Дабы отвлечься, разворачиваю мятый листок и в тысячный раз перечитываю свои жалкие заметки. Может, все пройдет не так плохо, с надеждой думаю я, снова и снова вчитываясь в строчки. Может, я зря волнуюсь. Вряд ли мы выйдем за рамки обычной беседы. И наверняка будем вести себя дружелюбно. В конце концов…
— Доброе утро, Ребекка.
В дверях стоит Люк Брендон. Безупречного кроя темный костюм, волосы блестят, лицо отливает бронзой — ему тоже наложили грим. И в выражении его бронзового лица нет ни тени дружелюбия. Челюсть напряжена, глаза жесткие. Когда его ледяной взгляд встречается с моим, Люк даже не мигает.
Несколько секунд мы смотрим друг на друга и молчим. В ушах отдается стук сердца, к лицу приливает кровь, я чувствую это даже под слоем макияжа. Потом, собрав воедино все свои внутренние резервы, вежливо произношу:
— Здравствуйте, Люк.
Он входит в комнату. Воцаряется гнетущая тишина. Даже Элизабет Пловер заинтригована.
— Мне знакомо это лицо, — говорит она, подаваясь вперед. — Знаю-знаю. Вы актер, да? Играете Шекспира, конечно. Кажется, я видела вас в «Короле Лире» три года назад.
— Это вряд ли, — кратко отвечает Люк.
— Вы правы! — Элизабет хлопает ладонью по столу. — Это был «Гамлет». Теперь я точно вспомнила. О, эта боль, это отчаяние, раскаяние, финал трагедии… — Она скорбно качает головой. — Я ваш голос не забуду никогда. Каждое слово как нож в сердце.
— Печально это слышать. — Люк смотрит на меня. — Ребекка…
— Люк, вот последние цифры, — прерывает его Алисия, бесцеремонно врываясь и вручая ему лист бумаги. — Привет, Ребекка, — добавляет она с ехидной улыбочкой. — Вы готовы?
— В целом, да, — отвечаю я, комкая свою бумажку. — Вполне.
— Рада за вас. — Алисия вздергивает брови. — Интересная будет дискуссия.
— Не сомневаюсь, — с вызовом соглашаюсь я. Какая она все-таки стерва.
— Я только что говорила по телефону с Джоном из «Флагстафф», — сообщает Алисия Люку вполголоса. — Он очень настаивал, чтобы вы упомянули о новой серии сберегательных вкладов. Я, конечно, сказала ему…
— Это попытка смягчить удар, — отрывисто отвечает Люк, — а не рекламная акция. Пусть считает, что ему повезло, если нам удастся… — Он кидает на меня взгляд, и я отворачиваюсь, как будто мне ни капельки не интересно, о чем они там шепчутся.
Смотрю на свои часы и опять чувствую приступ паники. Десять минут. До шоу осталось десять минут.
В этот момент в комнату входит Зелда.
— Так, Элизабет, ваша очередь.
— Прелестно. — Элизабет торопливо запихивает в рот остатки круассана. — Я ведь хорошо выгляжу? — Она встает, и с ее юбки осыпается целая куча крошек.
— У вас в волосах застрял кусочек круассана, — говорит Зелда. — А так все в порядке. — Она бросает на меня взгляд, и я едва могу удержаться от смеха.
— Люк! — В комнату влетает деловой херувим, размахивая мобильником. — С вами хочет говорить Джон Бейтсон. И еще прибыло два конверта.
— Спасибо, Тим. — Алисия берет конверты, вскрывает, вытаскивает бумаги и начинает их быстро просматривать, то и дело что-то отмечая карандашом на полях.
Тим достает ноутбук и с головой погружается в работу.
— Да, Джон, вижу я, к чему вы, на хрен, клоните, — тихим и жестким голосом говорит Люк. — Но если бы вы выслушали меня…
— Тим, — Алисия отрывается от бумаг, — можешь быстренько вывести доход по пенсионным вкладам «Флагстафф» за последние три, пять и десять?
— Не вопрос. — Тим еще ожесточеннее принимается колотить по клавиатуре.
— Тим, срочно распечатайте макет пресс-релиза по новому вкладу «Флагстафф», — распоряжается Люк.
Глазам своим не верю. Да они тут свой офис развернули. С компьютерами, модемами и телефонами. Вся компания Люка Брендона против меня и моей скомканной бумажонки.
И вот я смотрю, как из портативного принтера Тима выползают страницы, как Алисия относит их Люку, и меня охватывает неприятнейшее чувство. В общем, давайте по-честному. Мне никогда не одолеть эту команду. У меня ни малейшего шанса. Мне лучше отступить прямо сейчас. Прикинуться больной или что-то придумать. Сбежать домой и забиться в угол.
— Все готовы? — заглядывает в дверь Зелда. — До эфира семь минут.
— Хорошо, — откликается Люк.
— Хорошо, — нетвердо вторю я.
— Кстати, Ребекка, вам посылка. — Зелда входит в комнату и вручает мне большую квадратную коробку. — Я вернусь через минуту.
— Спасибо, — удивленно говорю я и с внезапным воодушевлением накидываюсь на коробку. Понятия не имею, от кого это и что там. Но наверняка что-то полезное, да? Может, срочная информация от Эрика Формана. Таблицы с какими-то цифрами, которые я могла бы представить в критический момент. Или секретный документ, о существовании которого не знает Люк.
Боковым зрением вижу, что брендониты побросали свои дела и наблюдают за мной. Вот я им сейчас покажу. Не только им приносят посылки перед эфиром. Не только у них есть свои тайные источники информации. Наконец мне удается справиться с липкой лентой, и я открываю коробку.
У всех на глазах оттуда вылетает большой красный шарик с надписью «Желаем удачи!», наполненный гелием, и устремляется к потолку. К веревочке привязана открытка. Не глядя ни на кого, я открываю открытку.
Лучше бы я этого не делала.
«Удачи желаем, удачи тебе, всегда во всем и везде!» — поет тоненький электронный голосок.
Я захлопываю открытку, готовая со стыда провалиться сквозь землю. С другого конца комнаты доносится хихиканье. Поворачиваюсь и вижу, как Алисия что-то шепчет на ухо Люку и по его лицу расползается ухмылка.
Да он смеется надо мной. Они все смеются надо мной и моим поющим шариком. Несколько секунд я не могу пошевелиться — такое унижение. В горле стоит жаркий ком, щеки пылают — какой уж тут ведущий эксперт…
Потом Алисия тихо говорит какую-то гадость и прыскает со смеху. И тут внутри меня что-то переворачивается. К черту их всех, вдруг думаю я. Им же просто завидно. Им-то никто шарики не присылает.
Я демонстративно открываю открытку.
«Удачи тебе, пытайся. Не бойся и не стесняйся. Возьми удачу с собой и помни, что мы с тобой», — пищит веселый голосок. А внутри написано: «Дорогая Бекки. Спасибо тебе за все, что ты для нас делаешь. Мы гордимся тобой и любим тебя. Твои друзья Дженис и Мартин».
Я смотрю на открытку, снова и снова перечитываю эти слова и чувствую, как подступают слезы. Дженис и Мартин действительно были моими друзьями долгие годы, пусть даже их сын слегка туповат. Они всегда были добры ко мне, даже когда своим дурацким советом я ввела их в заблуждение. Я обязана сделать это ради них. Я не могу их подвести. И не подведу.
Незаметно моргаю, делаю глубокий вдох и, подняв голову, натыкаюсь на непроницаемый взгляд Люка Брендона.
— Друзья, — спокойно говорю я, — желают мне удачи.
Аккуратно кладу открытку на стол — не закрывая, чтобы она продолжала петь, — шарик привязываю к своему стулу.
— Итак, — подает голос Зелда. — Люк и Ребекка, вы готовы?
— Еще как готовы, — невозмутимо отвечаю я и прохожу мимо Люка к двери.
21
По дороге в студию ни Люк ни я не произносим ни слова. Я украдкой кидаю на него взгляд, когда мы сворачиваем за угол, и вижу, что лицо его еще более бесстрастно, чем несколько минут назад.
Ну и пожалуйста. Я тоже могу притвориться бесстрастной. Тоже могу прикинуться деловой и строгой. Вздергиваю подбородок и иду широкими шагами, как Алексис Кэррингтон в «Династии».
— Так вы уже знакомы? — спрашивает Зелда, семенящая между нами.
— Да, — отрывисто отвечает Люк.
— Встречались по делам, — так же отрывисто отвечаю я. — Люк все время пытается навязать нам никчемные проекты, а я все время стараюсь держаться от него подальше.
Зелда смеется, а Люк злобно стреляет в меня глазами. Но мне плевать. Плевать, насколько сильно я его разозлю. Даже не так. Чем он злее, тем мне приятнее.
— Люк, вас, наверное, взбесила статья Ребекки в «Дейли уорлд»? — спрашивает Зелда.
— Ну, приятного там было мало.
— Представляете, он даже позвонил мне и пожаловался! — беспечно говорю я. — Люк, неужели правда так глаза колет? Не можете смириться с той гнилью, что скрывается под лоском рекламной кампании? Может, вам стоит сменить работу?
Тишина. Я поворачиваюсь к Люку. У него такое зверское лицо, что на секунду мне кажется, что он меня ударит. Потом он снова надевает непроницаемую маску и ледяным тоном произносит: