Невообразимо! Она так привыкла к благородным манерам Жерара! Как почтительно он ухаживал за ней! Истинный джентльмен! Нежные ласки… легкие сладостные поцелуи…
Она уже поняла, что Корт — человек неукротимых страстей, вспыльчивый и неуправляемый. Не выносивший дураков и не отличавшийся терпеливостью. Тот, кто всегда добивается всего, чего хочет. На этот раз он возжелал ее тела. Он ни за что не согласился бы на сделку, если бы по каким-то одному ему понятным причинам не добивался ее. Дрю Каледон.
Нет, не правда, его целью была плантация, а сама она пошла в придачу к лакомому кусочку. Подумаешь, какие-то жалкие расходы на свадьбу! Правда, шлюха из Французского квартала обошлась бы дешевле, но все же…
О Боже…
Мужчина, подобный Корту, не любит ждать. Скоро появится… она в этом уверена.
Дрю отпустила край гардины и оглядела комнату, изумительную, роскошную комнату, которая должна бы стать будуаром невесты, местом перехода из тихого озера невинности в бурное море плотских наслаждений. Но эти стены давили на нее, как тюремные решетки.
Что он потребует от нее? И каким образом?
Удостоит ли хотя бы поцелуя?
Или просто швырнет на пышную перину и прикажет раздвинуть ноги?
Он не пойдет на такую жестокость. Не столь Корт бесчеловечен…
Но ведь при этом и не ведает, что она любит другого и уже познала удовольствие ласк и поцелуев в объятиях возлюбленного…
О, Жерар…
Дрю застонала. Измена почти убила ее. Она, не задумываясь, отдалась бы Жерару, а вместо этого покорно ждет своего мрачного господина, который волен распоряжаться ею, как любой невольницей.
Девушка упрямо тряхнула головой. Нет, нужно отбросить опасные мысли, которые могут привести к несчастью. Она и без того почти ненавидит мужа.
И боится…
Одна ночь, Дрю, всего одна ночь, и ты потеряешь девственность. Он придет и вонзится в тебя, а после этого все будет легче.
Легче для него.
Но для женщины эти ночи превратятся в пытку.
Она никогда не видела голого мужчины. Даже Жерара. А сама сразу же после ванны спешила одеться. Горничная обливала ее водой, закутывала в полотенце и спешила принести халат.
А сейчас ее словно выставили на всеобщее обозрение. Дрю чувствовала себя неуклюжей, неловкой, глупой и до смерти напуганной.
Жерар никогда бы так со мной не поступил.
Девушка вздрогнула. Бесполезно думать о том, что могло бы быть…
А что делает отец? Сейчас, в ночь, когда принес свою невинную дочь в жертву богу роскоши и богатства?
Прекрати! Хватит!
Она ведет себя, как робкий ребенок, жертва, когда должна держаться настоящей королевой. В конце концов, отныне она хозяйка Уайлдвуда!
Что бы это ни означало…
«…Дрю Каледон, со своей стороны, должна стать хозяйкой Уайлдвуда, включая выполнение супружеского долга по отношению к мужу, а также всех домашних дел, как то: управление домом, садом, надзор за слугами, ведение счетных книг, выдача припасов, устройство обедов, во время которых необходимо развлекать гостей, и других функций, входящих в круг супружеских обязанностей…»
Обычный контракт. Заверенный адвокатами. Корт знает, как получить свое. Она — всего лишь один из пунктов в длинном списке. Пункт, за выполнением которого он присмотрит, как только появится время.
И Дрю добровольно подписала контракт, отдав себя в рабство, побуждаемая покаянными обещаниями отца исправиться и его же мечтами о жизни, полной роскоши и богатства. Для них обоих.
Но разве у женщины когда-либо есть выбор? Хотя бы у ее матери?
Тишина в доме тревожила все больше.
«Обитель тайн», — в отчаянии думала девушка. За этими стенами она спрятана надежнее, чем в монастыре.
И узнает все секреты женщины и мужчины еще до того, как закончится день.
Кольцо оттягивало палец, сжимало, напоминая о том, что это НАВСЕГДА.
Как единственный шаг может навсегда изменить жизнь человека…
Должно быть, он давно женился бы, если бы не стремление заполучить Оук-Блаффс…
И Дрю.
Он медленно, шаг за шагом поднимался наверх. Как легко… слишком легко отдаться на волю плотских инстинктов. Жаль, что он не может жить одними чувствами, как проклятый Ленуар. В этом случае он, не задумываясь, хватал бы что хотел, и черт с ними, с последствиями!
Ленуар пребывал в полной уверенности, что получит Оук-Блаффс. И Дрю.
Но теперь все кончено. Виктора обуздали. Пока. Хотя особых иллюзий относительно тестя Корт не питал. Ленуар остался с носом и убрался: Корт постарался его удалить еще до того, как новобрачные покинули церковный двор. Остался лишь момент истины… наедине с Дрю.
Он сам — автор этой пьесы, но не известно, как будет развиваться действие. Дрю, вне всякого сомнения, все еще неравнодушна к Ленуару, что еще больше затрудняет его обладание девушкой.
Его надменность и заносчивость либо напугали, либо обозлили Дрю. И Корт почти предвкушал, как она набросится на него. Он предпочитал такую Дрю. Полную жизни и огня.
Для него.
Ему не нужна кукла, которая будет послушно покоряться любому окрику и приказу. Такую можно купить на любой улице Нового Орлеана.
Но леди купить невозможно.
Голая Дрю. В его постели.
Кровь бросилась ему в голову.
Он купил Дрю.
Корт тряхнул головой и, сбросив фрак, швырнул на консоль.
Он не рыцарь в серебряных доспехах и готов первым это признать. Его мотивы так же низки, как у любого мужчины, которому приспичило взять женщину, если не считать того, что эта женщина — единственная, которая ему нужна.
Но неразборчивость не в его характере.
За фраком последовал галстук, повисший на фарфоровой статуэтке. Штиблеты разлетелись по коридору.
Похоть с каждой минутой разгоралась все сильнее.
Интересно, как часто мужчине приходится самому готовить декорации для сцены обольщения?
При мысли о Дрю, обнаженной, дрожащей, ожидавшей за дверью, ожидавшей его, у Корта помутилось в голове.
И пусть она не хочет его…
Он был уверен, что она услышала позвякивание ключа в замочной скважине, но когда Корт ступил в комнату, даже не обернулась.
Корт сам не знал, чего ожидал. Но уж, конечно, не увидеть Дрю, спеленатую, как мумию, и сидящую у окна. Какой невероятно худенькой и хрупкой она казалась в эту минуту!
Корт запер дверь неспешно, тщательно, стараясь выиграть время. Взбешенная Дрю бросила на него косой настороженный взгляд.
Он сложил руки на груди и прислонился к косяку.
Черт побери, будь все проклято, она думает о Ленуаре. Бережет себя как может для этого прохвоста.
Только через его труп. Прежде он убьет выродка! Ничего, он уничтожит всякую память о нем, даже если придется для этого прикончить и Дрю.
Молчание тянулось, становясь все более неловким. Она была уверена, что он с порога начнет предъявлять свои права, требовать, что позволит ей, в свою очередь, сопротивляться с чистой совестью, бороться до конца, причинить ему столько боли, чтобы он и не подумал прикоснуться к ней.
Но Корт ничего не сказал… нет, не правда… за него говорили глаза. Жадные. Горящие. И даже Дрю в своей невинности ясно понимала значение этого взгляда. Он пришел за своей наградой.
И она — эта награда.
— Мне нужна моя одежда, — сухо обронила Дрю.
— Нет! — прорычал он.
Сердце девушки упало.
Значит, милосердия и пощады ждать не приходится.
А что она воображала? Что он явится с подарками, цветами, стихами и мольбами?
Он груб, жесток и привык брать, не спрашивая.
Так тому и быть.
Девушка с трудом взобралась на постель, потащив за собой покрывало.
— Я готова.
Щека Корта раздраженно дернулась. Готова! Это она-то, с ее мученической физиономией и покрывалом, обтягивающим тело надежнее, чем пояс целомудрия!
Она нуждается в сильной, твердой руке. Дрю не глупа. Не наивна. Но чего он ожидал? Лань пуглива и готова в любую минуту сорваться с места и сбежать от хищника. А его задача — выманить ее из укрытия и заставить забыть о девических страхах, пока она не начнет молить о пощаде.
— А я нет, — коротко буркнул он. — И так дело не пойдет.
— Ну а я только и мечтаю о том, чтобы поскорее с этим покончить! — отрезала Дрю, садясь.
Это уже лучше: лань показывает зубки.
Корт не изменил позы. Пусть выговорится. Все равно игру ведет не она, пусть пока и отказывается это признать. Ей еще предстоит узнать, кто здесь имеет право предъявлять претензии, а кому следует робко склонить голову. Но ничего, всему свое время. И он получит ее. Покажет, кто здесь хозяин.