Захира уткнулась лицом, скрытым вуалью, в крепкое плечо крестоносца, пряча глаза от группы слуг-сарацин, которые смотрели, как ее несут к выложенной мозаикой дворцовой лестнице.
— Принесите кувшин с холодной водой и несколько отрезов сухой ткани, — приказал франкский капитан одному из глазевших на них арабов, заговорив на их родном арабском языке. Его глубокий голос отразился в ухе Захиры, которым она прижималась к его груди. — И передайте Абдулу, мне нужно, чтобы он приготовил одну из его настоек — что-то болеутоляющее.
— Как прикажете, милорд.
В то время как слуги бежали в противоположном направлении, крестоносец понес Захиру по длинному коридору, который вел в просторные покои. Роскошные и уютные диваны были встроены в альковы, спрятанные в высоких стенах, украшенных фресками. От самого входа широкий пол переходил в пологие ступени, спускавшиеся к огромному ковру, великолепный ало-золотой узор которого захлестывал прямоугольную комнату от стены до стены. В конце зала резные мраморные столбы подпирали балкончик для музыкантов, под которым располагались возвышение и мягкие сидения, подготовленные для султана, если бы он все еще был здесь. В воздухе витал аромат сандала и мирры, напоминавший о духах гарема, которые впитались в гобелены и подушки, хотя сами апартаменты пустовали уже долгие месяцы.
Закрытый для посторонних долгое время, за которое сменилось много поколений, теперь дворец для гарема стоял пустой, заброшенный с тех пор, когда войска Саладина разрушили Ашкелон. Попытка не дать франкам захватить еще одну приморскую крепость провалилась, король Ричард разбил здесь лагерь, несмотря на разрушения, и заново отстраивал уничтоженные стены, захватывая город для штаба своей армии. Рыцарь, несший Захиру, казался таким же бесстрашным, как и его торжествующий король, он шагал по когда-то закрытой для посторонних комнате гарема, словно все здесь принадлежало ему.
Он усадил ее на плюшевый диван султана, но его руки продолжали удерживать ее за талию, даже не думая отпускать. Обеспокоенная продолжительностью его прикосновений, Захира напряглась и вопросительно посмотрела в его серо-зеленые глаза. Он ничего не ответил; одна его большая рука удерживала ее на месте, а другая успешно изучала ее плоский живот и бока. Она не успела даже ахнуть от возмущения, как он начал исследовать поочередно длину ее ног, его сильные пальцы скользили от верхней части ее бедер к подвернутым краям ее штанов, заканчивающихся на лодыжках.
— Необходимая предосторожность, — пояснил он с запозданием, даже не пытаясь извиниться за свое грубое обращение с ней. Он отпустил ее и, слегка вздрогнув от напряжения, выпрямился во весь рост. Казалось, он испытывал некоторую боль, когда смотрел на нее из-под тяжелых черных бровей. — Ашкелон полон скрытых опасностей, миледи. Надеюсь, вы меня понимаете.
— Конечно, — прошептала Захира. Она едва выдерживала его прямой взгляд, с досадой чувствуя, как под чадрой ее щеки заливает румянец. И продолжала скрывать свою тревожную реакцию на варварские прикосновения — под маской приемлемой, хоть и фальшивой, смиренной покорности. — Во время войны вы не можете быть слишком беспечным. Я понимаю вас, милорд.
Безусловно, она отлично его понимала. Она ожидала этого от невоспитанного франка, и, в соответствии с ее планом, в этот день у нее не было оружия. Вместо него она заранее договорилась с другим фидаи, чтобы тот под покровом ночи доставил ей во дворец кинжал. Ее появление тем вечером на условленном месте встречи также послужит сигналом, что ее миссия началась и она находится в штабе неверных. За оставшееся до вечера время Захира должна была собрать всю возможную информацию и разработать оптимальный план атаки, ожидая, когда король прибудет на следующее утро.
Она перевела взгляд от крестоносца к арочному входу комнаты, где подошедший слуга замер в ожидании. В его поднятых руках балансировал поднос со всеми запрошенными вещами: таз с водой, рулоны льняных бинтов и чашка дымящегося чая.
— Входи, Абдул, — сказал франкский капитан на безупречном арабском. — Осмотри лодыжку этой женщины. Кажется, она вывихнула ее.
— Слушаюсь, господин.
— И, полагаю, когда закончишь с ней, тебе придется осмотреть и меня, — добавил рыцарь, отходя в сторону, когда Абдул пересек комнату с подносом всего необходимого. — Этим утром на базаре мне пришлось решить одну проблему. Уверен, что твои швы снова разошлись.
Говоря это, он вытащил край туники из-под перевязи, после чего через голову снял просторную рубашку, оголяя свой торс без капли скромности. Захира не могла отвести взгляд. Количество раз, когда она видела обнаженную мужскую грудь, можно было пересчитать по пальцам одной руки, но худощавые атлетически сложенные тела арабов на тренировках в Масиафе не шли ни в какое сравнение с чистой мощью этого англичанина.
Широкоплечий и крупный, он был подобен стене из мускулов и тяжелых костей. Сильные мышцы вздымались и опадали под смуглой кожей, сожженной жестоким сирийским солнцем, при каждом его движении. Его бронзовая кожа была покрыта черными курчавыми волосами, которые спускались по груди и исчезали под повязкой, перехватывавшей его стройную талию. Она была неприлична, эта откровенная сексуальность его мощного тела, и от одного его вида Захира чувствовала, как пылают ее глаза.
Наверное, она разглядывала бы его целую вечность, если бы крестоносец не повернулся, когда один из его солдат вошел в комнату и обратился к нему. Это был тот, кто помогал ему на базаре, крупный рыцарь, чья своеобразная манера разговора превратила понятный для Захиры диалект франкского языка в трудно разбираемый.
— Эта ассасинская гадюка с сегодняшнего утра валяется на телеге с отбросами, гнить бы ему в аду.
Губы крестоносца изогнулись в легкой усмешке, но Захира видела, что он поглощен обдумыванием серьезных дел.
— Удалось установить его личность?
Солдат отрицательно покачал головой.
— Я опросил на базаре нескольких человек, вдруг они видели его раньше, но это ничего не дало.
— Не могу сказать, что я удивлен.
— На ваш взгляд, зачем ему убивать охранника? Думаете, это была попытка пробраться во дворец?
— У него не было ни единого шанса, он действовал слишком нагло средь бела дня, — спокойно предположил крестоносец. — К тому же он даже не сделал попытки пробраться. Более того, то, как он ждал в толпе, показывает, что он был больше заинтересован в привлечении нашего внимания. Дразнил нас.
— Айе, — согласился солдат, — будто он хотел, чтобы его поймали.
Его капитан проворчал в задумчивости:
— Или же он хотел привести нас к какой-то ловушке.
В другом конце комнаты у Захиры перехватило дыхание.
Как близко темноволосый крестоносец подобрался к правде! Она поглядывала на него из-под вуали, незаметно изучая его лицо и пытаясь понять, строилось ли его заявление на реальных подозрениях или это была просто догадка. Его жесткие черты лица ничего ей не сказали.
— Если его целью была ловушка, — уточнил другой рыцарь, — в чем ее конечная цель сейчас, когда тот ублюдок мертв?
Капитан вздохнул и покачал своей темноволосой головой.
— Не знаю, но собираюсь выяснить.
После этого он посмотрел на Захиру, словно почувствовав ее интерес к их беседе. Она тут же отвела взгляд, притворившись, будто напряжена из-за того, что Абдул снял с нее сандалию и опустил ее ногу в таз с холодной водой. Она заговорила со слугой по-арабски, прося его быть аккуратнее и надеясь, что ее внезапная сосредоточенность на своей ране убедит крестоносцев в том, что она недостаточно хорошо понимает их язык, чтобы доставить серьезные неприятности. Уловка, судя по всему, сработала.
Другой солдат, с серьезными глазами, обратился к капитану, понизив голос:
— Если раньше король сомневался в возможности угрозы нападения ассасинов, то теперь не сможет.
Крестоносец слабо кивнул.
— Похоже, возвращение Ричарда в Ашкелон позднее, чем задумывалось, оказалось весьма кстати.
Захира невольно подняла голову.
Король задерживался — как это возможно? Согласно ее разведке, франкский лидер должен был вернуться из Дарума следующим утром. Как она могла пропустить такую важную информацию?
Двое мужчин продолжали обсуждать, как воспользуются отсутствием короля следующие несколько недель, чтобы очистить город от остальных последователей Старца, но Захира не слушала их разговор. Ее разум работал над тем, чтобы придумать новую стратегию, от страха ее желудок завязался в узел. Задержка короля теперь означала полный провал, ее план проникнуть в штаб крестоносцев основывался на его немедленном возвращении. Можно было предположить, что благодаря выдуманной ране она сможет пробыть во вражеском лагере день или два, но надеяться задержаться здесь на две недели было более чем странно. Угроза быть схваченной прежде, чем она выполнила бы свою миссию, была слишком большой.