— Да уж постараюсь, — я усмехнулся, подхватывая свои пижамные штаны.
— Мне не хватает чистого нижнего белья. Да.
— Знакомая ситуация, — я завязал шнурок на поясе свободных брюк на узел и вспомнил, как испытывал такие чувства в номере придорожного мотеля, принимая душ. — Открой верхний ящик комода.
— Зачем? Ты держишь там про запас парочку женских трусиков?
Мне кажется, или она, в самом деле, изменилась? Она стала открытее, смелее, более раскованной. И не скажу, что мне это не нравится.
— Нет, я держу там свое белье. — Я повернулся к ней. — Раз уж ты присвоила себе мою рубашку, то почему тебе не воспользоваться и моим бельем? А твое пока можем закинуть в стиралку.
— Правда, можно? — спрашивает, а сама медленно тянет на себя ящик комода, косясь на меня.
— Нужно, — я подошел и поцеловал её в затылок, сдергивая с кровати простынь, — Если тебе так будет лучше и удобнее.
— Хорошо, — она перебирала мое белье, в то время, как я менял простынь, — А еще я ужасно хочу есть. Наверное, девушке неприлично о таком говорить, но я голодная, просто жуть!
— Моей девушке можно. — я закончил с постелью и повернулся к ней. — Ну?
— Не знаю, какие выбрать? — она лукаво улыбнулась мне, пряча за спиной мои вещи. — Эти? Или вот эти?
В одной руке Джейс держала самые обычные боксеры. А вот в другой… Где она только смогла их откопать? Я уже и думать про них забыл. Светло-голубые, самые обычные хлопковые трусы.
— Джейс! — я попытался вырвать их у неё из руки, но, не тут то было! эта девчонка ловко увернулась от меня. — Дай их сюда! Это…
— Они мне нравятся! По-моему, получится весьма приличная пижамка!
— Но на тебе они будут выглядеть, как… бермуды!
— Это меня в них и подкупает, — она быстро чмокнула меня в щеку. — Но, раз ты настолько великодушен, так и быть, возьму и те, и другие!
— И почему мне кажется, что из моих вещей собрались устроить распродажу? — я быстро поймал Джейс, перекинул через плечо и понес на кухню. — Идем, буду тебя кормить!
— Но я могу и сама приготовить что-нибудь.
— Можешь, — я усаживал её на стойку для завтрака. — Но у тебя для этого еще будет вся жизнь. — я открыл холодильник и выкладывал на стол ветчину, сыр, помидоры, хлеб и несколько соусов. — Предлагаю, в будние дни, учитывая и твою и мою загруженность, обходиться быстрыми завтраками. Ты варишь вкусный кофе? — она кивнула, — Отлично. Ну, обедать, само собой, мне придется в офисе, а тебе в универе. Ужин. — я делал сэндвичи и говорил с ней. — Либо заказываем на дом готовую еду, либо, едем в ресторан. А вот в выходные… Ты готовишь завтрак в субботу или в воскресенье?
— Марк, — она наклонила голову к плечу, — Ты подходишь к этому так серьезно…
— Детка, я хочу немного облегчить нам жизнь. Давай обговорим это сейчас. Вот, держи, — я протянул её половинку сэндвича.
Но она там задумчиво смотрела на меня. И слушала. Собрала с уголка губ указательным пальчиком майонез и хотела сама слизать его, но я опередил. Перехватил её руку, снял своими губами соус с её рта и почувствовал, как она вся подалась ко мне.
— Наелась?
— Угу.
— Ну, тогда идем спать. — я пододвинул Джейс к краю стола, подхватил под ягодицы и так, смотря в глаза, пошел с ней в спальню. — Завтра у нас с тобой тяжелый день.
— Тяжелый?
Она переспросила и сразу сникла.
— Да, — я осторожно опустил её на кровать и лег рядом, обнимая и целуя волосы на макушке. — Во-первых, завтра мы поедем к твоим братьям. И пока я буду разговаривать с ними, ты соберешь свои вещи.
— Вещи?
Да что с ней такое? переспрашивает и того и гляди снова заплачет.
— Вещи, малышка. Я хочу, чтобы ты переехала ко мне. Эй! — я навис над ней, смахивая слезинки, что повисли на длинных ресницах. — Не плачь! И ничего не бойся! Ты теперь моя! И твоим братьям придется это принять. Я не дам тебя в обиду. Никогда. Мы вернемся сюда, подтвердим твое согласие на обучение в Колумбийском университете. А потом я поеду к отцу и все скажу ему.
— А что, если он будет против?
— Джейс, малышка, — я успокаивал её. — У нас есть с ним правило. Своего рода закон: я наследую фирму и делаю все, чтобы дело отца росло и процветало. А он, в свою очередь, никогда не лезет в мою личную жизнь. Это очень четкая граница. И она обозначена давно.
— П-правда?
Но мне казалось, что она не верит мне. Джейс протянула руку и гладила меня ладонью по щеке. А две соленые дорожки текли по её скулам.
— Я так люблю тебя, Марк. Так люблю… Никогда и никого я не смогу больше полюбить так сильно. Ты только помни об этом, пожалуйста…
— И я люблю тебя, малышка. Все будет хорошо, верь мне.
Я сильнее прижал её к себе и гладил по волосам. Но она приподнялась, сама стала целовать меня и шептала:
— Люби меня, пожалуйста, люби. И никуда не отпускай.
— Джейс, — я был немного напуган и растерян. — Но я думал, что ты… что тебе надо отдохнуть…
— Нет, люби. Я хочу.
Разве мог я отказать ей? Нет, потому что и сам хотел этого безумно.
И я любил свою Джейсон. Нежно, трепетно. Поднимал к облакам, и видел, как она рассыпается на сотни радужных осколков с моим именем на губах. А потом, опустошенная и счастливая, возвращается назад, в мою постель, в мои объятия. И я обнимаю её, прижимая к себе, как самое ценное, что есть в моей жизни. И тихо шепчу:
— Спи, детка. Завтра у нас с тобой начнется совершенно новая жизнь. Другая жизнь…
И сам закрываю глаза. И знаю, что в эту ночь, я засыпаю самым счастливым человеком на всей планете…