- Чудесно!
- Мне всегда нравился этот дом. Он - величественен, но ненавязчиво, в нем много украшений, но нет ни одного, которое было бы использовано ради глупого самовыражения современных архитекторов. Хочешь войти?
- Конечно.
Слейд помог ей спуститься. Регина обратила внимание, что его рука задержалась на ее талии чуть дольше положенного, однако она ничего не сказала, будучи не слишком расстроена этим обстоятельством. Все-таки он ее муж, хотя они и мало знают друг о друге. Этот дом - их дом. Он вел себя, как муж, когда снял пелеринку с ее плеч.
- Тебе это не понадобится.
Солнце рассеяло туман, он оставил свой пиджак в коляске, положив туда же ее накидку.
Они поднялись по ступенькам. Регина ежесекундно ощущала его присутствие. Она чуть дрожала, пока он вставлял ключ в замок. Слейд взглянул на нее и широко распахнул дверь. О чем он думает?
Регина ахнула, когда они вошли в холл. Неожиданное ощущение простора охватило ее. Холл, высота которого была в три этажа, производил неизгладимое впечатление. Мебели не было, и он был буквально наполнен пространством. Мраморный розоватый пол отражал солнечный свет. Окна, прорезанные в стенах кремового цвета, пропускали сияющие лучи. Дом казался залитым безмятежной радостью.
Слейд внимательно посмотрел на Регину, его глаза блестели.
- Прекрасно, - сказала она.
Он сделал как бы приглашающий жест, и они прошли через весь холл. Только сейчас Регине пришло в голову, что они - одни в этом огромном пустом доме. Шаги отдавались гулким эхом, даже голоса, казалось, аукались в этом сияющем пространстве. Регина помедлила на пороге большого зала с выпуклым потолком. У одной из стен зала кто-то оставил два позолоченных, витиевато украшенных стула. Противоположная стена была зеркальной. Забавный контраст, подумалось Регине. Высокие двойные двери во французском стиле вели в цветущий сад.
Слейд стоял позади нее, не произнося ни слова. Взволнованная, Регина прошла по комнате, оставив Слейда стоять на пороге. Выглянув в окно, выходящее на зеленый газон, она почувствовала его взгляд, буравящий ее спину. Слегка повернув голову, Регина увидела его отражение в зеркале. На неконтролируемом в этот момент лице ясно читалось желание. Волоски на ее затылке затрепетали. Но она не пошевелилась. В зеркале она увидела, как он пересек комнату - шаги глухо отдавались от стен. Регина вся напряглась. Грудь, казалось, разорвет тонкое кружево белья. Его желание показать ей дом явно имеет подоплеку, и даже если изначально никакой иной цели не было, то сейчас она появилась. Прошло всего несколько дней после их свадьбы, но этот промежуток казался долгими годами, полными смятения. Она скрестила руки, не оборачиваясь к нему. В зеркале она хорошо видела его фигуру. Он остановился за ее спиной:
- Итак?
- Мне нравится, - она с трудом выдавила это из себя. Но каждый произнесенный звук и тембр ее голоса отозвались многократным эхом.
- Мне тоже, - и эхо вновь раздалось. Его руки коснулись ее плеч.
- Слейд… - его прикосновение было почти неощутимым, но она вся задрожала. Его губы коснулись ее затылка. СЛЕЙД! Ей показалось, что она еще раз произнесла вслух его имя, когда его губы начали скользить по ее шее. Но это - всего лишь проделки эха, придававшего ее голосу певучую соблазнительность.
- Мне нравится это, - его руки скользнули по ее телу.
«Мне нравится это» мне нравится это», - раздалось певучее эхо.
Регина замерла, очарованная отрешенными голосами, чувствуя тяжесть его возбужденного тела, прижимающегося к ней. Слейд продолжал дотрагиваться губами до ее шеи. Даже если бы она хотела сейчас отстраниться, то не смогла бы, настолько сильным было его объятие. Она тяжело вдохнула воздух. И этот странный звук тоже прорезал тишину. Его ладони скользнули по ее животу, остановились у основания бедер.
- Слейд, - слабо запротестовала она. - Кто-нибудь может войти.
«Слейд… Кто-нибудь может войти…» Его рука начала поднимать складки ее летнего платья.
- Я закрыл дверь.
«Я закрыл дверь», - отозвалась комната.
Вся дрожа, она закрыла глаза. Он продумал все это заранее! Но движения его большой ладони заставили забыть обо всем. Он вытянул пальцы, и они задвигались все с большей силой. Ее платье, белье из тончайшего шелка, и чувство, пронзившее ее, казались невыносимыми. Регина вскрикнула. Следом вскрикнула комната.
Пробираясь сквозь слои шелка, он пошел глубже - опытный, неотвратимый. Регину начало трясти, при каждом его движении она вздрагивала от сладострастия.
Ее стоны многократно отразились от стен. В тот момент, когда она вдруг услышала себя, Регина пришла в ужас. Она попыталась отстраниться, но Слейд не собирался ее отпускать. Вместо этого он стал подталкивать ее вперед, продолжая крепко прижимать к себе.
- Не говори «нет», дорогая, - он тяжело дышал прямо ей в ухо, наваливаясь сзади. Его член был настолько возбужден, что пронзил ее, как стальная стрела.
- Регина, не говори «нет», не сейчас!… «Регина, не говори «нет», не сейчас!…» Ее крик, мольба отражались от стен, и глухой звук чувственного наслаждения переплетался с волнами сладостных стонов. Он увлекал ее к одному из витиеватых позолоченных стульев, и во время продвижения он продолжал поднимать ее юбки, рука скользила уже по обнаженной ягодице, снимая тонкое белье, панталоны. Ноги Регины двигались под его напором, с ужасом она заметила, что переступила через свои изящные панталоны.
Он не оставлял ей выбора. Его другая рука быстро вела ее до тех пор, пока Регина, едва живая, готовая задохнуться, не обнаружила, что упирается ладонями в твердое деревянное сидение стула. Слейд страстно поцеловал ее в шею, тоже опираясь о стул. Где-то рядом с ягодицей она ощутила его возбужденный орган. Регина застонала, выгибаясь, как струна, позволив его руке скользнуть по ягодицам ниже, ниже. Она истошно вскрикнула, когда его ладонь оказалась между ног. На этот раз он с силой вонзил в нее два пальца.
Она вздрогнула. Ее стоны перешли в полурыдание. А стены продолжали отражать эти звуки. Регина была шокирована той какофонией, которую она производит, но тело впитывало в себя радость и боль, не в силах остановиться. Она вся пульсировала, словно насаженная на его ладонь. Еще немного - и она сама попросит его позволить еще раз ощутить его тепло и тяжесть внутри себя. Он вновь вонзил пальцы, и она вновь застонала от заставляющего отрешиться от каких бы то ни было мыслей наслаждения.
Ее крик, казалось, заполнял весь дом. - Да, - выкрикнул как одержимый Слейд. - Да!
И его слова отразились от стен, слившись с угасающим эхом ее стонов. Его плоть вонзилась в нее еще глубже, чем в первый раз.
Регина кричала, как в бреду. Казалось, вся комната начала вибрировать, когда Слейд пришел в неистовство. Регина словно со стороны услышала, как сама поощряет его - причем трижды, и ее мольба превращается в бесконечный хор смятенных звуков - как будто пустой зал наделен голосом и стремится заглушить ее слова.
Слейд не отпускал ее, оставаясь в ее лоне. Регина вновь затрепетала в конвульсиях, со счастливым рыданием произнося его имя.
Мужской крик влился в этот хор.
Комната словно кружилась.
Слейд… Слейд… Слейд!
Она готова была упасть, но его сильные руки удерживали ее. Дикое эхо продолжало отдаваться от стен. Регина заметила, что ее голос становится глуше и глуше, а затем исчез. Она инстинктивно прислушивалась - не в силах рассуждать и вся дрожа от экстаза.
Вспомнив о зеркале, она отважилась искоса заглянуть в него. Ее вид был столь же дик и безумен, как и ее крик. Волосы рассыпались, заколки упали на пол. Рука Слейда, обнимавшая ее грудь, придавала ей чувственный вид. Юбки были подняты вверх, удивительно белые ягодицы прижаты к паху Слейда. На нем была только рубашка, должно быть, в самый ответственный момент он успел сбросить брюки.
Она закрыла глаза. Ей было жарко. Не стоило смотреть в зеркало. Боже мой, эти крики! Она их никогда не забудет. Даже воспоминание о том, что она увидела в зеркале, заставило ее задрожать вновь.
- Было так же хорошо, как и в прошлый раз, - раздался голос Слейда. Он поцеловал ее в шею.
- Ужасно, - прошептала Регина, - это было ужасно.
Он замолчал, когда эти слова повторило эхо. Дом продолжал свою игру.
Его руки напряглись.
- Ты хотела этого так же, как и я. Не отрицай.
«Не отрицай… Не отрицай…»
Его низкий глухой голос был настолько чувственным, что взбудоражил все ее существо. Она ничего не ответила. Отрицать это было бессмысленно.