- Конечно! - тут же прервала его Алекс, положив руку ему на губы. - Ты мог бы даже не просить об этом.

Тони открыл глаза и внимательно посмотрел на нее.

- Я не знаю, за какие заслуги небеса послали мне тебе, но сожалею лишь об одном: что они не свели нас раньше.

Глаза Алекс снова повлажнели. Она приподнялась и мягко коснулась его губ.

- Помнишь тот день в коттедже, когда ты спросил у меня, дороже ли ты мне нашего фикуса?

Тони изумлённо смотрел на нее, не ожидая подобного вопроса.

- Да, - выдохнул он. - Как я могу забыть об этом? Как я могу забыть наш фикус?

Как он мог забыть такой важный, такой судьбоносный день, когда понял, что она боится уйти от него?

- Уже тогда я готова была забыть все выращенные мной растения и цветы, потому что в моей жизни появилось нечто бесконечно дорогое. Ты дороже мне всех стеблей, всех листьев, лепестков и корней, которые я вырастила. Но единственный цветок, которым я больше всего дорожу, рос во мне. Он очень осторожно пробивался сквозь густой покров земли. Хрупкий стебелёк поднимался, даже когда был обделён влагой и заботой. Даже когда неизвестный мир пугал его. И вот однажды он поднял голову и раскрылся в полную силу своего цветения. Он был так прекрасен, что ни один сорняк не осмелился и близко подойти к нему. Никакая сила ветра не смогла бы сломить хрупкий стебелёк. Ни единый лучик солнца не смог бы обжечь его лепестки, потому что внутри цветка таилась несгибаемая, непреодолимая сила, способная выдержать всё. Знаешь, что это за цветок?

Тони почему-то вспомнил маленький спатифиллум, который она пыталась уберечь, спрятавшись под кроватью родителей. Именно тот спатифиллум был для нее самым значимым цветком, но сейчас он понимал, что она говорит совершенно о другом.

- Что это за цветок, любовь моя? - молвил он, глядя ей в глаза.

И снова она поразила его в самое сердце, когда медленно улыбнулась ему той своей манящей улыбкой, которая прогоняла мрак и наполняла его неиссякаемой силой.

- Любовь, Энтони, - прошептала она, сжав его лицо своими ладонями. - Я вырастила свою любовь специально для тебя и теперь она, как и я, принадлежим тебе.

В этом была вся Алекс, подумал Тони, не в силах сдержаться от того, чтобы снова не поцеловать ее, снова не раствориться в ней и не ощутить ее любовь, которая спасла их обоих. Он крепко обнял ее и завладел ее губами бесконечно долгим, пьянящим поцелуем, чувствуя безграничное счастье от того, что она на самом деле принадлежит ему. Как и ее любовь, без которой он теперь не смог бы жить.

- Я ведь обещал, что позабочусь о каждом твоем цветке, - пробормотал он, осыпая поцелуями ее лицо, спустился вниз и накрыл губами тоненькую жилку у нее на шее. Желание снова вспыхнуло в нем с такой непреодолимой силой, что он позабыл обо всем на свете.

- Сколько комнат в твоём доме? - неожиданно послышался ее тихий шёпот.

Тони поднял голову и озадаченно посмотрел на нее.

- Что?

- Сколько комнат в твоё доме?

Он долго смотрел на нее, прежде чем ответить.

- Зачем тебе это?

К его величайшему изумлению она вдруг покраснела и спрятала лицо у него на плече.

- Я думаю, что нам нужно проделать всё то, что ты сделал сейчас, в каждой комнате, с которой у тебя могут быть связаны плохие воспоминания.

Тони думал, что невозможно любить еще больше, но именно сейчас, его любовь к ней росла с невероятной силой, и он хотел затопить ее этим удивительным чувством, которым она так щедро делилась с ним. Он взял ее лицо в свои ладони и повернул ее к себе, а потому удивил их обоих, когда мягко улыбнулся ей.

- Знаешь, - прошептал он, коснувшись губами ее губ, чувствуя жгучее, нарастающее желание, - даже через сорок, пятьдесят лет я буду смотреть на тебя и думать, как же мне повезло, потому что я полюбил самую очаровательную и самую страстную девушку на свете, которая умеет так мило краснеть!

***

На следующее утро Алекс с братом и Тони с сестрой сидели в столовой и мирно завтракали, когда вошёл дворецкий и направился к Эмме, которая удивлённо посмотрела на Стивенсона и взяла протянутое ей письмо. Тони повернулся к сестре.

- От кого послание, дорогая? - спросил он мягко.

Алекс не могла нарадоваться, глядя на Тони, который так разительно изменился. Вчерашний день всё же сыграл свою сакральную роль и, кажется, он навсегда избавился от прошлой боли и перестал вздрагивать, проходя по дому. В нём появилась особая уверенность в себе, которой не было раньше, и спокойствие, с которой он теперь встречал новый день и решал важные вопросы. Он окончательно вернулся к жизни, с безумной радостью думала Алекс, не переставая гордиться им.

Отложив салфетку, Эмма принялась разворачивать письмо.

- Это от… Эмили, - удивленно пробормотала она, принявшись читать послание.

- Эмили? - изумлённо прошептал Габби, почувствовав как заколотилось у него сердце.

- Да, - кивнула Эмма рассеянно, - это моя лучшая подруга, дочь нашего соседа лорда Суинтона… - Она углубилась в чтение, но по мере того, как она читала, лицо ее бледнело, а потом она глухо вскрикнула. И разрыдалась! - О Боже!

Не выдержав напряжения Габби вскочил на ноги, с трудом сдерживая желание выхватить послание и посмотреть, что там написано. Господи, с Эмили что-то произошло? Сегодня утром он снова ходил к тому клёну. И ждал ее там целых два часа, но она так и не пришла. Когда стало ясно, что она действительно не придет, Габби встал и побрёл домой, испытывая самое горькое разочарование в своей жизни. Ему было ужасно обидно, что она забыла его, забыла данное обещание и так и не решилась хоть бы раз еще встретиться с ним. Он хотел знать, как у нее дела, как она провела день вместе с семьей, которая так больно ранила ее своими несправедливыми замечаниями.

Не в силах больше ждать, он посмотрел на Эмму и хрипло спросил:

- Что произошло?

- Она пишет, - всхлипывала сестра Тони, прижав руку к груди. - Вчера друг ее брата… он обесчестил ее! А ее родителям, вместо того, чтобы защитить ее, заявили, что она сама соблазнила его! Ее родители поверили не совей дочери, а этому… этому!.. - Эмма закрыла рот руками и в ужасе разрыдалась. - Они поверили этому негодяю и с позором выгнали Эмили из дома, отправив её к какой-то дальней тётке. - Она в панике покачала головой. - Я даже не могу обнять ее и утешить, потому что она уже уехала! Бедная Эмили, как такое могло с ней произойти? Как они могли подумать, что она способна на такое?..

Габби показалось, что он задыхается. Пытаясь дышать ровнее, он медленно отошел к окну и закрыл глаза. Боже правый, он даже не думал, что могло произойти такое!

“Вчера друг ее брата”… Как это могло произойти? Как кто-то мог прикоснуться к ней и причинить ей такое зло! Габби вдруг ощутил такой гнев, что мог свернуть шею негодяю, если бы тот оказался рядом с ним. Но еще больше гнева он испытал к ее бессердечным родителям, которые вместо того, чтобы поддержать ее, выгнали девушку из дома! Нежная, ранимая и милая Эмили! Почему он не проводил ее? Почему не убедился, что она в целости добралась до дома! Габби вдруг ощутил невыносимую боль в груди от сознания того, что над ней было совершенно самое ужасное насилие, а он не сумел помочь ей! Чёрт побери, он было обязан проводить ее! Он не должен был опускать ее одну в лес! Неожиданно у него стала кружиться голова и опасно застучало в висках. И Габби понял, что не может больше находиться здесь.

В это время, быстро встав, Алекс подошла к рыдающей Эмме и крепко обняла ее за дрожащие плечи.

- Какие же у нее жестокие родители! - шептала плачущая Эмма, спрятав своё лицо на груди Алекс. - Они никогда по-настоящему не любили ее. И ее брат!.. У него всегда были гадкие друзья. Мне страшно подумать, что этот негодяй мог сделать с ней! Ей ведь всего шестнадцать лет! Она ведь беззащитная, ранимая… Боже, я хочу к ней! Я хочу видеть Эмили!

- Думаю, когда она доберется до места, она обязательно напишет тебе, и ты сможешь навестить ее, - осторожно проговорила Алекс, поглаживая Эмму по голове.

- Она никогда не напишет мне, - сокрушённо выдохнула Эмма, сильнее обняв Алекс. - Эмили всегда держит свои переживания в себе.

А вот ему она поведала о своих переживаниях, подумал Габби, почувствовав ком в горле.