— Ну, что новенького в мире финансов? — прерывает мои мысли мамин голос, и я поднимаю глаза. Она врывается в кухню, все еще держа в руках свой каталог. — Ты кофе сварила? Поживее, дочка!
— Как раз собиралась, — отвечаю я, делая вид, что встаю со стула. Но, как я и думала, мама опережает меня. Она достает новую керамическую банку, зачерпывает ложку кофе и засыпает его в новый кофейник с позолотой.
Мама — страшная транжира, все время покупает новые вещи для кухни, а старые отдает в фонд помощи бедным. Новые чайники, тостеры… В этом году у нас уже было три новых ведра для мусора — темно-зеленое, потом хромированное, а теперь вот из желтого прозрачного пластика. Подумать только, какая напрасная трата денег.
— Милая юбочка! — восклицает мама, оглядывая меня так, словно впервые видит. — Откуда?
— «Донна Каран», — бормочу я в ответ.
— Славненькая. Дорогая?
— Нет, не очень, — отвечаю я без запинки. — Фунтов пятьдесят, кажется.
Это не совсем верно. На самом деле юбка стоила скорее сто пятьдесят, но маме об этом знать ни к чему — ее тут же инфаркт хватит. Точнее, не так. Сначала она скажет об этом папе, потом их обоих хватит инфаркт, и я останусь сиротой.
Поэтому я мыслю одновременно в двух измерениях — в измерении реальных цен и в измерении цен для мамы. Это совсем не трудно — как будто приходишь в магазин, где на все скидка 20 процентов, и ты в уме уменьшаешь все указанные цены на эти самые двадцать процентов. Немного практики, и все идет как по маслу.
Только я практикуюсь в системе скользящих ставок, как при подсчете подоходного налога. Мои скидки начинаются с 20 процентов (если вещь стоит 20 фунтов, я говорю, что всего 16) и поднимаются до… ну, до 90 процентов при необходимости. Однажды про сапоги за 200 фунтов я сказала маме, что купила их на распродаже за 20… Мама поверила.
— Квартиру ищешь? — спрашивает она, заглядывая через мое плечо на страницу недвижимости.
— Нет, — угрюмо отвечаю я, перелистывая брошюру. Мои родители вечно меня достают с покупкой квартиры. Они вообще знают, сколько стоят квартиры? Я, конечно, не имею в виду квартиру в Кройдоне.
— А вот Том купил симпатичный домик в Рейгейте[6], — говорит она, кивая в сторону соседского дома. — Ездит на работу на электричке. — Это произносится с такой гордостью, как будто Том получил Нобелевскую премию.
— А я вот не могу себе позволить ни квартирку, ни домик.
«По крайней мере пока. До восьми вечера. Хи-хи-хи».
— Проблемы с деньгами? — спрашивает папа, входя на кухню. — Знаешь, в таком вопросе может быть два решения проблемы.
Только не это! Опять он за свое. Папа сел на своего любимого конька — афоризмы.
— Э или ЗБ, — говорит он, хитро прищурившись.
Потом выдерживает паузу для пущего эффекта, а я переворачиваю страницу буклета, притворяясь, будто не слышу его.
— Экономь, — расшифровывает папа, — или Зарабатывай Больше. Или то, или другое. Ну так как, Бекки, какой вариант выбираешь?
— Оба, пожалуй, — весело отвечаю я и листаю дальше. Если честно, мне даже немного жаль папочку. Новость о том, что дочь вдруг стала миллионершей, повергнет его в шок.
После обеда мы с мамой отправляемся на ярмарку ремесел в соседнюю начальную школу. Я просто пошла с мамой за компанию, абсолютно не собираясь ничего покупать. Но буквально у самого входа вдруг натыкаюсь на целый ворох потрясающих открыток ручной работы всего по полтора фунта за штуку! И покупаю десять. Открытки ведь всегда нужны, правда? И еще вижу совершенно необыкновенное керамическое кашпо голубого цвета со слониками по каемке — я всегда говорила, что нам в квартире нужно завести больше цветов. Кашпо я тоже покупаю. Всего пятнадцать фунтов. На этих ремесленных ярмарках столько всего можно купить, и почти задаром. Идешь туда и думаешь, что ничего стоящего в таком месте не может быть, но непременно углядишь какую-нибудь очаровательную вещицу.
Мама тоже очень довольна — нашла пару подсвечников для своей коллекции. Она коллекционирует подсвечники, подставки для тостов, керамические кувшины, фигурки животных из стекла, образцы вышивки и наперстки. (Хотя наперстки, думаю, нельзя считать полноценной коллекцией, потому что мама купила сразу весь набор, включая шкатулку для их хранения, выписав этот комплект по каталогу «Товары почтой». Но она в этом никогда и никому не признается. Вообще-то и мне не стоило говорить.)
Очень довольные собой, мы решаем выпить по чашке чая и по пути натыкаемся на один из тех скучных прилавков, к которым никто не подходит, разве что взглянет мельком на товар по доброте душевной. Бедняга продавец выглядит жалко, и я решаю остановиться посмотреть на его изделия. Понятно, почему народ обходит прилавок стороной — он продает деревянные миски странной формы и такие же деревянные ножи. Ну скажите, кому нужны деревянные ножи?
— Мило! — весело говорю я и беру в руки деревянную миску.
— Яблоня, ручной работы, — бормочет он. — На одну миску ушла неделя.
Мог бы эту неделю использовать с большим толком. Бесформенная, уродливая посудина какого-то неприятного бурого оттенка. Но когда я кладу миску обратно, лицо продавца выражает такую вселенскую скорбь, что я из жалости смотрю на ценник. Если стоит фунтов пять, так и быть, куплю это безобразие. Какие там пять! Восемьдесят фунтов! Украдкой показываю ценник маме, и у нее расширяются глаза.
— Эта модель демонстрировалась в прошлом выпуске «Эль Декор», — грустно сообщает владелец лавки и достает вырезку из журнала.
При этих словах я замираю. «Эль Декор»? Это что, шутка?
Нет, не шутка. Вот она, страница из журнала, полноцветная печать. На фото — пустая комната, только замшевый пуфик, низкий столик в центре и деревянная кривобокая посудина на столе. Смотрю и не верю своим глазам.
— Это та самая миска? — спрашиваю я, стараясь не выдать волнения в голосе. — Точно, она?
И когда он кивает в ответ, мои пальцы крепко обхватывают сокровище. Не может быть! Я держу в руках предмет, украсивший страницу журнала «Эль Декор»! Круто, да? Вдруг я ощущаю себя очень стильной женщиной с хорошим вкусом. Жаль, что на мне сейчас не белые льняные брюки и волосы не забраны в хвост, как у Яс-мин Ле Бон[7].
Вот что значит чутье. Разве я не сама выбрала эту миску, ой, простите, этот предмет декора? Разве качество этой вещи не бросилось мне в глаза? Уже представляю, как мы переделаем нашу гостиную в духе этой миски — все в бледных тонах, этакий минимализм. Восемьдесят фунтов. Да это не деньги, когда речь идет об образце бессмертного стиля!
— Беру, — уверенно заявляю я, доставая из сумки чековую книжку.
Напоминаю себе, что дешевизна — это иллюзия экономии. Гораздо правильнее потратить немного больше и купить вещь, которая будет служить вечно. А эта миска, несомненно, настоящая находка. Сьюзи будет в восторге.
Когда мы возвращаемся, мама сразу проходит в дом, а я задерживаюсь на улице — перекладываю покупки из ее машины в свою.
— Бекки! Вот так сюрприз!
О нет. Это Мартин Вебстер, наш сосед, — выглядывает через забор, с граблями в руке и широченной приветливой улыбкой на лице. Не могу объяснить, почему это происходит, но в присутствии Мартина я все время чувствую себя виноватой.
Ну ладно, могу объяснить. Потому что он всю жизнь надеялся, что я вырасту и выйду замуж за его сына, Тома. А я не вышла. История наших отношений с Томом такова: однажды он пригласил меня на свидание, нам обоим тогда было лет по шестнадцать, а я отказалась, потому что встречалась с Адамом Муром, на том все и закончилось, и слава богу. Откровенно говоря, я бы лучше вышла замуж за самого Мартина, чем за его сыночка.
(Вы не подумайте, что я страсть как хочу замуж за Мартина. Или что я вообще предпочитаю иметь дело с мужчинами старше меня. Это просто к слову. К тому же Мартин уже давно и счастливо женат.)
— Здравствуйте! — нарочито радостно кричу я. — Как поживаете?
— О, у нас все замечательно, — отвечает Мартин. — Ты слышала, что Том купил себе дом?
— Да, в Рейгейте. Потрясающая новость!
— У него там две спальни, душевая, гостиная и открытая кухня, — перечисляет он. — И в кухне дубовый гарнитур.
Я прихожу в полный восторг:
— Вот это да! Роскошно!
— Том очень гордится своим домом. Дженис! — вопит Мартин. — Посмотри-ка, кто приехал!
Через секунду за забором возникает Дженис в переднике с цветочками.