“Боже, - взмолилась она небесам, которые обязаны были услышать её. - Умоляю, не позволяй ему умереть!”

Она была готова лежать рядом с ним столько, сколько потребуется, пока он не вернётся к ней. И даже не заметила, как Марк, давно закончив и выпрямившись, изумлённо смотрит на неё.

- Мисс, - наконец позвал ее Марк слегка охриплым голосом, потрясённо глядя на неё. Она прижималась к Тони так тесно, будто боялась, что он сейчас растает. - Я уже закончил, - сказал он, пытаясь привлечь её внимание. Марк так же пытался понять, как за несколько часов Тони стал ей вдруг так важен, что она боялась отпустить его. Она вдруг вздрогнула от его голоса, и когда подняла к нему своё лицо, когда он увидел слёзы в её бездонных голубых глазах, у него перехватило дыхание. - С вами всё в порядке?

И у Марка вдруг отпали все сомнения. Он понял, почему Тони послал за ней. И почему она осталась в доме, куда её привезли насильно, а двери так и не заперли.

Алекс не почувствовала, как одинокая слезинка скатилась по щеке, когда хрипло попросила:

- На плите стоит кастрюля с разогретым молоком… Принесите её, пожалуйста…

Алекс понимала, что поступает глупо, но ничего не могла поделать с собой. Ей следовало подняться и привести себя в порядок, когда Марк вышел, но не могла пошевелиться. Повернув к больному голову, Алекс увидела, как разгладилось его лицо. Напряжение ушло, и снова он выглядел таким красивым, но в то же время таким уязвимым, что сжалось сердце. Она провела рукой по его бледной щеке, чувствуя, как пробивается золотистая щетина, и поклялась, что отныне приложит все свои силы, чтобы спасти его.

Когда Марк вернулся, Алекс стояла возле кровати, перебирая отрезы простыни. Она полностью пришла в себя и снова надела очки, словно отгородившись от всего остального мира. Однако теперь в ней чувствовалась некая перемена. В её движениях появилась уверенность. И что-то ещё.

- Положите кастрюлю на стол, - попросила она, взяв чистое полотенце, и направилась к столу.

- А зачем вам молоко? - спросил Марк больше для того, чтобы развеять напряжение, которое вдруг возникло в комнате.

Однако и ответ интересовал его.

- Нужно сделать компресс, - пояснила Алекс, намочив полотенце и слегка отжав его. Она с облегчением отмечая, что молоко не до конца остыло. Это значило, что она добьётся нужных результатов. Она вернулась к больному и положила полотенце на его чуть опухшее плечо. - Дайте, пожалуйста, бинт. Нужно привязать его плечо и зафиксировать руку. Это успокоит его.

Марк подчинился, наблюдая за её осторожными, почти ласковыми движениями. Она привязала плечо Тони, укрыла его теплым пледом и снова повернулась к Марку, устало проведя рукой по лбу.

- Вы можете кое-что сделать для меня?

Она выглядела сейчас такой ранимой, такой напуганной и такой уставшей, что у Марка сжалось сердце. Он вдруг отчётливо понял, что сделает для неё почти всё, что она захочет. Что бы там потом Тони ни говорил.

- Что тебе нужно, милая?

У Алекс вдруг задрожала нижняя губа. Она быстро отвернулась и стала собирать грязные полотенца и тряпки, стремясь хоть чем-то занять себя, чтобы не заплакать перед ним. Она держалась из последних сил. Её не должны были трогать слова этого гиганта и нежность в его голосе. Её вообще ничего не должно было трогать, но, чёрт побери, её задевало всё!

- Я должна послать записку своим родным и объяснить, куда я пропала так внезапно, чтобы они не волновались за меня. Вы отнесете её?

Марк вдруг нахмурился.

- А вы не напишете о..?

Алекс резко повернулась к нему. Глаза её смотрели на него с таким осуждением, что он вдруг пожалел о том, что задал подобный вопрос.

- Конечно я не напишу о вас и… и о вашем друге.

Её нежелание назвать Тони по имени вновь могло бы вызвать его улыбку, но в её голосе было столько грусти, что Марк ощутил стеснение в груди. Она с мольбой посмотрела на него.

- Так вы отнесёте мою записку?

На этот раз он думал долю секунды..

- Конечно, отнесу.

Собрав полотенца, тряпки, пузырьки и стакан, и водрузив всё это на поднос, Алекс протянула его Марку.

- Будьте добры, отнесите всё на кухню. Я напишу записку, а потом разберусь со всем этим.

Взяв поднос и кастрюлю с молоком, он вышел. Алекс обессилено опустилась на стул и взяла в руки перо. Но что она могла написать? Только то, что отобьёт у родных всякое желание пойти за ней. Алекс не собиралась покидать этот дом. Не собиралась оставлять того, кто нуждался в ней. И, да поможет ей Господь, но она тоже нуждалась в нем!

Когда Марк вернулся, Алекс встала со стула.

- Вот, - проговорила она, протянув ему записку. - Передайте это лично в руки моей старшей сестре, графине Бьюмонт, и дождитесь её ответа. Вы представитесь дядей моей больной подруги и скажете, что в комнату вашей племянницы не пускают никого кроме меня. Никто из моих родных не должен захотеть приехать сюда. Вам все ясно?

Марк пристально смотрел на неё, не веря своим ушам. Мало того, что она осталась по доброй воле, так ещё и собралась солгать всем своим родным, дабы те не приехали сюда и не забирать ее отсюда. Он был настолько потрясён, что не смог сказать ничего, а лишь молча кивнул и вышел из комнаты.

Алекс же повернулась к больному, понимая, что её ждет самая бессонная и, возможно, самая тяжёлая ночь в её жизни.

Глава 5

Дрожащими руками Кейт развернула послание Алекс, не в силах поверить, что сестра до такой степени безрассудна. Подумать только, они тут с ума чуть не сошли, разыскивая её, а она спокойно ушла к какой-то там больной подруге и даже не подумала предупредить их!

Тетя рыдала, виня во всём себя, считая, что всё это потому, что снова завела речь о замужестве. Все знали, как категорична Алекс в этом вопросе, но Кейт это начинало тревожить не на шутку. Сестра была уже достаточно взрослой, чтобы перестать прятаться от мира, от действительности. Кейт намеревалась серьезно поговорить с ней. Больше других Кейт знала, как сильно Алекс нуждалась в любви. В настоящей, пылкой, страстной любви, которая поможет ей, наконец, перебороть свою боль и одиночество. Ей нужен был человек, который заставит ей поверить в то, что любима. Со всеми её растениями и цветами.

И всё же, Кейт не могла перебороть гнев на Алекс за её внезапный поступок. Почему она и словом не обмолвилась о том, что собирается к подруге? И почему родители этой подруги не вызвали доктора? Что Алекс могла сделать лучше опытного врача? В этом было столько странностей, что Кейт не стала больше думать и начала читать записку Алекс.


“Милая Кейт,

Прости, что заставила вас всех волноваться, но Мэри стало хуже. За мной пришёл её дядя и почти умолял помочь бедной девочке…”


Мельком взглянув на здоровенного детину, который приходился дядей этой заболевшей девушки, Кейт с трудом представила себе то, как он хоть о чём-нибудь молит. Опустив голову, она всё же дочитала послание:


“У Мэри лихорадка. Доктор не предложил ничего, кроме кровопускания, а она так слаба, что вряд ли это выдержит. Я останусь с ней, и буду поить её отваром из листьев ежевики, чтобы сбить температуру. Я не знаю, сколько на это уйдет времени, но обязательно буду писать вам, чтобы держать вас в курсе…

Кейт, я прошу вас не приходить сюда. У Мэри необычная сыпь, и я не представляю, что это такое, поэтому прошу вас отложить любые визиты до лучших времён. Я не хочу, чтобы вы заразились. Особенно ты! Да ещё в твоем положении. Ты в первую очередь должна беречь себя. Если станет тошнить по утрам, положи под язык мятную конфету. Это обязательно поможет.

Ещё раз прошу не волноваться за меня и не приходить сюда.

Жду твоего ответа,


Горячо любящая вас,

Алекс”


У Кейт почему-то сжалось сердце. Что-то в этом письме было не так. Она чувствовала это, но не могла определить, что именно.

Кейт была поражена тем, как Алекс удалось догадаться о том, что сама Кейт обнаружила лишь вчера утром. Она всегда была невероятно чуткой и наблюдательной. И так остро чувствовала любую перемену. Кейт вдруг поняла, что сестра хочет сама справиться с этим невероятно ответственным испытанием, и не только потому, что речь шла о её подруге.