Тесс взялась за ручку двери.
– Тесс, подожди! – крикнула Делл. – Я рада, что приезжает Дженни.
– Дженни? – переспросил Джо. – Дочь Чарли приезжает опять?
Делл посмотрела сначала на Джо, потом на Тесс, потом снова на Джо.
– Она приезжает на лето, Джо. Как обычно.
Джо снял шляпу и вытер потный лоб.
– Предупредите ее, чтобы была осторожней, – сказал он, нахмурившись. – Я слышал, что вернулся Вилли Бенсон.
У Тесс от страха сжало горло, зашумело в ушах.
– Ходят слухи, что у родственников больше нет денег, чтобы продолжать держать его в частной клинике, – объяснил Джо. – Его уже видели в больнице штата. Он говорит, что лечится там.
– Очень печально, – покачала головой Делл.
Но Тесс не хотела больше слышать ни о печали, ни о Вилли Бенсоне. Она подобрала широкую юбку, торопливо попрощалась и помчалась вверх по лестнице, словно она, а не Дженни, должна была успеть на автобус.
Тесс стояла у дороги и ждала, когда на шоссе номер пять появится большой, сияющий новой краской автобус. Она старалась не вспоминать о Вилли Бенсоне, комичном маленьком человечке, которого в конце семидесятых выпустили из нортгемптонской больницы и поместили в частную клинику, где и держали до тех пор, пока у его семьи не кончились деньги. А именно, до настоящего дня. Тесс уже давно позабыла о своей вине перед Вилли. Лучше всего, уговаривала она себя, не преувеличивать значение новости. Вряд ли Вилли Бенсон знает, что Дженни – это дочь Чарли. И к тому же Вилли сумасшедший и, наверное, уже не помнит, что когда-то был влюблен в Чарли.
«Все кончено и позабыто, – думала Тесс. – К чему ворошить прошлое. Сколько событий уже кануло в Лету».
Она перенесла свое внимание на небольшую группу ожидающих автобус людей. Как много времени потратила она на встречи и проводы. С самого детства люди приходили и уходили из ее жизни. И никто не оставался в ней надолго. Всего один раз люди встречали ее, а не она их. Это случилось, когда она вернулась в колледж после смерти родителей. Чарли и Марина стояли на этом самом месте, ожидая автобус, который привез Тесс с похорон обратно в Нортгемптон, где она потом обосновалась навсегда. Чарли и Марина, красивые девушки с массой поклонников и живыми родителями. Родительская любовь будет согревать их, даже если у них не останется ни поклонников, ни друзей. Тесс изо всех сил старалась спрятать от подруг свою боль, жалость только усугубила бы ее страдания. И все же Чарли и Марина ждали ее и беспокоились о ней.
И вот теперь Тесс ждала Дженни и беспокоилась о ней.
Она окинула взглядом улицу, модные рестораны, специализирующиеся на завтраках и обедах для туристов, в витринах которых были выставлены аппетитный хлеб разных сортов и гигантского размера булочки, а над входом висели цветные флаги и надпись «Открыто». Здесь же расположились маленькие кафе, где подавали кофе со сливками. Эти заведения появлялись на Мейн-стрит одно за другим, словно одуванчики весной, так же как и магазинчики, торговавшие изделиями из кожи, фирменным мороженым и «натуральными» продуктами. Всего за несколько последних лет Нортгемптон превратился из культурного центра в город туристов, покупающих глиняные вазочки, душистые соли для ванны и местные сувениры, в том числе произведенные Тесс изделия из стекла. По вечерам приезжие откровенно глазели на держащихся за руки мужчин и на женщин, которые, случалось, мало походили на представительниц слабого пола.
Но Тесс знала, что студентки Смитовского колледжа совсем не изменились. Они по-прежнему ходили по городу по двое, по трое или вчетвером, одетые в майки и туфли без задников, с распущенными длинными блестящими волосами и с таким напряженным, озабоченным выражением лица, словно их целью было спасение мира. Тесс поправила на плече ремень большой матерчатой сумки и подумала, кто из них троих способен на такой подвиг, как спасение мира. Ну уж конечно, не Чарли. Судя по заголовкам в газетах, если им можно верить, Марина все же предпринимала некие попытки в этом направлении. Что же касалось ее, Тесс, то она могла мечтать лишь о собственном спасении. Спасении от гибели как творческой личности и как женщины.
Знакомый шум большого белого автобуса отвлек Тесс от ее мыслей. Водитель направлял огромного динозавра на колесах к остановке. Надпись за стеклом гласила «Нортгемптон – Амхерст», но Тесс знала, что водитель может одним поворотом ручки сменить название конечного пункта на Спрингфилд, Бостон или Нью-Йорк, такие далекие для нее миры. Автобус затормозил, и Тесс подумала, хватит ли у нее когда-нибудь мужества вновь покинуть Нортгемптон и вообще изменить судьбу. Потом она вспомнила свою мастерскую, собаку по кличке Гровер, уютный маленький домик на Раунд-Хилл-роуд и тут же рассталась с идеей о переезде. Как-нибудь она сумеет найти выход из положения, чтобы продолжить здесь свою жизнь, как-нибудь сумеет расплатиться с долгами.
Делл ей поможет, если, конечно, у нее есть средства. Но кому нужны сейчас старые книги? Тесс подозревала, что Делл тоже переживает не лучшие времена.
Все равно она найдет выход. Денег с трудом хватит, чтобы прожить лето, после чего ей, видимо, придется обслуживать воскресных туристов в ресторане. Художница-неудачница, никудышная, нестоящая женщина средних лет. Неужели этим все и кончится?
Странная женщина в черном боди и с деревянными бусами на шее сошла с автобуса в сопровождении мужчины в белых широких брюках, за ними, не спеша, вышла красивая девушка в больших темных очках. Тесс вытянула шею, глядя мимо девушки, но та направилась прямо к ней.
– Тетя Тесс, – позвала она и сняла солнечные очки.
У нее были огромные, но не такие живые, как у Дженни, глаза, ее полные губы не улыбались, как улыбалась Дженни всякий раз, увидев Тесс.
– Это я, – сказала девушка. – Вот я и приехала.
Тесс застыла на месте. Наконец она вышла из оцепенения.
– Это ты, Дженни?
Девушка кивнула.
– Дженни, – повторила Тесс, стараясь привыкнуть к перемене или переменам в этой повзрослевшей, более печальной девушке-женщине. Тесс раскрыла объятия, и Дженни немного неуверенно вошла в них. Немедленно Тесс ощутила аромат Дженни, запах взрослой женщины, исходивший от ее волос и кожи, затем Тесс почувствовала еще кое-что: груди, прижавшиеся к ее собственным. Тесс была уверена, что в прошлом году у Дженни не было и намека на груди. Может быть, поэтому Дженни держится так неуверенно. Может быть, она еще не привыкла к переменам в своей наружности. Тесс вдруг вспомнила себя, неуклюжего подростка, и решила, что Дженни, ее Дженни, не должна ее стесняться. В конце концов, они были союзницами. Подругами.
– Боже мой, девочка! – воскликнула Тесс, выпустив Дженни из объятий. – Какая ты необыкновенная.
Дженни отвела от лица прядь густых волос. Ее бледные ненакрашенные губы почти улыбались.
Тесс некоторое время рассматривала ее, стараясь скрыть изумление. Дженни превратилась в такую же красавицу с матовой кожей, какой была ее мать, с такой же стройной пропорциональной фигурой, как у ее матери в молодости. Искорка зависти вспыхнула и тут же потухла в душе Тесс. Если Дженни чувствует себя неловко, то ей нужна подруга, но никак не взрослая женщина, которая смотрит на нее, открыв рот. Тесс снова обняла девушку.
– Что ж, видимо, это действительно ты. Давай-ка найдем твой багаж.
Дженни направилась к багажному отделению.
– Знаете, у меня четыре места, – объявила она.
– Целых четыре? Господи, ты раньше приезжала всего с одним чемоданом.
– Мне почти пятнадцать, тетя Тесс. Мне нужно больше вещей.
Водитель вынимал багаж и ставил его на панель, и Тесс уже хотела узнать у Дженни, какие ее чемоданы, но Дженни решительно выступила вперед и забрала свой багаж с уверенностью подростка, который справится с любой ситуацией.
– Вам нетрудно будет его нести? – спросила она, подавая Тесс рюкзак. – Я понесу остальное.
Тесс хотела было запротестовать и взять такси, но вовремя остановилась, наблюдая, как Дженни подхватила остальные три сумки, поместив одну под мышку на по-новому округлившееся бедро. Сопротивляться авторитету Дженни было все равно что глазеть на нее открыв рот.
Тесс взяла рюкзак.
– Знаешь, Гровер очень по тебе скучал.
– Я тоже по нему скучала, – сказала Дженни. – Что, мы идем прямо домой?
«Домой», – повторила про себя Тесс. Пусть Дженни изменилась, она все равно осталась той же Дженни, и летом, когда она приезжала, Тесс особенно ощущала уют своего маленького владения. Тесс двинулась вперед.