Бренда Джойс - Тайны

- Уверяю, что я ее не совершила.

- В отличие от твоей матери, я совсем не уверен, что ты действительно любишь этого человека. Ты уже не раз бывала увлечена с тех пор, как выросла из коротких юбок. Я не уверен, что ты настолько любишь этого человека, что готова отказаться от всего, к чему привыкла.

Регина заколебалась. У нее появился шанс, который не стоило упускать.

- Отец, мне не придется отказываться от всего, к чему я привыкла. Если я получу приданое. - Николае молчал. - Отец, нам очень нужны эти деньги, правда!

- Это очевидно!

- Неужели я должна просить? Что я должна сделать, чтобы убедить тебя: нам нужно мое приданое?

Николае испытующе посмотрел на нее. Раздался какой-то шум, на который все обернулись. Регина с удивлением увидела на пороге Слейда, бросилась к нему. Что он слышал из ее беседы с отцом?

- Дорогой! - воскликнула она, взяв его за руку. - Я так рада, что ты все-таки сумел вернуться раньше!

Он смотрел ей прямо в глаза. Регина замерла. В глазах Слейда не было тепла. Казалось, он с трудом сдерживает гнев.

- Проходи, - сказала она, отступая. В любом случае они должны единым фронтом предстать перед ее родителями. - Я знаю, что ты и отец уже встречались. Однако думаю, есть смысл представить вас друг другу. К тому же ты не знаком с моей матерью.

Слейд ничего не сказал, позволив ей провести его в комнату. Регина представила Джейн, то и дело бросая встревоженные взгляды на Слейда. Но его лицо было непроницаемым.

- Отец! - сказала она с напряжением в голосе. - Может быть, ты и Слейд обменяетесь джентльменским рукопожатием?

Челюсть Николаев напряглась, но он протянул руку.

- Здравствуйте, Деланза.

Слейд неохотно пожал протянутую ладонь.

- Здравствуйте, Шелтон. Добро пожаловать в наш скромный дом.

- Ты сердишься на меня?

Теперь, когда ее родители ушли, Слейд, в рубашке с закатанными рукавами, облокотился о дверь гостиной, скрестив руки.

- Почему ты так считаешь? - холодно спросил он.

Она затаила дыхание. Он был зол весь вечер. Он рассматривал ее так, как мог бы рассматривать под микроскопом какое-нибудь насекомое, весь вечер он рассматривал ее и ее родителей. Отвечал только тогда, когда к нему обращались. Регина делала все возможное, чтобы беседа не увяла. Джейн старалась помочь ей. Николае говорил крайне мало, причем только то, что могло задеть Слейда. Вечер оказался полной катастрофой, а Слейд выглядел просто неотесанным деревенщиной.

Она знала, что Слейд будет сердиться, однако не думала, что до такой степени. Его слова были холодны, как лед. Если бы он не был ее мужем, если бы они не были молодоженами, она бы подумала, что он не только враждебен, а просто полон ненависти к ее родителям.

Регина сняла туфли, взяла их в одну руку. Они только что проводили гостей. Она помедлила, опасаясь приблизиться к мужу, но, чтобы выйти из комнаты, она должна была пройти мимо.

- Извини, - искренне сказала она.

- За что ты извиняешься?

Его враждебный тон заставил ее съежиться.

- Извини за то, что я пригласила родителей на ужин. Я не думала, что все будет так ужасно.

- Конечно, ты не знала. За время твоей «блистательной» графской жизни, возможно, тебе пришлось провести первый такой «ужасный» вечер.

Она выронила туфли.

- Ты подслушивал?

- В своем собственном доме не подслушивают.

Слейд направился к бару, налил себе бордо. Регина уже перестала считать количество бокалов, которые он выпил за эти часы. Она никогда еще не видела, чтобы он пил так много. Но пьяным он не выглядел.

- Если ты хочешь поговорить о чем-либо, что меня не касается, не стоит произносить это вслух в моем доме, - резко добавил он.

Регина пыталась определить: неужели он все-таки пьян? Некоторые мужчины напиваются до безумия. Раньше она не боялась этого, но теперь инстинкт подсказывал: лучше быть настороже.

- Слейд, извини за все, пожалуйста, - она приблизилась к нему, коснулась руки, - пойдем в спальню.

Он отбросил ее руку.

- Не трогай меня. Регина сделала шаг назад.

- Мне кажется, ты выпил достаточно.

- Я - не пьян! Еще нет. Но поверь, до того, как кончится эта ночь, я буду пьян до чертиков.

- Что я сделала? - прошептала Регина.

- Bce - он отбросил бокал. - Уходи! И не жди меня. Мне не до секса сегодня.

Регина зарыдала. Его жестокие слова - последний, решающий удар. Преднамеренно жестокий. Трудно было себе представить, что он может говорить подобное, так грубо отказываться от их радостной близости.

- Зачем? Зачем ты хочешь обидеть меня? Он молча смотрел на нее. Она чувствовала, что теряет контроль над собой. Она выкрикивала слова, слезы катились по щекам:

- Ты хочешь, чтобы я возненавидела тебя? У тебя ничего не получится. Ты умеешь быть подлым, но это ничего не меняет. Я твоя жена - и в горе, и в радости.

Если его и удивили ее слова, то он ничем этого не выдал.

- Так жена или страдалица? - глухо спросил он.

Она в растерянности покачала головой.

- Я не хочу страдалицу в жены.

- Это не так! Не так!

Он повернулся к ней спиной.

- Убирайся отсюда, Регина. Сейчас же! Пока я не сказал чего-нибудь еще.

Она не шелохнулась. Ее сердце трепетало от страха, но она боялась не за себя. Она боялась за их брак. Они дошли до точки, и, даже если она не может объяснить, почему это произошло, она знала, что они должны немедленно поговорить начистоту.

- Пожалуйста, скажи мне, что я сделала? Пожалуйста, Слейд!

Он резко развернулся к ней.

- Черт тебя побери! Если ты не уйдешь, уйду я!

У нее перехватило дыхание, когда он бросился из комнаты.

- Нет! - кричала она, пытаясь догнать его.

Слейд распахнул входную дверь.

- Подожди, Слейд! Нам нужно поговорить! Мы должны!

Она знала, знала, что не должна отпускать его за порог и… из своей жизни.

Но Слейд не обратил внимания на ее слова. Туман моментально поглотил его.

Она одевалась с большой тщательностью.

Подняв ярко-розовые юбки, она медленно натягивала на свои длинные ноги тончайшие белые шелковые чулки с золотистой ниткой. Затем закрепила их подвязкой, расшитой розовыми бутонами и отделанной белыми кружевами. Затем, тяжело вздохнув, она опустила юбки. Ладони коснулись бедер, расправляя складки. Ее кожа взволнованно вздымалась.

Элизабет Синклер повернулась к зеркалу.

Она улыбалась. Возможность соблазнять всегда горячила ее кровь. Сегодня это одна лишь возможность, но даже это волнует.

Она была поразительно красива и знала об этом. Она удовлетворенно улыбалась самой себе. Слейд Деланза не сможет остаться безразличным. Еще ни один мужчина не оставался безразличным к ней.

Укрепив на голове розово-красную фетровую шляпку, подобрав в тон перчатки, она покинула номер отеля. Дворецкий уже заказал для нее экипаж. Элизабет приказала шоферу доставить ее в Фельдкрест Билдинг. На углу Ван Несе и Эдди-авеню.

Откинувшись на потертом кожаном сиденье, она провела руками по животу. Плохо, очень плохо, что дело дошло до этого. Если бы она не забеременела, ей не пришлось бы выходить замуж. Она вздохнула, не в силах сожалеть о событиях прошлого года. Точнее - прошлых лет.

Когда ей было тринадцать, отец отправил ее УЧИТЬСЯ в Лондон. Элизабет улыбнулась, вспоминая, как ее застали в конюшне с обнаженным грумом, молодым ирландцем. То, чем они занимались, не было как-либо связано с лошадьми, но при желании можно было сравнить с верховой ездой.

Кевин не был ее первым любовником. Однако не был и последним. Тем не менее он был одним из самых приятных ее воспоминаний. Ведь именно из-за него ее отослали в Лондон. Элизабет к тому времени уже успела возненавидеть жизнь в захолустном Сан-Луи-Обиспо.

Элитарная частная школа для юных леди была не совсем тем, что было нужно Элизабет. Она научилась покидать ее ночью, не будучи замеченной. Она всегда выглядела старше своих лет, вела себя соответственно и очень быстро стала популярна в ночных кругах Лондона.

Днем же ей удавалось выдавать себя за честную, благородную юную леди. Когда она вернулась домой, то ничем не выдала то, что учеба крайне мало изменила ее натуру. Она согласилась на помолвку с Джеймсом, потому что не имела особого выбора. Впервые встретившись с Джеймсом Деланза, она решила, что он довольно мил, однако скучноват. Впрочем, молодой человек показался ей вполне красивым и привлекательным, так что первые годы брака, по мнению Элизабет, могли бы быть весьма приятными.