Двор «Калинового» был запружен народом; казалось, здесь собралась половина жителей Уикерли, ожидая и молясь за троих людей, замурованных под землей. Толпа расступилась, пропуская коляску, но прежде, чем они подъехали к конторе, оттуда выскочили Эндрюсон с Дженксом и бросились им навстречу, Софи старалась не терять самообладания, но тут ее пронзило воспоминание о другом случае, три года назад, когда завалило Трэнтера и они едва не потеряли его.
Дженкс подал ей руку и помог выйти из коляски.
– Софи, слава богу, что вы приехали! – с облегчением пробормотал он. Никогда до этого он не называл ее по имени, а она никогда не видела у него столь мрачного выражения лица. Она ждала, что он встретит ее новыми ужасными известиями, и, когда этого не произошло, сохраняя самообладание, спросила:
– Мистер Дженкс, как обстоят дела на теперешний момент? Они все еще отрезаны? Вы используете мулов для расчистки завала? Сколько людей у вас сейчас на сороковом уровне?
Он поскреб черную бороду и отвел глаза.
– Давайте пройдем в контору, мне надо кое-что сказать вам и вашему мужу.
О боже! Значит, они мертвы. Почувствовав что-то неладное, она резко обернулась к Коннору и увидела его белое, как бумага, лицо.
– Коннор! Кон! – закричала она. – Что случилось? – Отпустив руку Дженкса, она бросилась к нему. Говоривший с Коннором Эндрюсон понуро отошел в сторону.
Она схватила Коннора за руки, которые оказались ледяными, и увидела, как ее паника отразилась в его глазах.
– Джек! – проговорил он хрипло.
– Джек?
– Эндрюсон говорит, что он спустился вниз. Нужен был человек, чтобы загружать обломками клеть, которую мулы поднимают наверх, но никто не хотел рисковать. Потому что очень опасно – слишком близко надо подходить к обрушившейся кровле. Джек вызвался пойти, и никто не остановил его! – Она вздрогнула, и он отнял руки, повернулся с каменным лицом ко входу в рудник и сказал:
– Я спущусь вниз, чтобы вытащить его.
– Что? – Она попыталась удержать его, но рукав его сюртука выскользнул из пальцев. Тогда она схватила его за плечо и дернула. – Коннор… нет… – Он пошел дальше. Ей пришлось, спотыкаясь, обежать его, чтобы загородить дорогу. – Не смей…
– Софи, я должен.
– Нет! – Когда он прошел мимо нее, она крепко схватила его за руку и не отпускала. Он продолжал идти, таща ее за собой и стараясь освободиться. – Черт побери, Кон, не смей. Это мой рудник, и я запрещаю тебе спускаться в него. Остановись!
Он остановился, но только затем, чтобы взять ее за плечи и легонько встряхнуть.
– Ты меня не остановишь. Ничего со мной не случится, я должен вытащить его.
– Прекрасно, тогда я иду с тобой. – Она отвернулась, чтобы не видеть испуга на его лице. – Мистер Дженкс, принесите мой шлем и сапоги, я хочу спуститься вниз!
– Черт бы тебя побрал! – выругался Коннор. – Не зли меня, Софи, не делай глупостей.
– Это не глупости. Ты можешь выслушать меня? Тогда послушай Дженкса, ведь ты не знаешь, что там, внизу. И я не знаю, а это безумие, спускаться, когда не знаешь, сможешь помочь или нет и какая там ситуация…
Он заставил ее замолчать, обняв так крепко, что у нее затрещали ребра.
– Софи, ты отлично понимаешь, что я должен идти. Джек – мой единственный брат.
Кон отпустил ее, и Софи разрыдалась. Правильно ли она поступает, позволив ему спуститься? Или это безумие? Она так и не смогла ничего решить, поэтому побежала за ним и настигла, когда он уже ступил на лестницу.
– Погоди, Кон, надень шлем… не спускайся один, возьми с собой Дженкса и Трэнтера, пожалуйста, ну, пожалуйста, не делай глупостей…
Снизу из отверстия рудничного ствола беззвучно показался человек, поднимавшийся на платформе подъемника. На черном от грязи лице Боба Даутуэйта, а это был именно он, белели одни глаза. За ним показался Гектор Хардвей.
– Они вышли! – радостно завопил Боб. Софи, Коннор, Дженкс, Трэнтер и еще дюжина человек окружили двух шахтеров. – Корнуоллец все-таки сделал это, расчистил дыру, и они вышли. У них даже ни царапины нет!
Громкие вопли ликования оглушили ее. Софи увидела, как Коннор, подойдя к Бобу, кричит ему на ухо, спрашивая о чем-то. Она протиснулась к ним сквозь толпу как раз в тот момент, когда Даутуэйт кричал в ответ:
– Нет, с ним ничего не случилось… обвалов больше не было. Но он потом ослабел… не мог идти, не мог встать… Его устраивают в бадье, чтобы поднять наверх.
Ожидание, когда Джека поднимут наверх, было недолгим, но томительным. Доктор Гесселиус оставался на руднике все утро, и сейчас он стоял рядом с Софи и Коннором, готовый в любой момент оказать помощь. Кристи Моррелла не было, он уехал в Эксетер на встречу с епископом, но в толпе был другой священник, из Тотнеса, который ожидал, не понадобятся ли его услуги. Трое спасенных шахтеров уже выбрались наверх, навстречу слезам и объятиям семей и друзей. Драма завершилась благополучно, но почти никто не ушел домой; все ждали появления последнего человека, обессилевшего героя, которого они едва знали. Вчера он спьяну ограбил их (они уже знали правду, Джек во всем признался Эндрюсону и другим перед тем, как спуститься под землю), а сегодня с риском для жизни спас троих из них. Вокруг Софи, негромко переговариваясь, стояли соседи, друзья, шахтеры; у всех на лицах читалось нетерпение. Но для нее существовал только Коннор, чье безумное напряжение она ощущала как свое, словно они были близнецами или их соединяли невидимые провода, по которым чувства и мысли одного мгновенно передавались другому.
Наконец, перекрывая низкий ритмичный шум паровых насосов, раздался звон колокола, и огромное колесо подъемника начало медленно вращаться. Толстая цепь с грохотом наматывалась на деревянный вал. Казалось, прошла вечность, прежде чем появился край железной бадьи, тут же целиком вынырнувшей на поверхность; ее высокие, в рост человека, борта, облепленные грязью, скрывали находящихся в ней людей. Донн вылез из бадьи на платформу, другие передали ему обвисшее безвольное тело Джека.
Его положили на одеяло, расстеленное на земле. Коннор опустился рядом на колени, держа его за руку; с другого бока доктор нащупывал пульс и прикладывал ухо к груди Джека. Он был в сознании, но до того ослаб, что Коннору пришлось наклониться к самым его губам, чтобы разобрать хриплый шепот.
– Опять я все напортил, – едва слышно прохрипел Джек и попытался усмехнуться. – Видно, не способен я ничего делать по-человечески.
– Помолчи, Джек.
В это мгновение доктор Гесселиус, поднявшись, стал отдавать распоряжения:
– Подгоните ближе тот фургон. Мне понадобятся четыре человека, чтобы поднять его. И принесите еще одеяла.
– Повезете его в больницу в Тэвисток? – тихо спросила Софи.
Доктор отрицательно помотал головой.
– Бесполезно, я уже ничем не могу помочь ему. Отвезите его домой, Софи. Устройте поудобнее. Это все, что можно сделать. – Его скорбный взгляд сказал остальное.
Сидони Тиммс заняла место доктора возле Джека. Прекрасная и трогательная, со слезами, струящимися по щекам, она держала его за руку и говорила, что гордится им.
– Как отважно ты поступил, Джек, правда. Когда поправишься, мы это отпразднуем. Подумай, ведь ты можешь получить медаль! – Она не могла больше говорить и отвернулась, утирая рукавом ручьем текущие слезы.
Джек посмотрел через ее плечо и, слабо улыбаясь, кивнул кому-то головой. Софи и не заметила, что позади Сидони стоял Уильям Холиок, который сейчас опустился на колени рядом с Сидони.
– Хорошенько заботься о ней, – прохрипел Джек. – Она выбрала достойного человека, но, если услышу, что ты плохо с ней обращаешься, смотри, вернусь и рассчитаюсь с тобой, мистер Холиок.
– Я буду добр к ней, как вы только можете пожелать, мистер Пендарвис, клянусь вам, – серьезно сказал он, спокойно и терпеливо наблюдая, как Сидони припала к серой щеке Джека нежным долгим поцелуем.
Коннор помог уложить его в фургон.
– Поезжай осторожно и не торопись, – велел он Трэнтеру Фоксу, который, как он знал, умел обращаться с лошадьми. – Я сяду с ним. Смотри за колдобинами, Трэнтер, и, пожалуйста, помедленнее.
– Не беспокойся, – откликнулся коротышка шахтер, вскакивая на козлы и подбирая вожжи.
– Ты поедешь в коляске, Софи?
За его внешним спокойствием Софи чувствовала, как он страдает и тревожится за судьбу брата, и, тронув его за руку, прошептала, стараясь, чтобы голос звучал убедительно: