс, Оливия едко заявила:
- Никогда бы не подумала, что Тони польститься на очкастых дурнушек. У него всегда был идеальный вкус.
Поразительно, но ее слова нисколько не обидели Алекс, которая ощутила глубокую неприязнь к сестре Марка.
- Возможно под идеальным вкусом вы имеете в виду свою чёрную натуру? - на удивление ровным голосом спросила она.
Оливия нахмурилась, глаза прищурились, а идеальные губы презрительно скривились.
- О, так ты еще и кусаешься. - Она сделала шаг в сторону Алекс. - Так и быть, я помогу тебе сохранить остатки своей гордости и уйти отсюда, пока я окончательно не рассердилась.
Чувствуя, как колотиться сердце, Алекс тоже сделала шаг вперёд, обнаружив в себе непреодолимое желание ответить этой женщине именно так, как она того и заслуживала. Даже не смотря на то, что её всегда учили быть вежливой и учтивой.
- И что же произойдёт, когда вы рассердитесь по-настоящему? - тихим голосом спросила она, пристально глядя на Оливию. - Заставите Тони задушить меня, как заставили его задушить собственного отца?
Глаза Оливии потемнели. Грудь ее стала быстро подниматься и опускаться.
- Если понадобиться, я сама задушу тебя, - сказала она своим гортанным голосом, сжав руку в кулак.
- Так у вас есть опыт в подобных делах?
Алекс видела, как Оливию рассердили ее слова, но она не смогла бы взять их обратно.
- Послушай, ты, дрянь, мне не интересно, о чём Тони жаловался у тебя на жилетке, но не испытывай моего терпения, и немедленно выметайся из этого дома.
На этот раз разозлилась Алекс, ощущая, как гнев начинает переполнять ее. Ей было обидно за Тони, за то, что эта женщина так и не осознала, какое горе причинила ему. Пытаясь дышать ровнее, Алекс спокойно встретила пылающий взгляд чёрных глаз.
- Это не ваш дом, и вы никто, чтобы говорить мне такое!
- Этот дом мой! - гневно воскликнула сестра Марка. - С самого начала он должен был принадлежать мне! Всё шло хорошо, пока не появилась ты!
Алекс изумлённо вскинула брови.
- Я? Какое отношение имею к вашим мерзким планам я? - Она задрожала от нарастающего гнева, едва сдерживая себя. - Неужели вам не достаточно того, что вы натворили? Недостаточно тех страданий, которые вы причинили Тони?
- Да кто ты такая, чтобы говорить мне об этом? - брезгливо бросила Оливия.
Вспомнив рассказ Тони и то, с какой нечеловеческой жестокостью эта женщина предала его, Алекс испытала к ней безграничную ненависть и отвращение.
- Вы правы, мадам, не мне взывать к вашей совести, которой вы напрочь лишены.
- Да как ты смеешь! - вскричала Оливия, сделав еще шаг вперёд. - Не уж-то ты станешь защищать Тони от меня?
И на этот раз Алекс не выдержала, почувствовав, как гнев перерастает в настоящую ярость. Она пристально посмотрела на Оливию, когда обманчиво тихим голосом проговорила:
- Хоть Тони вполне способен защитить себя сам, на этот раз именно я не допущу, чтобы вы снова причинили ему боль. Я не позволю вам и на пушечный выстрел приблизиться к нему. Вы давно потеряли право даже находиться с ним в одной комнате. Как можно было предать его, заставить убить отца, а потом позволять стрелять в него, избить до полусмерти и бросить умирать на холодном полу?