Алекса Смарт - Тайные страсти

Когда ее глаза, наконец, привыкли к темноте, она увидела, что купол имеет восьмигранную форму. В каждой из восьми секций с окнами были установлены диванчики с подушками, правда, кроме одной, где находилась дверь, которая вела на крышу с балюстрадой. Переходя от окна к окну, здесь можно было наслаждаться видом поместья.

— Впечатляюще, не так ли? — заметил Невилл, словно хозяин, развлекающий гостя. — Можете пока оглядеться и порадоваться, моя дорогая. Все-таки это и ваш дом… хоть и ненадолго.

Марселла послушно опустилась на диванчик у окна и прижалась лицом к холодному стеклу. Несомненно, вид был впечатляющим, но едва ли мог вызвать у нее радостное настроение.

Внизу смутно белел посыпанный гравием широкий круг подъездной аллеи. Что касается аккуратно подстриженных симметричных кустов, клумб и деревьев, то они сливались в причудливые скопления теней. Черные тучи в вышине все плотнее закрывали небо, а вдали, предвещая приближение грозы, сверкали зигзагообразные молнии.

Марселла плотнее запахнула плащ, дрожа не от ночной прохлады, а от плохо скрываемого страха. Она не понимала, зачем ждать здесь, в сомнительном комфорте купола, если… если только в планы Невилла не входило заманить Гарета на крышу.

В воображении Марселлы тут же возник рой смутных образов: Невилл бросает ее с балюстрады, и она бесформенной грудой падает на гранитные ступени крыльца… Невилл, угрожая пистолетом, заставляет Гарета прыгнуть вниз, где того ждет верная смерть… Невилл стреляет в Гарета, когда он появляется на площадке купола, и его тело исчезает в головокружительном проеме винтовой лестницы…

Небо озарила еще одна вспышка молнии, на этот раз сопровождаемая ворчанием грома. Поежившись, Марселла решительно уставилась в темноту, мысленно цепляясь за ниточку надежды, которая — как известно — всегда может появиться. Очевидно, карета Гарета уже попала в грозу, и он задержится еще дольше. Таким образом, у нее еще есть время поразмыслить о том, как лишить Невилла пистолета. Может быть, Невилл сам предоставит ей возможность выбить его из рамок намеченного плана?..

Однако быстрый взгляд на злодея показал Марселле тщетность подобной надежды. Бледное лицо Невилла выражало какую-то лихорадочную решимость, его сверкавшие безумным блеском глаза беспокойно обшаривали все уголки купола.

«Вряд ли этот человек намерен покончить дело миром», — мрачно подумала Марселла, снова повернувшись к окну, в котором неясно отражалось ее лицо с тревожно застывшими, как и у Невилла, чертами. Если бы у Марселлы не закружилась голова, — как это всегда случалось у нее на высоте, — она бы сейчас металась по куполу как зверь в клетке.

Трудно сказать, как долго Марселла всматривалась в темноту: несколько минут, а может быть, час. На горизонте молнии и гром продолжали свой сумбурный зловещий танец, приближаясь все ближе к имению. Поднялся ветер; он порывами налетал на купол, скребясь в окна как нашаливший ребенок, который просит его впустить.

И не было никаких признаков появления Гарета…

Усталая Марселла уже начала думать, что какой-то мстительный бог заставляет их ждать целую вечность, когда заметила два направлявшихся к дому огонька. Она заморгала, опасаясь, будто это ей только чудится. Однако огоньки приближались, и скоро стало видно, что это фонари кареты.

— Наконец-то, — удовлетворенно прошептал Невилл.

Неожиданный звук его голоса заставил Марселлу содрогнуться. Она вдруг подумала о связанной и оставленной в темной библиотеке Джессике. Да, еще неизвестно, что лучше: ждать в безмолвной неизвестности или видеть собственными глазами, как разворачиваются ужасные события.

Марселла непроизвольно поднялась с дивана, упираясь руками в окно. Если бы только она могла предупредить Гарета…

— Пора поприветствовать мужа, моя дорогая, — заявил Невилл, одной рукой грубо хватая ее за локоть, а другой придерживая пистолет. — Ну, пошли. Уверен, ночной воздух покажется вам весьма бодрящим, — продолжал он, подталкивая Марселлу к ведущей на крышу двери.

Затаив дыхание, Марселла осторожно нажала на ручку. В то же мгновение ветер вырвал дверь у нее из рук и с громким стуком откинул к стене. Почти одновременно с этим небо прорезала огненная молния. Вспышка ярко осветила крышу с четырьмя трубами и балюстрадой по краям.

Господи, неужели ей, наконец-то, выпала удача?!

Марселла мгновенно вырвалась из рук Невилла и пустилась бежать по крыше. Если она успеет добраться до одной из труб, то таким образом сумеет выиграть время, возможно, обгонит этого сумасшедшего, снова бросится в купол, закроет дверь и будет удерживать ее как можно дольше…

Однако вспышка молнии уже погасла, и впереди оказалась пугающе огромная поверхность крыши. Марселла остановилась, чувствуя, как у нее подгибаются ноги, словно у пассажира корабля, так что ей на мгновение даже показалось, что она вот-вот споткнется о гребень крыши.

«Беги», — приказал внутренний голос, но она продолжала стоять, парализованная внезапно нахлынувшим страхом.

В это время Невилл снова схватил ее за руку. Его злобное шипение показалось Марселле неестественно громким.

— Даже не думай вырваться от меня. Я слишком долго ждал своего часа, чтобы позволить какой-то дряни нарушить мои планы. Пойдем.

Осторожно передвигаясь на трясущихся ногах, Марселла безропотно позволила подвести себя к краю крыши, судорожно цепляясь за рукав своего мучителя в страхе потерять равновесие. Стараясь побороть ужас, она начала рисовать в воображении беззаботные картины былых солнечных дней, нарядно одетых джентльменов и леди в ярких платьях, которые спокойно прогуливаются вокруг купола, наслаждаясь красивым видом… Действительно, разве гуляли бы здесь в течение веков люди, если бы существовала какая-то опасность?

Они прошли не больше десятка шагов, как вдруг Невилл дернул ее за руку, приказав стоять. Марселла невольно посмотрела вниз и едва не застонала от ужаса.

Она находилась возле белой балюстрады — деревянного ограждения из выточенных в форме ваз столбиков, скрепленных между собой лишь тонкими поручнями. Дальше уступами уходила вниз крыша из просмоленной черепицы, по самому краю которой шел низкий бордюр, имевший над парадным входом форму трезубца. От ухоженных газонов и дорожек Марселлу отделяли четыре этажа. Земля, казалось, манила ее к себе, насмешливо и коварно.

Однако теперь Марселле приходилось бороться не только с боязнью высоты, но и с ветром, который налетал подобно разъяренному зверю, вытаскивая шпильки из густых волос цвета меда, и хлестал полами плаща по икрам ее ног. Прохладный ночной воздух пронизывал Марселлу холодом и сыростью, от которых не защищал ни тонкий плащ, ни муслиновое платье.

За спиной Марселлы маячил, словно призрак, Невилл, а леденящая ласка ствола пистолета мрачно напоминала ей о неизбежном конце.

Проглотив слюну с горьким привкусом страха, Марселла наблюдала, как к дому приближается карета. Два ее фонаря мигали среди деревьев, закрывавших сверху своими ветвями подъездную аллею.

Через минуту карета свернула на посыпанную гравием дорожку. Из-за свиста ветра и хриплого дыхания Невилла теперь отчетливо доносился слабый цокот копыт и стук колес.

— Ближе, ближе, — шептал Невилл с торжеством в голосе.

Марселла почувствовала, что он дрожит — то ли от холода, то ли от леденящего кровь предвкушения злодейства. По ее телу тоже пробегала дрожь, в то время как в мозгу звучала скорбная молитва: «Господи, дай мне силы спасти его, дай мне спасти его…»

Вскоре карета остановилась, разбросав гравий прямо перед гранитными ступенями, и из нее появилась чья-то темная фигура. Этого человека, без шляпы, в длинном плаще, Марселла узнала еще до того, как в свете каретного фонаря блеснули его золотистые волосы.

Словно специально ветер в этот момент стих, и голос Невилла громко и отчетливо прозвучал сверху:

— Здесь у меня твоя жена, милорд Вольф. Если хочешь получить ее, поднимись к нам.

Гарет быстро вскинул глаза. Его яростное Ругательство заглушило насмешливые слова Невилла. Дядя торжествующе улыбнулся в ответ и, склонившись к краю крыши, поднял пистолет так, чтобы Гарет мог видеть оружие.

— И отпусти кучера, — добавил он, — ни к чему впутывать слуг в семейное дело.

— Хорошо, я сейчас поднимусь, — таким же протяжно-равнодушным тоном ответил Гарет. — Вот только отпущу кучера.